Максим Черепанов - Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014

Сначала ветер палатку заколыхал, а потом снаружи зашелестело и негромко загрохотало вдали.

В палатку вбежал Артур и завопил:

— Юрий Петрович! Гроза идет! Вот здорово-то, да?!

Учитель вздрогнул и побледнел даже, будто что-то жуткое узнал. Выглянул, посмотрел на наплывающие тучи и решил сворачивать наше веселье:

— Всем укрыться в палатках. Включить изоляцию и носа не высовывать!

Ну да, конечно. Кто ж будет слушаться, если все подготовлено для плавания на плоту — только столкни его в воду. Дождик-то — не ливень, теплый. Да и молнии где-то выше по течению. Наверное, в основном, там и лило. Так что мы решили быстро до островка смотаться — и тут же назад, чтоб Юрий Петрович не узнал. Все равно он у себя остался, а мы к себе побежали.

Выплыли. Минут десять шестами толкались. Ткнулись в островок — и разбежались по нему. Ну не уплывать же сразу обратно — надо исследовать неизвестную территорию.

Доисследовались.

Со стороны речки гул пошел и грохот. Такой, что не только шум дождя заглушил, но и наши голоса. Мы оторопели. А когда поняли, поздно уже было что-либо делать. Речка от ливня так вздулась, что погнала волну на все озеро. Плот сразу смыло, а нам только ноги замочило. С этим бы и ладно. Но гроза сюда пошла. Так лить стало, что без разницы, где находишься — под водой или на суше.

Воздух наэлектризован, чуть ли не трещит, а мы на островке застряли, который под воду уходит. Тут уж все родительские предупреждения вспомнишь. И поклянешься, что всегда-всегда слушаться будешь.

Самим не доплыть: ветер жуткий, а по озеру водовороты ходят. Не сделаешь ничего: спасателей надо вызывать. До сих пор не знаю, кто на кнопку нажал. Да это и неважно. После нажатия главное — продержаться до прибытия спасателей. Мы уже ждать приготовились. Стоим, в кусты вцепились, чтоб не смыло, и дрожим от холода. Сколько ждать — неизвестно.

Учитель первым успел.

Наверное, девчонки Юрию Петровичу все рассказали. Ну что мы на острове и выбраться не можем. В палатке у учителя свет горел. Он на этом фоне нам хорошо виден был. Некоторое время стоял. Думал, поди. А потом как рванет к берегу. Нырнул в озеро как был, в одежде, и быстро-быстро поплыл.

Схватил одного — и назад к лагерю. Никогда не видел, чтоб люди так быстро плавали. Потом другого. Мы уже и бояться перестали. Как же — Юрий Петрович спасет!

Только с каждым разом он все медленнее плыл…

Меня он последнего с островка тащил. Даже в этой темени видно было, что нехорошо ему как-то. На лице и на руках кожа у него то вздувалась, то опадала — волнами ходила. Страсть! Я даже спросил:

— Что это с вами, Юрий Петрович?

Он услышал, криво улыбнулся и ответил:

— Организм взбунтовался. Некомфортно ему. Нельзя мне в грозу на улице, понимаешь, Саша?

Ну я тогда не понял ничего. Уцепился изо всех сил за учителя, и он поплыл.

Немного до берега не добрались: дно ногами уже чувствовалось, а Юрий Петрович вдруг обмяк и вперед завалился. Сам холодный, синий. Даже вроде сердце не бьется. Я заорал, ребята подбежали, подхватили учителя и все вместе уже выбирались.

Мы Юрия Петровича еле от воды оттащили. А потом только сидели вокруг него и смотрели, как дождь с него кожу смывает. Сначала она запузырилась, волдырями покрылась, как нарывами. Они потом лопаться начали. И потекли. Тут уж всем тошно стало. Девчонки в землю уткнулись, а Мишка вообще в кусты убежал. Наверное, я один смотрел. Не мог глаз отвести. Меня запах доконал. Едкий такой, противный. Я руками глаза закрыл, чтоб не видеть. Чуть между пальцами глянул и даже зажмурился: на коже красные проплешины появились. Сразу комок к горлу полез.

Ничего мы сделать не могли. Страшно было и тягостно. Ведь из-за нашей глупости все это. Девчонки в голос ревели, а толку-то. Может, и ребята плакали, да дождь все прятал.

Потом, конечно, спасатели прибежали. Я даже не сразу понял, что это они: все в белом и совершенно бесшумно. Юрия Петровича подняли, перенесли в медицинский глайдер и увезли куда-то. Нас — в грузовой. Вещи тоже куда-то покидали, да нам не до них было.

Вот так и закончилась экскурсия к озеру.

Только одно не понимаю: зачем Юрий Петрович полез спасать нас? Мы бы точно еще продержались. На острове воды по пояс было, и поднималась она не очень быстро. Он же знал, что гроза для него смертельно опасна. Мог бы и не выходить, спасатели не сильно задержались.

Так что географии у нас пока нету — некому вести.

Но я ходил в больницу, спрашивал. Он к нам все равно вернется…

Дни тьмы

Вероника Волынская

День был дождливый и серый; при каждом выдохе к глазам поднималось маленькое облачко пара, и сквозь него мир казался другим. Знаю, многие не любят промозглую осеннюю сырость, но я всегда видел в ней что-то романтическое, и каждый раз неясная печаль наполняла сердце.

Хотя сегодня сердце было уже переполнено, так что для печали в нем просто не осталось места: я был удивлен, взволнован и немного напуган неожиданным звонком незнакомого нотариуса.

Через час я уже сидел в его конторе и, если честно, терялся в догадках.

Нотариус — немолодой, с залысинами и хитрым взглядом — усадил меня в кресло, попросил подождать минутку и принялся смотреть мои документы.

— Вы сказали, что дело срочное, — в конце концов не выдержал я.

— Так и есть, Серафим. Так и есть, — подтвердил он и, оторвавшись от бумаг, протянул мне руку: — Борис Львович.

— Очень приятно, — вежливо ответил я, хотя приятно не было нисколечко: протянутая рука показалась мне гибкой змеей, а ладонь ужалила холодом.

— Итак, молодой человек, согласно этому завещанию, вы являетесь единственным наследником Александра Семеновича Яновского — его квартиры, банковских счетов и…

— Не может быть! — воскликнул я. — Это какая-то ошибка — я понятия не имею, о ком вы говорите.

— Нет, ошибки нету, — поспешил заверить Борис Львович. — Здесь указано, что вы не являетесь родственниками; и я трижды проверил ваши данные — все совпадает.

— Даже так? — изумился я. — Не понимаю…

— Ну знаете, в жизни всякое бывает… — зашел издалека нотариус. — К примеру, может статься, что он ваш настоящий отец.

— Мой отец умер, когда мне было тринадцать, — резко заметил я. — И он был хорошим человеком.

— Никто не спорит, царство ему небесное, — внезапно перекрестился нотариус. — Просто я пытаюсь вам объяснить, что жизнь, как горная река, полна подводных камней.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — нахмурился я.

— Так вот… Если, конечно, вы не откажетесь от наследства, то к вам перейдет роскошный пентхаус в центре столицы и приличные денежные средства. И еще небольшая коробка. Понятия не имею, что в ней, — может, фотографии или дневники…