Мария Быкова - Gaudeamus igitur

Я достала из-под кровати «Справочник боевого мага» и, на всякий случай погладив его по корешку, залезла с ним на широкий подоконник. Прислонившись боком к оконному стеклу, я не глядя открыла книгу — умный «Справочник» раскрылся аккурат на не дочитанной давеча странице.

Из щелей не дуло и не сквозило — мы с Полин тщательно зашпатлевали все дырки на следующей после Савайна неделе. Вообще-то хозяйственная алхимичка собиралась сделать это гораздо раньше, но, как показало время, моя пофигистская точка зрения принесла гораздо больше плодов. Заклей мы окна до Савайна и мгымбра — наутро все пришлось бы переклеивать заново. К тому же в начале зимы Фенгиаруленгеддир обучил нас скрепляющим заклятиям, я же, как существо практическое до кончиков ногтей, закрепила эти навыки на наших окнах. Теперь оставалось надеяться, что до лета нас обучат заклинаниям, снимающим предыдущие.

Положив книгу себе на колени, я углубилась в чтение.

Раздел мне попался интересный — «Трансформация боевых заклятий». Пробовать все это именно на боевых заклинаниях я не рискнула — комната у меня всего лишь одна, соседки второй тоже не предвидится, да и собственная жизнь мне еще была дорога. Зато идея… о, идея была изумительная. Несколько слов, вплетенных в заклинание, — и все, суть его меняется так, будто мы применили совсем другую чару.

Вся беда была в том, что слов на гааарде знали не так уж много. А так… мрыс дерр гаст, тот, кто знает этот язык в совершенстве, владеет всеми чарами мира! И не надо ему никаких книг, не надо никаких талисманов… он изменит все, что сочтет необходимым, а иное — то, что опять-таки ему нужно, — оставит в неприкосновенности…

Есть же ведь у волкодлаков Аррани Валери! Она-то уж точно знает драконий язык… направляет судьбы, изменяет вселенную…

Мне вдруг стало холодно — в теплых штанах и куртке. Нет, не надо… пусть уж лучше будет все как есть. Лерикас-Предсказанная — она не человек, а волкодлак. Она — это другое. Ей, быть может, эта власть и не помеха; людям же лучше не иметь вот такого оружия под рукой.

Я оторвала взгляд от книги и посмотрела за окно. Там шел снег; это были не легкие снежинки, почему-то традиционно приписываемые лыкоморскому климату, и не мокрая крупа, как-то больше типичная для конца зимы. Нет; в воздухе кружились пушистые белые хлопья, точно на новогодней открытке, оживленной чарами иллюзий. Там все было белым, даже сероватые каменные стены будто мимикрировали, подстраиваясь под всеобщую белизну.

Я смотрела на двор с высоты второго этажа. Звуки до меня не доносились, но мне казалось, что их там и нет: все поглощает эта бездонная белая пустота. Бесконечное начало, чистый лист, все никак не могущий дождаться первого штриха.

Маленькая калитка, расположенная возле Больших ворот, беззвучно растворилась. Я мимоходом подумала, что это, должно быть, наш завхоз торопится с метлой — или, быть может, за метлой — к ближайшему орешнику, тщательно охраняемому магистром-фэйриведом.

Но это был не гном. На пустой школьный двор вошел человек в черном форменном плаще. Аккуратно прикрыв за собой калитку, он постоял у ворот, потом стянул с головы капюшон.

Я невольно закрыла книгу, пальцем заложив нужную страницу. Та-ак… похоже, субботняя лекция Матильды ле Бреттэн была последней для нашего курса…

Эгмонт медленно прошел по двору. Он хромал заметнее обычного; привычный черный плащ, не иначе как заклятый от снега, резко контрастировал с белизной окружающего мира. Элементаль, высунувшаяся навстречу Рихтеру из двери, что-то у него спросила; он сделал отрицательный жест рукой, и понятливая флуктуация мигом исчезла в глубинах пятого измерения.

Магистр сел на землю возле стены и закрыл глаза. Он сидел совершенно неподвижно, а снег продолжал падать — картинка была та еще, из графической серии «Контрасты». Эльфийская работа, в лавке стоит четырнадцать золотых. Черное и белое, статика и динамика — погода вообще-то стояла не та, чтобы сидеть на снегу. Совсем не та. Впрочем, это не мое дело.

Подумав так, я вновь раскрыла книгу. Знакомые руны, помельтешив секунды три, снова ложились в правильные слова.

«Однако же следует отметить, что возможности драконьего языка…»

Когда я опять посмотрела во двор, Рихтера там уже не было. Цепочка следов, полузасыпанных снегом, вела к входной двери. К понедельнику надо было срочно доучивать боевую магию.

Ближе к полудню я отправилась в библиотеку. Народу там было немного, с нашего курса — вообще никого. Кажется, адепты честно верили, что назавтра вести станет Матильда, а это означает, что не стоит тратить свободное время на какие-то пыльные фолианты.

Да. Завтрашнее утро, сдается, будет утром приятных сюрпризов.

Задание я сделала достаточно быстро: чего уж там, материал был знакомый. Можно было бы подготовиться к практикуму, но, во-первых, таковой ожидался только в среду, а во-вторых, я уже десятый раз ловила на себе предвкушающий взгляд библиотекаря. У гнома явно чесался язык, учитывая же, что именно Зирак первым узнавал все новости…

Я закрутила чернильницу, сунула ее в сумку. Свернула пергамент в свиток, затянула его шнурочком, отправила туда же. Теперь можно было смело приступать к выяснению последних новостей.

— И чего новенького в Академии? — нетерпеливо спросила я, подсев за Зираков стол.

— В Академии-то все по-старому, — отмахнулся гном. Глаза его ажно сверкали от удовольствия. — А вот в мире, в мире-то мно-ого чего происходит! Внешняя политика называется… уй, ты бы знала, какая прелесть!

— С гномами чего-нибудь? — наугад предположила я. Как-никак большую часть «юмористической политики», как это дело окрестил Генри Ривендейл, обеспечивали именно они. — Или Аль-Буян заново на Конунгат полез?

Зирак расхохотался. Еще бы, история с Аль-Буянской войной уже вошла в легенды.

Началась вся эпопея по жутко приземленным причинам: обеспокоенное экономическим ростом Конунгата островное государство не придумало ничего лучше, как объявить ему эмбарго. Волкодлаки пожали плечами, конунг Валери покрутила пальцем у виска, легендарный Скупидонус обрадованно потер ладошки; проделав же все вышеописанное, они мгновенно наладили внешнюю торговлю с Западным Краем, а еще чуть попозже — с эльфами, давно набивавшимися в экономические партнеры. Вышло даже выгоднее, чем было: сухопутные перевозки каким-то образом оказались дешевле морских, благо дорог строить не пришлось, они и так были.

Аль-буянцы занервничали. Их влияние на материке потихоньку начинало падать, с этим надо было как-то бороться. И, не найдя другого решения, Аль-Буян пошел на Конунгат войной.