Возвращение Колдуна - Александр Николаевич Гальченко

– Да-да. Я тебя и жду. Вот что я подобрал.

Толстяк подошёл к столу, на котором лежали отобранные для гостя латы. Через некоторое время, Андрей стоял в полном обмундировании. Поверх тонкой стёганой куртки на нём был одет нагрудник, наплечники, руки закрыты поручнями, налокотниками и перчатками из металлической чешуи. На ногах поножи, и увесистые боты. На голове чудноватый, открытый шлем.

– Я как консервная банка.

– Это как? – поинтересовался кузнец.

– Запарюсь я на хрен. Как в этом драться можно? – сделал он несколько шагов в сторону. Попытавшись присесть и наклониться, он скинул сначала перчатки, а потом и весь тот металлолом, которым был обвешан. – Давай что-то полегче. Мне нужно двигаться, а не стоять как столб.

– Понял тебя. Ща найдём что-нибудь. А вот поручни оставь, они не тяжёлые, а корысти с них много, шип у локтя не только остановит меч, ним можно неплохо так покалечить.

Андрей вышел из здания и уселся в стоящую поодаль повозку. Большая просторная карета, с широкими, мягкими лавками, более походившими на небольшие кровати. Увидев деревянный стол между сиденьями, он произнёс:

– Ничего так купе, надеюсь проводница не злая.

Он уселся на одно из сидений, вальяжно откинувшись на спинку и раскинув руки по сторонам. Какое-то время он наблюдал как солдаты колдуна грузят вещи и провиант на телеги, а после того как Дария присоединилась к нему, карета двинулась с места.

– И так, – после недолгого молчания, начала девушка. Голос её был строг и сдержан, что вызвало у Андрея некую неловкость и он поправившись попытался сесть поскромнее. – ты хотел поговорить со мной. Я слушаю.

– Угу. Ну… Как ты стала оборотнем?

– Я, по-моему, уже говорила, – доставая из-под своей лавки бутылку и два металлических кубка ответила она. – оборотень укусил. Неудачно поохотились.

– И всё? – Андрей глядел как она наполняет кубки вином.

– Да. И всё. – Она протянула ему чашу, на которой, впрочем, как и на второй, был нанесён мудрёный орнамент с белым и красным камнем. – Они зачарованы, придави белый камень.

Парень придавил камень и почувствовал, как бокал в его руке сначала вспотел, а после начал покрываться инеем.

– Отпусти, замёрзнет.

Андрей некрасиво сёрбнул обжигающе холодный напиток:

– Значит если придавить красный, вино вскипит?

– Вскипит.

– Странные дела у вас здесь. Впрочем… Попади ты к нам, ты сказала бы тоже самое.

– Увы, мне остаётся довольствоваться этим миром. Я не жалуюсь. – она высунула голову в окошко двери и обратилась к всаднику рядом. – Где фрукты?

– Извини Дария. Может на телегу поставили.

Ведьма прищурила глаза и из носа воина пошла кровь, увидев это воин подставил ладонь, разворачивая лошадь он проговорил:

– Я сейчас, сейчас.

Андрей наблюдал за спутницей слегка нахмурив лоб, но не подавая вида произнёс:

– И что теперь?

– Ты о чём?

– Куда путь держим?

– К князю Сатрапу. Ты с ним сразишься.

– Госпожа! – послышался голос воина и в распахнувшуюся дверь была протянута корзина, с фруктами которую она тут же приняла.

– А где твои камни?

Девушка не ответила ничего лишь, помотав головой смотрела на парня выражением своим давая понять, что не понимает о чём он говорит.

– Вчера, позавчера и ранее… В общем так. Иногда, как этой ночью, ты, очень горяча, и дело не в постели, ты тепла душой, ты сострадательна и… Ты та которую можно любить, которую хочется любить. А иногда, как сейчас, ты холодна, жестока и отстранена от меня. Так какая ты на самом деле?

– А ты как считаешь? – она сорвала виноградину и положила себе в рот.

– Я не хочу играть в догадки. Либо всё дело в звере, живущем в тебе. И ты становишься такой лишь тогда, когда он просыпается. Либо ты тоже зачарована. И у тебя тоже есть два камня, красный и белый. Если так, то где они? Не скажешь? – Девушка смотрела в окно повернувшись к парню боком, и делала медленные небольшие глотки, окрашивая губы в красный. – Как тебе так удаётся. Ты ведь другая, я ведь знаю тебя другую, так к чему это всё? Я не понимаю. Ты ведь испугала его до смерти сейчас. Ты говорила, что у нас будет куча времени что бы поговорить, и время есть, время есть только разговор не клеится. Почему ты так себя ведёшь?

– Я везу тебя на убой. – еле слышно ответила она.

– Что? – спросил он и она вновь ответила, в этот момент лошадь заржала и Андрей вновь не услышал её слов. – я не слышу тебя.

– Я везу тебя на убой!!! – заорала она, бросив бокал на пол резко повернувшись, с глаз её текли слёзы, она не плакала, она рыдала. – На убой.

Парень схватил её и потянул к себе, она села ему на руки и прижавшись завопила.

– Тише, тише. Т-с-с-с. Тише девочка моя, тише. Прости. Прости меня.

– А сейчас меня не хочется любить? – сквозь рыдания спросила Дария.

– Хочется, хочется. Тихонько, всё хорошо моя хорошая. Я знаю. Знаю.

– Я запуталась. Окончательно запуталась. Я не понимаю, что происходит и что мне делать.

– Ничего, ничего. Всё наладится. Всё будет хорошо. – успокаивал он её словно отец, качающий на руках маленькую дочь.

– Это наше последнее путешествие, я приказала… Я приказала…

– Что? Что родная? – переспросил Андрей, понимая, что слова, которые она пытается сказать, очень важны для неё.

– Я приказала ехать самой длинной дорогой, ехать так, чтоб карету не трясло. – сквозь всхлипывания говорила она, упиравшись лбом о его плечо. – так у нас будет больше времени. Последнего времени.

– Хорошо, хорошо… Я с тобой, у нас есть время, есть. Отдохни, отдохни моя хорошая. – всё также покачиваясь, ответил он.

***

Путники покидали деревню под стон окровавленного трактирщика. Он сидел на земле, прикованный цепями, посреди площади, к толстому, покосившемуся столбу. Губы его были разбиты, он шепелявил и тянул руку в сторону Ливадия, пытаясь попросить помощи, но опухшие язык и дёсны, лишившиеся этой ночью почти всех зубов, не позволили ему вымолвить хоть одно внятное слово. Узкая щель вместо левого глаза, которая позволяла ему хоть что-то видеть, то и дело заливалась кровью, стекающей