Алексей Замковой - Унесенные магией

— Мы там, позади, в заслоне стояли, – принялся объяснять тот из наемников, который постарше, – а тут Гарит шевеление какое‑то заметил. Доложили десятнику, так тот и говорит, мол изловите птичку, только аккуратно – чтоб перышки не помяли. Ну мы за камнями скрытно обошли, а они, голубчики, там сидят и в носах ковыряют. Этого, вот, сразу по голове отоварили… Правда, пока с ним канителились – другой убег.

Седой лишь кивнул в ответ на рассказ наемника и тут же обратился к пленному. О Брумгуме все как‑то разом позабыли.

— Ты кто такой? – капитан осекся, увидев, что пленник не понял ни слова. – Алин, чтоб тебя…

— Ты кто? – поспешно, не дожидаясь продолжения со стороны Седого, спросил я.

— Я? Это… – пленник отвлекся от увлекательнейшего занятия – подошвой странного мохнатого сапога, судя по всему – сделанного из козьей шкуры, он размазывал тонким слоем по плоскому камню, на котором стоит, ненароком раздавленного слизняка. – Карола я… Звать меня так, в смысле…

— Эк вы его приложили… – прищурился Ламил, слушая как пленник что‑то мямлит заплетающимся языком. –  – или он от рождения такой?

Седой лишь отмахнулся, не отрывая сурового взгляда от Каролы.

— И зачем ты за нами следил?

Карола непонимающе смотрит на капитана, но, когда я перевожу вопрос, взгляд его проясняется и он кивает головой так, словно это кто‑то ухватил его за волосы на затылке и трясет теперь голову, пытаясь ее оторвать.

— Ямал нас за вами отправил! – радостно зачастил Карола. – Вы как прошли мимо нашего поста, так Ямал отправил одного с докладом в Карбум, а нам и говорит – идите и посмотрите куда они направились.

— Сколько от вашего поста до Карбума идти? – после небольшой паузы спросил Ламил.

— Хрона три. А ежели бегом, то и за меньше управятся.

— Что еще за «хрона»? – Седой сплюнул под ноги и выжидающе уставился на меня.

Я лишь пожал плечами.

— От рассвета до заката – двадцать хронов. – раздался вдруг голос Нарив, о которой в этом вихре событий все уже успели позабыть. Похоже, она уже полностью пришла в себя. А если нет, то очень умело это скрывает. Только некоторая бледность абсолютно бесстрастного лица напоминает о том взрыве, который совсем недавно чуть не закончился печально для несчастного гнома. – С того момента, как нас не пропустила та застава, прошло чуть более четырех хронов.

— Значит, три… пусть – два с половиной этих самых хрона… – принялся подсчитывать Ламил.

— Это выходит, один хрон – около полутора звонов. – вклинился Баин.

Десятник, которого Баин сбил со счета, злобно зыркнул, но, подумав, кивнул.

— Ну да… Почти четыре звона уже как о нас знают в том городе. – он снова взялся за подсчеты, а все остальные, включая капитана и даже Каролу, притихли, стараясь не мешать. – Еще через полтора звона тот Ямал получит указания, а тот второй, который был с вот этим и убежал, доберется до своих… Если бегом и ноги себе на камнях не переломает, то где‑то через четыре звона.

— Значит, через четыре звона на той заставе будут знать куда мы направились. – подхватил мысль Седой. – К концу второй дневной стражи об этом станет известно в городе и, еще через три с половиной звона, Ямал снова получит указания. За тыл, где‑то до половины первой ночной стражи, можно не беспокоиться. Алин, спроси сколько сюда от города идти.

— До города отсюда, если поскорее, как дойти можно? – перевел я.

— До Карбума? – Карола шмыгнул носом и попытался потереть распухшую щеку о плечо. – Это по расщелине до каньона…

Он повторил то, что нам уже рассказал Брумгум о пути к Малому входу в Брумгум. С той лишь разницей, что гном в своем рассказе как‑то обошел тот момент, сколько идти от Малого входа до этой расщелины по каньону. Из сказанного же Каролой выходило, что этот путь занимает всего лишь около трех звонов.

— Значит, в каньоне нас уже будут ждать. – подытожил Ламил.

— Возможно. – кивнул капитан. – Ну, чего сгрудились здесь? Быстро разошлись по десяткам! Через пять мгновений выступаем!

— А с этими что делать? – Ламил указал взглядом на гнома и Каролу.

— С собой возьмем. – бросил капитан, отворачиваясь. – Ты за них отвечаешь.

Нас действительно ждали. Впрочем, по–другому ведь и быть не могло. Несколько сотен вооруженных и, по всей видимости, умеющих с этим оружием обращаться людей, которые появились ниоткуда, просто не могут не привлечь внимания правителя этих земель и должны вызвать соответствующую реакцию. Ведь так? А вдруг мы – захватчики какие‑нибудь! Еще и захватили в плен одного из солдат, посланных проследить за нами. А что там наплел второй, которому удалось сбежать – одному Дарену известно. Нет, в том, что нас просто так не оставят в покое, никто не даже сомневался.

На горы только опускались сумерки, а в расщелине, по которой мы шли, уже вовсю царила ночь. Как только стемнело, расщелина предстала перед нами совсем в другом свете, чем днем. Именно «в свете»! Вначале незаметно, но потом все явственней, на стенах ущелья разгорелись тусклым светом ажурные пятна всех цветов и размеров. Вот совсем небольшое, напоминающее неровную многоконечную звезду, зеленоватое пятнышко. А вон, на высоте нескольких человеческих ростов, длинная, похожая на небрежный мазок гигантской кисти, красноватая полоса. Зрелище, скажу я вам – потрясающее. Красками заиграло все вокруг и только редкие островки тьмы – голый камень – плавают в этом цветном хаосе. А среди тусклых, но кажущихся такими яркими в темноте, красок медленно, почти незаметно, передвигаются более яркие зеленоватые комочки.

— Мох. – пояснил Брумгум, глядя на наши пораженные лица. – Он в это время года всегда так светится. А эти зеленоватые пятна – это слизни. Тоже светятся…

Время от времени где‑то наверху завывает, словно неприкаянное привидение, ветер, а здесь, внизу, эхом отлетают от каменных стен ругательства поскользнувшихся солдат и негромкие слова, из которых следует, что люди предпочли бы остановиться на ночлег и не ломать ноги по опасной дороге. Иногда такие разговоры обрывают резкие окрики десятников. Думаете, если все вокруг освещено мхом и слизнями, то идти легче, чем если бы здесь была тьма? Ничуть! Да, свет есть и в этом свете даже что‑то видно. Но это не тот свет, который позволит разглядеть дорогу. Наоборот. Разноцветные пятна скрывают очертания камней под ногами, искажают и словно размазывают все, на чем растет мох. Вот, вроде, небольшой валун, покрытый разноцветными разводами мха: его можно разглядеть, но форму и размеры его определишь только на ощупь. Люди идут медленно. Несмотря на свет – практически на ощупь, то и дело оскальзываясь на влажных камнях или слизнях. Тут сломать себе ногу – плевое дело.