Александр Бушков - Колдунья

Ольга спросила осторожно:

– А удобно ли мне являться в незнакомый дом? Я ведь не знаю хозяев…

Судя по тому, что она уже видела, дом был если не роскошным, то безусловно богатым и какому-нибудь мелкому чиновничку принадлежать не мог – бери выше…

Все расхохотались, словно услышали невероятно остроумную шутку, а громче всех, конечно же, Топорков.

– Бесподобно, мой юный друг! – еле выговорил он, смахивая даже слезу. – Экий ты остряк! Удобно, конечно, еще как удобно, а что до знакомства с хозяйкой, то ты его сей же миг и сведешь, вот она, грядет голубица!

На площадке показалась белокурая женщина лет тридцати, в сером платье из узорчатого органда с рукавами а-ля пагода, с роскошным брильянтовым ожерельем на шее. Ольга с первого взгляда определила, что это настоящие брильянты, а не стразы из дешевого стекла. Положительно, бедностью здесь и не пахло…

– Боже мой, какая честь! – воскликнула дама, лениво улыбаясь полными алыми губами. – Василь Денисыч… И какие люди с вами… Один только милый юноша мне незнаком…

– Ну, это дело поправимое, – прогрохотал Топорков. – Мадам Изабо, позвольте вам представить моего лучшего друга и, некоторым образом, протеже, корнета Олега Петровича Ярчевского…

Должно быть, ротмистр был очень уж накоротке с хозяйкой дома, если так запросто называл ее по имени – а впрочем, он со всеми был накоротке уже через пять минут после знакомства. Как бы там ни было, хозяйка, ничуть не обижаясь на фамильярность ротмистра, протянула Ольге руку для поцелуя – и при этом окинула столь проницательным взглядом светло-серых глаз, что Ольге на миг показалось, будто ее маскарад раскрыт. Ей в жизни не приходилось целовать руку женщине, а потому поцелуй получился чуточку неуклюжим – что, конечно же, окружающими будет принято всего лишь как свидетельство юности и провинциализма корнета, так что оснований для беспокойства нет. Но все же до чего проницательней взгляд у этой мадам Изабо…

Оставив в прихожей сабли, все направились в гостиную, где был накрыт овальный стол. Несколько минут спустя Топорков весело обратился к мадам Изабо, занявшей место во главе стола:

– Соблаговолите взять своей белоснежной ручкой колокольчик, звезда моя парижская…

Очаровательно ему улыбнувшись, мадам Изабо взяла со стола изящный позолоченный колокольчик на длинной ручке великолепной работы и несколько раз им тряхнула. Моментально распахнулись две другие двери в глубине гостиной, и оттуда, посмеиваясь и щебеча, появилось полдюжины молоденьких девиц – одна другой краше. Все они были изящно причесаны, одеты в модные платья – но из чрезвычайно тонкого муслина, с чуточку большими, чем дозволяли приличия, вырезами. Да какая уж чуточка – это уж форменная непристойность получается, подумала Ольга в некотором смятении.

Девицы, подойдя к столу, моментально, без церемоний и представлений, уселись на свободные кресла, улыбаясь мужчинам самым непринужденным образом. По правую руку от Ольги оказалась вертлявая симпатичная брюнеточка, декольтированная до того раскованно, что благонравной девице и смотреть в ее сторону было стеснительно…

– Меня зовут Луиза, – сказала она, подмигивая Ольге. – Вы, стало быть, уже офицер? В столь юные годы, надо же… А как вас зовут, красавчик?

– О… Олег, – еле выдавила Ольга.

– Прекрасное имя! – захлопала в ладоши разбитная Луиза. – Налейте мне шампанского, господин корнет, поухаживайте за дамой!

Только теперь до Ольги дошло, в каком заведении она оказалась и какова профессия мадам Изабо. Особенного смущения она не испытывала – не оранжерейный цветок, в конце-то концов, – но ее вдруг прошиб идиотский смех, который она сдержала с превеликими трудами. Ситуация и в самом деле была препикантнейшая: оказаться в публичном доме, будучи в роли мужчины… Не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать, до того забавно и заковыристо…

Она бросила быстрый взгляд по сторонам. Ее спутники чувствовали себя, как рыба в воде: наливали девицам шампанское, о чем-то с ними шутили, держались непринужденно, с уверенностью завсегдатаев. Ай да Василий Денисыч, то ли сердито, то ли смешливо (она и сама не понимала) подумала Ольга. Так-то он понимает свои опекунские обязанности, так-то он полагает нужным помочь освоиться юному провинциалу… Мужчины, одно слово. Гусары…

Опомнившись, она налила шампанского Луизе – да и себе заодно. Луиза со своим бокалом расправилась мгновенно, Ольга лишь отхлебнула глоток – зная гусарские нравы, с вином следует обращаться осторожно, потому что тостов будет бесчисленное количество…

– Эй! Эй! – недовольно возгласил сидевший по левую руку от нее Топорков. – Корнет, так не годится! Что ж ты, братец, будешь за гусар, ежели хватаешь эти дамские наперсточки? Это, приятель, рюмка, – произнес он с явным отвращением. – А гусару из таких пить не пристало!

Ольга еще раз посмотрела на хрустальный сосуд у себя в руке – нет, обычный бокал, из которых обычные люди как раз и пьют шампанское…

– Шампуз, корнет, пьют стаканами! – пояснил Топорков крайне авторитетным тоном. – Взгляни-ка на наши…

Ольга взглянула – и внутренне ужаснулась. Перед ее спутниками стояли стаканы, куда входила едва ли не целая бутылка – и такой же, пустой, разумеется, возвышался перед ее прибором.

Она тут же нашла великолепнейший предлог:

– Увы, милейший Василий Денисыч, пить из стакана мне решительно невозможно. Я, видите ли, проиграл пари… ну, подробности вам вряд ли интересны, но только целый год со дня проигрыша я обязан пить исключительно из бокалов… Осталось три месяца…

– Черт знает что за нравы у вас в провинции, – в сердцах сказал артиллерист. – Ну нельзя же заключать пари со столь садистическими условиями! Еще три месяца – только из бокалов? Застрелиться можно! – и он, схватив свой стакан, осушил его до дна так решительно, словно боялся, что и его заставят соблюдать те же условия.

– Ну-ну… – сказал Топорков, чье лицо вдруг озарилось триумфальной улыбкой. – Нет такой преграды, которую гусар не смог взять или по крайней мере обойти… Девочки, а ну-ка принесите полковничий бокальчик!

Сидевшая рядом с ним девица с хихиканьем выскочила за дверь и тут же вернулась, обеими руками держа перед собой… в общем-то, действительно сосуд, как две капли воды похожий на бокал, но имевший столь устрашающие размеры, что уж в него-то поместилась бы не полная бутылка, а полторы. Ольга мысленно ужаснулась, представив возможные последствия.

– Извольте-с, мой юный друг! – торжествующе сказал Топорков. – Вот вам прекрасный повод и букву договора соблюсти, и потешить душу. Или вы скажете, что это не бокал?