Милена Завойчинская - Под небом четырех миров

Именно это больше всего огорчало. А еще не давали покоя его последние слова. Что он будет меня ждать, а я вернусь, и тогда мы будем вместе по-настоящему. Эта фразу я по сто раз прокручивала в мозгу, потому что она мне казалась безумно знакомой, словно я уже слышала ее. Неприятное чувство дежа-вю... Вроде и не совсем то, что ты помнишь, и в то же время, ощущение, что это уже было. Вспомнить бы, что мне говорил Ив.

Ив... Я так и не дождалась его. Хуже. Влюбилась в другого мужчину. Как же я в глаза-то ему смотреть буду? А ведь Ив тоже говорил, что я вернусь куда-то, и он меня будет там ждать. И где он меня ждет? Как же все запутано.

Неоднократно, я думала, что Эрилив -- это Ив. Ведь совпадений слишком много, и я почти убедила себя в этом в какой-то момент. Происхождение из Лилирейи, любовь к путешествиям, участие в охоте на фаринтога, светлые волосы. Но почему тогда он мне не сказал, что он -- это он? И эта его странная невеста, которую он ждал двадцать лет? Мне Ив ничего не говорил про точные сроки. Просто сообщил, что искал меня. А учитывая, что я его впервые в жизни увидела во сне только в первую ночь в доме на переходе, то я явно не могла быть его суженой столь долгий срок. Опять-таки, мне двадцать пять. И если уж я его суженая, то почему двадцать лет? Нестыковка какая-то. Если уж я была суженой Эрилива, то тогда не двадцать лет, а с рождения, следовательно -- двадцать пять. Ведь не бывает же так, что первые пять лет жизни я не была ничьей суженой, а потом -- бац! -- рак на горе свистнул, и я стала той самой. С какого перепугу-то? И я ведь не была невестой Ива. Он не делал мне предложения. Кроме того, ну как мог Эрилив ждать меня где-то, куда я точно вернусь, если он все это время жил рядом со мной? Да и вообще... Если допустить, что Эрилив, это Ив, то получается, что он сам себе рога наставил и увел девушку? А я отбила парня у самой себя? Дикость какая-то.

Вот такие нелегкие думы посещали меня перед сном. И ужасно не хватало привычного уже ощущения сильного мужчины за спиной. К хорошему быстро привыкаешь. И я сама не заметила, но привыкла к тому, что неслышно и ненавязчиво, но он все время рядом. Поддержит, если я оступлюсь, поймает, если я падаю, подскажет, если я сомневаюсь. Посмеется вместе со мной над шуткой, и утешит, если мне плохо. Вовремя скажет спокойным голосом: 'Вики, не нервничай, у тебя начинают светиться глаза'.

Как же живут эти феи в одиночестве? А любимый? А дети?

Не выдержала я на четвертый день, и пристала с этими вопросами к фее облаков, которая в тот день была моей учительницей и компаньонкой.

-- Виктория, ты что же, совсем ничего-ничего не знаешь о нас? -- Илури рассмеялась. -- Это заповедный мир. Здесь нет никого, кроме нас, фей. Мы приходим сюда, чтобы отдохнуть, набраться сил. А постоянно здесь живут только одинокие феи, у которых нет любимых и детей, да и то, на время отдыха от путешествий.

-- А где же тогда ваши семьи? А у тебя есть?

-- Конечно, есть, -- Илури улыбнулась. -- У меня есть любимый в одном из миров. И есть дочка, но она еще маленькая, и сюда ей пока рано.

-- О! -- я растерялась. Вот он, ответ на мои вопросы. - А почему любимый? Ты не вышла за него замуж?

-- Нет. Зачем? Он ведь смертный, и рано или поздно уйдет из жизни.

-- Гм. А почему ты не пожелаешь ему бессмертия, как у тебя?

-- Потому что я фея облаков, -- он улыбнулась. -- Нельзя сделать того, на что ты не способна по своей природе. Мы просто живем вместе и любим друг друга. Но однажды его жизнь закончится, а наша любовь останется в нашей дочери.

-- А сыновья у фей рождаются?

-- Нет, только девочки.

-- А он... ну, твой любимый, он не хочет иметь сына, чтобы род не прервался? Или как это сформулировать-то?

-- У него есть сын от обычной женщины. Внебрачный, но признанный.

-- Как все запутано, -- я вздохнула. -- А тебя это совсем не смущает и не расстраивает? И наличие сына от другой женщины, и того, что он умрет. И того, что его имя и имущество унаследует сын.

-- Виктория... -- Илури, помедлив, села рядом со мной и взяла меня за руку. -- Прими как факт: мы -- феи. Это наша радость, и наша боль. Мы не можем умереть, и мы провожаем уходящих возлюбленных. У нас остаются дети -- дочери, которые тоже становятся феями и которым не нужно наследство и имя. Да, это больно, хоронить любимых. Но еще больнее прожить в одиночестве всю жизнь, страшась будущей потери. Лучше прожить долгие счастливые годы рядом с любимым мужчиной, дать жизнь новой фее, продолжив любовь в новом существе, и проводить его в последний путь, чем, страшась этого, жить в пустоте и одиночестве. Но именно по этой причине мы стараемся выбирать мужчин среди долгоживущих рас. Например, эльфов, которые условно бессмертны.

-- Условно -- это как?

-- Они бессмертны, в сущности, как и мы. Но могут погибнуть.

-- А твой любимый?

-- Он человек. И рано или поздно он уйдет в иной мир, как и все люди.

-- Илури, а как же потом? Как пережить это горе? -- я внимательно посмотрела на нее. -- Как не испугаться новых отношений со временем?

-- Водопад Забвения, -- помолчав, ответила фея. -- Если боль утраты невыносима -- он помогает. Остаются светлые воспоминания, а боль уходит. И останется наша дочь, как память об этой любви.

-- Понятно, -- я задумалась. -- А как же ты их оставляешь надолго? Ты вот сейчас здесь, а они там.

-- Почему надолго? В этом мире время течет иначе, чем в том, где мои любимые. И я могу здесь пробыть целый месяц, а там пройдет всего несколько дней. Но феям необходимо время от времени уходить сюда, в наш тихий заповедный мир.

-- А насколько ход времени отличается в этом мире от тех миров, из которых пришла я?

-- А вот этого я не знаю, -- она встала. -- Вернешься -- и сама все увидишь.

-- Илури, а почему ты выбрала человека? Ну... в смысле, не эльфа, который мог бы прожить с тобой вместе почти вечность?

-- А потому, -- Илури подмигнула, -- что любовь не выбирает, кого осчастливить своим присутствием. И я полюбила именно этого мужчину, самого обычного человека, не обладающего титулами, властью или особыми талантами. А он любит меня. И именно с ним я счастлива, уж сколько получится.

После этого разговора с Илури я несколько дней не могла найти себе места. Это ведь так страшно... Да, Эрилив долгоживущий, лиреллы живут тысячу лет. Но потом?! Но Илури права, лучше прожить рядом с любимым долгие счастливые годы, чем, боясь потери, прожить пустую одинокую жизнь. А сын? Мужчины обычно хотят сыновей, а я не смогу родить мальчика. Хотя, папа ведь живет только с дочкой, и ничего. И дедушка вполне обошелся только дочерью, моей мамой.

Моя учеба продолжалась, захватив с головой. И в какой-то из дней я совершенно потеряла счет времени. Начиналось утро, переходящее в уроки в виде игры, прогулки и осмотр окрестностей. Это было невероятно интересно, учиться всем этим фейским штучкам. Так ново и увлекательно. Без надрыва и опасений, что не получится, что испорчу что-то или надо мной будут смеяться или поругают. Я уже могла многое. Не просто менять, совершая метаморфозы, -- это мне удавалось моментально и легко, -- но создавать что-то самой. А менять действительно оказалось легче легкого. Но так как я все же не творец и не художник по натуре, то смирилась с тем, что просто изменяла какую-то простенькую вещь на то, что мне бы хотелось. Лоскуток ткани превращался в удивительной красоты платье, увиденное на картинке. Кусок глины -- в прекрасную вазу, идентичную той, что стоит на полочке у одной из фей. Комочек земли -- в кофейную пару тончайшего фарфора.