Филипп Керр - Джинн в плену Эхнатона

— Мне тоже совсем не хочется есть, — сказала Филиппа, не отрываясь от «Нового Оксфордского сборника английской поэзии», который дал ей Джалобин.

Нимрод фыркнул, всем своим видом показывая, как оскорблен пренебрежением близнецов к вековым английским традициям.

— Что ж, — буркнул он. — Мне больше достанется. — И навалил себе на тарелку бутербродов с огурцом.

— Не понимаю, как ты можешь сейчас есть, — сказала Филиппа.

— Очень просто, — ответил Нимрод. — Беру еду в рот и жую, пока не почувствую, что готов глотать. — Он оглядел зеленоватые стены бутылки. — Конечно, в этой бутылке не тот комфорт, к которому я привык, путешествуя в сосуде из венецианского стекла. Там у меня все обустроено на все случаи жизни. Зал для спортивных занятий, маленький кинотеатр, кухня, разумеется, и роскошная кровать. Я называю этот сосуд Палаццо Бутылло. Смешно, правда? Ладно, напомните дома, покажу вам эту бутылку-дворец.

Джон открыл бутылку кока-колы и залпом выпил, а потом вдруг подумал: до чего же странно пить колу в бутылке из-под колы. Наверно, такого раньше ни с кем на свете не случалось.

— Все-таки не представляю, как ты можешь оставаться таким спокойным, — не унималась Филиппа. — Мы собираемся ограбить Британский музей, а ты рассказываешь про чайные церемонии. Неужели тебе ни чуточки не страшно?

— Дорогая, по-моему, ты преувеличиваешь, — сказал Нимрод. — Мы же не преступники.

— А я чувствую себя преступницей, — заявила Филиппа.

— Да ты сама себя в этом убедила, потому что оделась точно преступница. — Нимрод налил себе еще чая. — Ишь, выдумали! Лица черные, свитера как чулок, перчатки кожаные, обувь бесшумная. Да если б я так оделся, сам бы вызвал полицию и сказал: «Забирайте меня». Вы оба, видно, жаждете попасть за решетку. — Он достал из кармана коробочку с угольными таблетками. — Держите-ка еще по одной.

Время шло быстро. Они и оглянуться не успели, как на часах было уже девять, и Нимрод не преминул напомнить им о преимуществах «ввинчивания» в бутылку против часовой стрелки в Северном полушарии. Решили, что пора выбираться из бутылки в зал номер шестьдесят пять.

— Думаю, уборщики если и приходили, то уже ушли, — сказал Нимрод. — В БМ давно уже не те порядки, что были раньше.

— А как же камера видеонаблюдения? — спохватился Джон, когда они оказались в зале.

Сунув руку в карман, Нимрод извлек оттуда маленький, не больше компьютерной мыши, приборчик.

— Мое изобретение. Называется «фильтр для идиотов». Он мешает передавать теле- и радиосигналы. В поездах я им пользуюсь, чтобы заткнуть болтунов, которые не переставая лопочут по сотовым телефонам. Честно говоря, я это придумал, чтобы не поступить с ними гораздо хуже — сперва мне вообще хотелось лишить их дара речи на пару часов. Но оказалось, что прибору можно найти самое разнообразное применение, поскольку он перехватывает практически любой сигнал, даже кабельное телевидение. — Нимрод кивнул на западную часть зала. — Филиппа, ты встанешь у той двери, на случай, если кто-нибудь захочет проверить, что стряслось с камерой. — Хотя красть в этом зале, в сущности, нечего. Трупы пятитысячелетней свежести почему-то не пользуются большим спросом.

— Не говори о них, пожалуйста, — взмолилась Филиппа. — Меня и так жуть берет.

— Джон, помоги-ка мне распаковать снаряжение.

Выложили все прямо в проходе, возле витрины со скипетрами. В центре галереи была еще одна витрина — с саркофагами, а сбоку третья — с дюжиной мумий. В основном — звериные, но и несколько человеческих: скукоженные тельца в серых бинтах были сложены штабелем, будто сигары в сигарном ящичке с увлажнителем из кабинета Нимрода. Ночью Египетские галереи выглядели мрачновато, много страшнее, чем днем. Тени от предметов шевелились, перемещались, на витринах прыгали странные блики, так что Джону с Филиппой приходилось по нескольку раз всматриваться в экспонаты под стеклом, чтобы убедиться, что они не стронулись с места. Дело было, конечно, не только в отсутствии освещения и оптических обманах. Больше всего близнецов пугало предстоящее надругательство над древней святыней.

Филиппа обхватила руками плечи.

— Прямо мурашки бегут, до чего тут страшно.

— Нда, атмосфера своеобразная, — согласился Нимрод, доставая зажигалку. — Знаете, в одном из этих саркофагов, кажется в золотом, когда-то хранилась мумия, которую потом погрузили на «Титаник». И на ней, разумеется, лежало проклятие.

— На «Титанике» везли мумию? — удивился Джон. — Вот не знал.

— Везли-везли, — сказал Нимрод, принимая из рук племянника паяльную лампу. — Мумия принцессы Амен-Ра. Корабль затонул, погибли чуть не полторы тысячи человек, и тогда, в девятьсот двенадцатом году, очень многие винили в происшедшем именно мумию. Кстати, это звучало вполне логично, учитывая, сколько людей задолго до крушения «Титаника» погибли странным образом из-за знакомства с этой самой принцессой. Рассказывают, что, когда мумию еще не купил американский коллекционер и она лежала здесь, в саркофаге, служители музея и охранники даже боялись заходить в этот зал. Они утверждали, что из саркофага явственно слышатся постукивания и всхлипы. — Нимрод скептически усмехнулся. — Все это, конечно, байки. А нам вообще незачем беспокоиться об Амен-Ра, поскольку ее мумия покоится на дне океана вместе с остальными пассажирами «Титаника», которые не успели спастись. Так что она нас не потревожит.

— Спасибо, успокоил, — сказала Филиппа.

— Раньше здесь было выставлено намного больше мумий, — сказал Нимрод. — Вы видите лишь малую часть коллекции, потому что теперь ее большая часть хранится в запасниках, в подвалах БМ. Решили убрать с глаз долой, чтобы не оскорблять посетителей в лучших чувствах. Хотя сам я решительно не понимаю, что оскорбительного находят в мумиях. Умер так умер, ничего не попишешь. — Нимрод засмеялся. — Зато здесь выставлено много мумифицированных зверей. Странно, что защитники прав животных до сих пор не всполошились и не побежали в суд.

Нимрод поднес синее пламя к поверхности витрины прямо против сехема и приступил к работе. А Джон снова окинул взглядом зал. Звериных мумий было действительно много: кошки, бабуины, собаки, крокодилы, соколы, кобры и даже один угорь. «Кому понадобилось мумифицировать угря?» — чуть раздраженно пробормотал Джон и попытался отрешиться от всего этого безумия: скопища мумий, дыхание смерти… Его и без того подташнивало от запаха плавящейся пластмассы и жутковатых комментариев Нимрода.

— Разумеется, вера древних египтян в жизнь после смерти, — продолжал Нимрод, — всецело основывалась на их опыте общения с джинн. Только вранье все это, потому что мы, джинн, тоже умираем.