Андрей Мартьянов - Мировой кризис

– Я знаю, ваше высокопревосходительство. Граф Леопольд Бертхольд, министр по иностранным делам правительства кайзера Франца жаждет крови и я могу его понять. Нам крайне важно не совершить в столь ответственный момент фатальную ошибку. Следствие окончено, остается положить все имеющиеся доказательства на стол его величеству и… Все зависит от политического решения.

– Николай Николаевич будет предельно жесток, – тихо сказал министр. – Церемониться с этой публикой он не станет, особенно в свете уже вскрывшихся фактов. Если наш план одобрят, аресты начнутся завтра. Без оглядок на заслуги и титулы. И международные последствия окажутся самыми значительными – неизвестно у кого первым не выдержат нервы.

Вышли из авто, сразу поднялись на второй этаж дворца. Гвардейский офицер ушел с докладом к самому, появился через минуту.

– Его императорское величество требуют вас к себе немедля…

Выглядел Николай Николаевич устало – он был человеком высоким и худощавым, сейчас худоба подчеркивалась темными кругами под глазами и бледными, малокровными губами.

– Военный министр князь Енгалычев, генералы Алексеев и Юденич вышли только что, – без предисловий сказал император. – Мобилизации не будет, войска Киевского и Одесского округа приведены в повышенную готовность, но и только… Некоторые части приказано отвести от границы, чтобы сохранить при возможном нападении австрийцев. В этом есть и ваша заслуга, господа…. Итак, я вас слушаю.

– Позволю себе вопрос, сир, – подполковник Свечин шагнул вперед. – Вопрос, напрямую касающийся расследуемого дела. Известно ли о реакции британцев и в частности лорда Эдуарда Грея, виконта Фалладон, отвечающего за иностранные дела?

– Англичане заявляют о своем нейтралитете в отношении действий Германии, которая может выступить на стороне австрийцев – желают сохранить полную свободу рук.

– Ваше величество, – Свечин вынул из пухлой папки несколько газетных вырезок. – Ознакомьтесь. Это статьи из лондонских «Стандарт» и «Дэйли кроникл». Обратите внимание на подчеркнутое синим карандашом: «Нет сомнения, что целый заговор был подготовлен в Сербии, и на Россию падает часть ответственности, если не вся»; «основой убийства является российская система устранения каждого невыгодного противника на Балканах». Это вполне внятные сигналы, сир, – сигналы для немцев и Вены. В Лондоне прямо указывают на виновников балканского кризиса, одновременно уверяя Вильгельма в полном нейтралитете…

– Знаю, – кивнул Николай Николаевич. – Мое правительство третьего дня предложило, чтобы Россия, Англия и Франция коллективно воздействовали на австрияков и принудили их к политическому разрешению своих претензий к Сербии. Лорд Грей это предложение отклонил. Они упорно твердят о нейтралитете, одновременно втравливая нас и Францию в войну, заявляя о «нетерпимости» германских притязаний. На сегодняшний артиллерийский обстрел австрийцами сербской территории реакции из Лондона не поступало, тогда как господин Пуанкаре заявляет, что Европа должна остановить агрессию. Это все, что вы хотели узнать?

– Да, ваше величество. Теперь же разрешите ознакомить вас с общим заключением по делу. События начали активно развиваться с тысяча восемьсот девяносто первого года, когда безвестный кюре Беранже Соньер привез в парижскую духовную академию Сен-Сюльпис случайно обнаруженные при реставрации приходской церкви старинные документы. Хотелось бы напомнить, что почивший король Англии Эдуард VII, а в те времена принц Уэльсский, был активным деятелем так называемых «вольных каменщиков» и участвовал в собраниях многих лож в Британии и на континенте. Принц не делал тайны из своего участия в ложах. Именно в Париже Эдуард впервые увидел бумаги Соньера…

Свечин и его высокопревосходительство покинули Аничков в четверть пятого утра и сразу поехали на Фонтанку, в министерство.

Самая крупная операция в истории полиции и жандармерии Российской империи была подготовлена загодя, высочайшая санкция получена, руки развязаны.

– …Манифест государя и особое заявление правительства будут опубликованы послезавтра к вечеру, – задумчиво сказал подполковник. – Должны успеть. Мы сделали все, чтобы предотвратить утечки и сохранить абсолютную секретность, удар будет нанесен внезапно. Никогда бы не подумал – сенаторы, два великих князя, промышленники, глава Земского союза… Пускай многие из них приняли участие в комплоте по глупости и из меркантильных соображений, даже не подозревая, кто дергает за ниточки и с какой целью!

– Его императорское высочество Сергея Михайловича, допустим, мне вовсе не жаль – удивлен, как с таким генерал-инспектором артиллерии у нас вообще остались пушки и какой-то запас снарядов. Сошлют в Туркестан, тем и ограничатся – привлечь к суду представителя царствующего дома решительно невозможно.

– Но вдовствующая императрица? Мария Федоровна! О боже!..

– Ею двигали интересы родной страны, Дании. Мария Федоровна действовала неосознанно, ее нельзя простить, но можно внять ее чувствам. Поверьте, она закончит старость в крымском дворце, в комфорте и уюте. И в полном уединении. Ее имя никогда не будет упомянуто. Династия не потерпит такой компрометации…

– И все это происходило на протяжении двадцати лет, все делали вид будто ничего не замечают, молчали, отворачивались! Ничего бы не вскрылось! Алексей Николаевич своей смертью искупил… Такого никогда не случалось: в списках шестьсот сорок две фамилии по одиннадцати губерниям, и это наверняка не предел. Нам предстоит процесс столетия!

– Процесс? – ухмыльнулся его высокопревосходительство. – Военно-полевые суды, как при блаженной памяти Столыпине, без проволочек. Боюсь, Василий Константинович, ближайшие сутки глаз мы не сомкнем. Приготовления завершены полностью?

– Точно так. Освобождено два крыла корпуса центральной пересыльной тюрьмы возле Финляндского вокзала, охрану в полночь заменили на казаков. Петропавловская крепость предназначена для самых именитых арестованных, камеры только одиночные. Следственный комитет начнет работу с заключенными незамедлительно. Щадить чувства общественности не станем – показательная акция, аресты будут производиться на службе, в присутствиях, театрах, дома, да где угодно. Сообщения для прессы только после выхода Манифеста и введения военного положения в крупных городах.

– Диктатура, да-с… Восемнадцатое брюмера для России, пускай такая аналогия и не совсем корректна. Вот о чем еще следует позаботиться: бывший император с семьей теперь в Петергофе, его следует полностью изолировать от внешнего мира, не исключено, что противодействующие нам силы решат вернуть Николая на престол, обойдя любые законы. То же самое – с Михаилом Александровичем. Охрана у государя верная, но исключить возможность покушения мы не можем – если погибнет император, погибнем и мы. Только он в силах осуществить задуманное. Решительно, беспощадно и твердо.