Из рода Бурого Медведя. Том 4 - Федор Анатольев

звука непреодолимый щит и одновременно усыпляя жертву или жертв.

Но была одна заметка.

«…может показаться что это заклинание идеально. Но это не так! Помимо того что проведение данного ритуала возможно лишь в избранные дни и часы… Страшитесь слуги демонов его, оно опасно, ибо это большой риск! Щит нельзя пробить магией, это верно, но ритуал и не длиться бесконечно. Ритуал скоротечен! После того как действие тёмного щита закончиться, иссякнет вся магия у его проводящих. Здесь я привожу формулу по его длительности: один слуга тьма считается за пять — десять секунд в зависимости от его силы. Для того что бы подсчитать полную длительность ритуала нужно умножить количество слуг на эти секунды. Примечание: но не более чем на пол часа.

Ниже приведена формула по которой можно высчитать сколько секунд может дать каждый из слуг…»

С квадратной головой я положил книгу на стол. Если там примерно около трёх сотен бесноватых, тогда умножаем грубо говоря на семь секунд. И получаем…

Тридцать пять минут. В гримуаре сказано, что не больше получаса. Так значит. Я глянул на часы на руке. Прошло уже пятнадцать минут. Пора будить ребят!

Срочно!

Я подошёл к Маше. Она спала словно младенец, как спящая красавица. Я двинул её, пихнул, потянул за руки. Безвольное тело, лишённое намёка на силу!

Что делать?! Сердце заколотилось в панике, мне показалось что так они и останутся в таком состоянии, покуда сюда не ворвутся эти орды одержимых.

Налив стакан холодной воды в кружку, я пару секунд подождал и размахнувшись выплеснул его в лицо Маше. Она тут же вскочила и закричала, разразившись руганью:

— Какой же ты идиот! Зачем ты это сделал, скотина!? — закричала она и осеклась, неуверенно продолжив: — Я закрыла глаза на пару минут…

— Надо разбудить остальных иначе они нас поубивают, когда кончится ритуал…

— Какой ритуал? — вопросительно посмотрела она на меня.

— Быстрей буди! По ходу поймёшь. — сказал хладнокровно я, наливая новую порцию холодной воды в стакан.

Я плеснул его в лицо Быбелкину.

Ноль реакции.

— Чёрт, — чуть не сел я на диван от растерянности. — С ним не получается…

Маша плеснула в лицо воды Вите.

Тоже ноль реакции.

— Растолкай её, пихни, ударь по щекам, — дал совет я, думая что делать с Быбелкиным.

Маша занялась Витой принявшись её трепать за одежду и за руки. Я же сосредоточился на Быбелкине, старясь не глядеть на часы. Скоро время кончиться и эти несколько сотен бесноватых ворвутся сюда, что бы нас резать и бить…

Я стал поджигать магией Быбелкина не найдя ничего лучше. Спустя секунды его лицо покрылось испариной. Я же мешкал, не зная что предпринять, оставить или поддать ещё огня.

Ещё огня! Я сжал руку.

— Буров! — закричал Быбелкин в ярости подлетев с дивана.

Он кинулся на меня с голыми руками, в попытке бороться под тусклый свет нескольких свечей. Опрокинув стол с едой и напитками мы покатились по комнате. Я старался сделать так что бы мен не убили. Быбелкин же сконцентрировался на моей шее, старясь лишить меня и грамма воздуха.

— По другому было никак, — прошептал я напрягши шею. Быбелкин был весь красный, на шее вздулись вены от напряжения, глаза в бешенстве широкого отрыты и тоже красные.

— Что ты несёшь! Зачем ты хотел меня убить?!

— Вы заснули от ритуала… посмотри на Нину… она спит. Скоро нас убьют…

Быбелкин глянул на диван где спали остальные. И резко ослабил хватку. Краем глаза я заметил что от мощных ударов по щекам проснулась Вита. Единственная пока кто не кричал и не бросился нас убивать…

— Что такое? Что происходит?! — спросил опять Быбелкин, но уже глядя на меня не так враждебно.

— Вставай! Надо будить остальных! Иначе они нас убьют… слышишь! уже отпевают нас!

А за окном продолжалось это дьявольское пение. Прислушавшись к этому звуку Быбелкин окончательно пришёл в себя. А дальше мы разбудили всех. Кого чем, Никиту разбудили лишь порез руки ножом для торта.

В момент, когда проснулся последний звук пения резко смолк. Я кинулся ко окну и увидел что за ним темным темно. Свечи в руках бесноватых больше не горели, они растворились во тьме, слившись с ней окончательно.

— Ребята к оружию! — сказал я, покрепче перехватив свой широкий меч.

— Давайте что ли выйдем на улицу, — предложил неуверенно Быбелкин. — Дом жалко…

— Если тебе дом важнее чем наши жизни, то давай, — пришёл ответ Буревестникова.

— Ну ладно, — нехотя согласился Быбелкин. — Будем отбиваться внутри.

— Ты видишь где они? — спросил я.

— Ты же у нас имеешь род кота, насколько я знаю…

— Я ещё не настроился, — сказал я с досадой. Ночное виденье это тот навык, на который я забил полностью и ни разу осознанно не тренировал.

— Маша ты видишь? — спросил я, сообразив что у неё род кота основной, поэтому она должна по идее тоже видеть в темноте.

— Вижу, — вдруг отозвалась она.

— И что ты видишь? — спросил я.

— Никого нет…

— Как никого? — подал наконец голос Никита. Он проснулся последним, поэтому оклемался только сейчас.

— Вот так, никого. Пусто, пойду гляну на другую сторону окна, — сказала Маша и пошла к ступенями на второй этаж. На первом окна выходили лишь на две стороны.

Но и там никого не оказалось.

Тогда мы вышли на улицу и долго бродили вокруг дома. Следы были, но сами бесноватых нет.

— Где ж они есть? — спросил Быбелкин, сжимая топор и глядя по сторонам.

— Наверно истратили свою бесноватую энергию на эти дьявольские песнопения и решил не пытать удачу. Свалили…

— Свалили, — сказал даже с сожаление Быбелкин.

Мы пошли в дом, поставили стол, убрали с пола упавшую еду, вымыли от пролитых жидкости. Затем зажгли опять свечи. Налили чаю и поделили остатки тортов. Долго болтали о том что видели во сне. Все видели город в дыму, то ли в тумане и звуки битвы где-то далеко-далеко.

Спать мы так и не легли в ту ночь.

А как рассвело поплелись на остановку за пару километров, так как ни одна из машин ехать не могла.

Глава 87. Последнее напутствие и тайный враг

Я оказался на шахматной доске, среди космоса. Напротив стоял Наставник. Он ходил из стороны в сторону и всё никак не решался заговорить.

Наконец что-то обдумал, он повернулся ко мне и сказал:

— Михаила Медвебелова надо убить!

У меня невольно расширись глаза и если бы я не сидел в кресле, то подался бы назад от такого предложения.

— В смысле убить?!