Драконовы поцелуи, или фиктивная пара для некроманта - Мария Вельская

обвила мою талию. Меня обдало терпкой колючей тоской, усталостью и пряным недоверчивым теплом. Да, милый мой дракон. Я не стану и не собираюсь устраивать публичные сцены. Я не эта леди. Я могу говорить глупости, могу жарко спорить — не тебе в обиду, не потому, что не воспринимаю твоих слов — потому, что мне хочется узнать, чем ты дышишь, высказать все, что так долго крутилось в моей бедовой голове — пусть это мнение и неправильное. Ты покажешь и объяснишь мне, что такое — твое "правильно".Потерпи меня немного. Я учусь. И в наших спорах — тоже. И скоро я научусь быть самой собой, перестану задавать глупые вопросы и полностью приму мою новую родину вместе со всеми ее драконами и обычаями такой, какая она есть. Я всегда буду на твоей стороне. Огненная магия бурлит, сейчас ещё толкает на рисковые поступки, на жаркие дебаты и форменные безобразия с точки зрения рассудительной юной леди, но отец уже учит с ней справляться. Говорит, и сам в юности всегда срывался. Пока не смог обуздать магию. Огненный же...Я резко вынырнула из омута мыслей, понимая, что случайно передала все это по нашей связи. Вот, где краснеть! Или...Объятья стали крепче. А в волне жаркой согревающей уверенности, поддержки и шелковой нежности я чуть не захлебнулась. Чуть не расплакалась. Тиарграт едва заметно погладил мои волосы. — Я не приглашал вас сюда, леди, не говоря уж о том, что территория Оскаля закрыта от чужаков. Но раз уж вы осмелились нарушить ряд законов империи и считаете, что они писаны не для вас... Позволь тебе представить, моя драгоценная Кейрин Кальсиар. Моя возлюбленная пара и супруга по благословению богов. Позволь тебе представить, — выделил голосом дракон, таким образом ставя меня выше своей матери, — госпожу Жайерин Кальсиар, мою мать."К сожалению" не прозвучало, но витало в воздухе. Дракон секунду промолчал, и... — Надеюсь, госпожа моя, вы все ещё помните, что такое благословение богов. Полагаю, что их сила превыше родовой, — с лёгкой иронией добавил мужчина. Прохладная ладонь угнездилась на моей талии. От нее шла невидимая сила, давала мне свою защиту, оберегала, вдыхала жизнь и надежду. — Вот только никакое божественное благословение не подарит тебе возможность получить наследника. Да, твоя девка имеет зачатки дара некромантии, — а леди неплохо осведомлена! — вот только ты действительно полагаешь, что это поможет ей выжить, если ты будешь слишком часто приглашать ее на ложе? Думаешь, твой невероятный дар действительно позволит зачать и выносить ребенка, не убив его в утробе вместе с матерью, если благословения рода с вами не будет? Холодный приказной тон. Торжествующий блеск а глазах. Надменность и ликование силы. Это леди хотя бы осознает, что идёт против воли императора, против закона об истинности и даже против богов? Воистину, гордыня драконов неописуема.

Губы пересохли. Грудь сперло от нахлынувшей ядовитой злости и чего-то ещё более опасного. Невесомого, как крыло бабочки. Но порой один удар этих прекрасных хрупких крыльев способен обрушить на род людской огромные беды. Если эта бабочка — Мертвая голова. То были не мои чувства — Тиарграта. И, боюсь, он был готов ответить матери уже не вполне куртуазно. Мне показалось, что ярость не человека — зверя — сейчас станет овеществленной, обрушится и на правых, и на виноватых огромным штормовым валом. А ещё понимала, что допустить этого никак нельзя. Все ждут срыва некроманта. Все боятся его. Намерено ли собственная мать его провоцировала? Это было не так важно. Гораздо важнее — иное. Я с трудом развернулась, упираясь ладонями в грудь дракона. Столкнулась с грозовым чернеющим взглядом. — Ты обещал мне свидание, милый! — Капризно протянула. И коснулась ладонью ледяной щеки. Тени в чужих глазах тянули ко мне костлявые пальцы. — Ну, свидание, — скривила и надула губы и делано засмеялась, — прогулка, обед в лучшем ресторане, роскошный праздник... И ещё ты мне должен двадцать поцелуев! Нет, уже двадцать один, — цокнула языком. Дрожь прошла по сильному телу, переходя ко мне. Стальные пальцы сжали до боли плечо. Наверняка синяки останутся. — Ты все время меня обманываешь, милый! А о детях мы пока и не думаем, мама, — небрежно отмахнулась я от озверевший леди, — да, Тир? Я ещё слишком юна для этого! Но раз ты опять забыл про свой долг — придется самой взыскать! Я приподнялась на цыпочках — и потянулась к нему. Запах мяты, благовоний, едва уловимой свежести и блестящей в траве росы защекотал ноздри. Щеки вспыхнули, я покачнулась — и неловко ткнулась губами в твердые губы дракона. — Давай-ка запишем, Кейрин, что я действительно прискорбно плохо обучил тебя целоваться, — низкий вкрадчивый голос пробрал до мурашек, — мне даже стало стыдно. Совсем немного. Придется давать тебе дополнительные уроки...Если бы могла — покраснела бы до корней волос. — Не думаю, что... — Это абсолютно необходимо, — в голосе прозвучали суровые нотки, а в черных как тьма пещер глазах — едва заметные смешинки. — Но сейчас... — я не желала становиться объектом насмешек драконьей леди и сжала пальцы на вороте рубашки мужа. — Не задушишь, Кейрин, пока руки слабоваты. Но с этим мы тоже поработаем, — шепнули мне на ухо. А в следующий миг губы накрыл поцелуй. Жаркий, как летняя ночь, кружащий голову, как аромат зёрен каффы, и опасный, как занесённый над головой меч. Пальцы дракона сжали мой затылок, не давая вырваться. Другая рука легла на грудь, выбивая дыхание. Он не целовал — пил. Требовательно и жадно, покоряя и завоевывая, увлекая, доводя до точки невозврата, парения, взлета, за которой — только звезды. — Вернусь, когда ты очнешься, сын, и будешь готов поговорить, — сквозь шум в ушах донёсся холодный голос. Большего оскорбления для драконьей леди сложно было придумать. Пока — лишь пока — мы не стали вовлекаться в скандал, который грозил некроманту взрывом силы. Забегая вперёд, замечу, что причудливые перепады характера свекробушки, как оказалось, были изрядно обусловлены местным обществом. Накрутит ее муж, прополощет мозги, застыдят таким сыном подруги — и почти адекватная женщина становится безумной фурией. Впрочем, об адекватности... в это ещё мог верить дракон (где-то в глубине души). Я же видела в этой женщине лишь глубокое лицемерие и искусное притворство, с которого порой срывали маски. Что ни говори, а лечить некоторых леди и лечить! Бесшумно закрылась дверь. Вот только поцелуй никак не прекращался. И пламя, что горело сейчас между нами, становилось все более опасным. Чешуя дракона в свете дневного Киа отливала густым черным серебром, покрывая ажурными пластинами шею, пальцы, скулы и запястья рук. В этом