Охотники за книгами Сезон 1 - Коллектив авторов

Сэл облизала пальцы, потянулась погасить свечу.

Гватемала. Тогда.

Когда огонь погас, Чэнь Цзюань со священником легли на землю рядом с дымящимся остовом контейнера — свеча стояла между ними. Из искореженного металлического ящика потоками вытекал воск. Над головами вздымались деревья. Солнце, бившее сквозь слоистую зелень, покрывало и землю, и их тела слоистыми тенями.

Чэнь Цзюань смеялась так сильно, что слезы выступили на глазах.

— Прямо не верю, — сказал Артуро. — Правда не верю. Они меня едва не добили. Их было так много.

— Чего еще от Уцзина ждать, — фыркнула она. — Положить все восковые штуковины в один ящик, чтобы не разводить лишнюю бухгалтерию. Он никогда не любил… — произнесла она в промежутке между двумя взрывами смеха. — Не любил заполнять бумажки.

Артуро перекатился на бок, к ней лицом. Глаза у него были глубокие, переливчато-карие. На виске и щеке — ожоги от воска.

— Нужно это доктору показать, — рассудила она.

— Ты не из воска.

— Нет, — подтвердила она. — И я не вещичка. Но в пламени свечи моя жизнь. Пока она горит, я бодрствую. Погасла… — Она щелкнула пальцами.

— Когда ты заснула? И где?

Она это оценила: «заснула». Не какое-нибудь: «когда тебя засунули в этот ящик?»

— В Китае. В 1933 году.

— Мне очень жаль.

— Пойду-ка я, — сказала она, встала на ноги, взяла свечу. Подлец Антопов мог бы придумать вечную жизнь и поудобнее для переноски. Видимо, все дело в склонности старика к компромиссам. Дай ему волю — соорудил бы этакую громадину, еще и с куполом.

— Не уходи.

— Мне нужно вернуться.

— Куда? — спросил он. Ответа она не знала. — Китай за пятьдесят лет сильно переменился. Той страны, из которой тебя вывезли, больше нет.

Он поднялся и потянулся к ней.

— Не могу. — Она отшатнулась, сжимая в руке свечу. — Нет. Раз их уже нет, я пойду сделаю… что-нибудь. Если не форсировать, свечи хватит на много лет. И я не первая в мире умру молодой.

— Мы можем тебе помочь. То, что ты там сделала… В жизни не видел, чтобы человек двигался с такой скоростью. Ты можешь вступить в Братство. А у нас есть ресурсы. Поможем продержаться, пока не отыщется способ тебя вылечить.

— То есть будете меня изучать, как крысу в лабиринте. В прошлый раз я это слышала от того, кто запихал меня в этот ящик.

— Нет! — Он произнес это так яростно, что сумел ее этим убедить — свирепостью, жаром, страхом. Она не раз видела показную искренность. Когда прикидываются, так не боятся. — Нет, Грейс. Послушай. Братство занимается только одним — ищет разные вещи. Одна из них, возможно, тебя освободит. А если мы не найдем то, что ищем, — ты, по крайней мере, сможешь нам помочь. Ты спасла мне жизнь. Возможно, спасешь весь мир.

Высоко на дереве, покрытом лохматой корой, запела птица: никогда Грейс не видела таких высоких стволов и густых крон. Да, она далеко от дома.

— Ты заблуждаешься, — произнесла она. — Я знаю, из чего сделана эта свеча. Другую такую не отлить. Надежды нет.

— Надежда есть всегда.

— Тогда тебе придется верить за нас обоих, — произнесла она.

Рим. Теперь.

Череп Сэл треснулся о стену спальни Грейс. Что-то на большой скорости влетело ей в живот, она согнулась пополам, пытаясь выдохнуть. «Колено», — подумала она за секунду до того, как пол выскользнул из-под ног и она тяжелым мешком плюхнулась на ковер. Рука — человеческая, поблагодарим того-самого-неведомого хоть за такое мелкое одолжение — стиснула горло Сэл, она попыталась хоть как-то отбиться, и тут глаза ее, сквозь мелькавшие в них звезды, сфокусировались на знакомом кулаке и на еще более знакомом лице, на котором застыла не менее знакомая ярость.

— Грейс, — выдохнула Сэл из последних сил. — Привет.

Лицо ее обидчицы вспыхнуло в свете пламени: пока она двигалась, свеча горела ярче, а теперь вновь потускнела.

— 你在这里干什么呢？[3]

Хватка на шее Сэл чуть ослабла, ей удалось вдохнуть.

— Прости. — Сэл указала на ковер и на упавший туда заляпанный золой «Мидлмарч». — Я же не говорю… В смысле. Я принесла тебе книгу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты какого хрена сюда приперлась? Артуро прислал?

— Нет. Сама пришла.

— По какому праву?

— Извиниться хотела. С глазу на глаз. — Звучало неубедительно. — Я действительно облажалась.

— Ага. — Кулак Грейс разжался. Она, все еще сидя у Сэл на животе, перенесла вес тела на бедра, потом поднялась. — Я тебя едва не покалечила.

— Едва? — Сэл потерла затылок. Руки Грейс ей не предложила. Сэл медленно поднялась, придерживаясь за стену.

Пламя свечи приплясывало, отражаясь в глазах Грейс.

— Выметайся отсюда.

И тут Сэл, прибегнув к старой сыскной уловке, вдруг сообразила. В голове будто щелкнул замок, в котором повернули ключ. Календарь, в котором зачеркнуто лишь несколько дней в месяц. Книги на задании, дома — ни одной. Кухня без продуктов. Ни на что нет времени в нерабочее время. Ни спортзала, ни тусовок. Фото, которое она видела в квартире Менчу: святой отец выглядит моложе, а Грейс такая же.

— Ты... — выдохнула она. — Ты как-то связана с этой свечой.

Прямо у нее за спиной, на стене спальни, висели все эти фотографии членов Братства: год проходил за годом — а Грейс не менялась.

— Сказала же: выметайся. Живо. Никому про это не говори. И мы обе забудем, что ты здесь была.

Сэл уставилась на нее. «Такого не спрячешь, — захотелось ей произнести — или выкрикнуть. — Расскажи мне все. Я хочу знать».

И тут будто бы обнажилась суть происходящего. Она пришла сюда не ради Грейс и не ради Отряда. Пришла ради себя самой, не считаясь с тем, какой вред может причинить.

— Прости, — произнесла она, на сей раз от всего сердца. Ночь прижималась к окну. — Я вела себя как эгоистка. И там, с тараканами, и вообще все последнее время. Не хотелось, чтобы люди погибали. Я подвергала риску всех нас, наши задания. И здесь — я не имела права все это видеть. Я тебя предала, потому что мне было больно и потому что я не подумала. Может быть, когда-нибудь я и завоюю твое доверие. А пока я пойду.

Она прошла мимо Грейс в гостиную с голыми стенами, двинулась к двери.

— Ты спрашивала, что я знаю о травмах, — прозвучал голос Грейс. Сэл замерла. — Ну так вот мой ответ. Друзья мои мертвы. Жизнь у меня похитили. Не спастись. А я, по большому счету, легко отделалась. Потеряла все — и только.

По улице, далеко внизу, пронеслась «Веспа».

— Я не знала, — сказала Сэл.

— Понятное дело. Ты ж только о себе и думаешь. — Голос ее был сдавливающий, тугой — как после гарроты. Впрочем, когда она заговорила вновь, он зазвучал мягче: — Хотя оно со всеми так, за редким исключением.

— Мне очень жаль.

— Да уж понятное дело.

— Я пойду.

— Тебе не следовало приходить. Но раз пришла — оставайся. — Грейс казалась измотанной. — Лучше уж рассказать все сразу.

— Когда это случилось? — спросила Сэл.

— Давно.

5

Тогда.

Они создали систему, и она заработала.

Это оказалось проще, чем предполагала Грейс. Большую часть времени она спала. Научилась называть этот состояние «сном». Он будил ее раз в неделю, без осечки, а потом она сама — как правило — задувала огонь. Когда Сфера начинала светиться и долг призывал их, она следовала за коллегами. Они разбирались. Она дралась. Они привозили домой то, что обнаружили.

Отец Хантер исследовал обнаруженные книги и артефакты. Они собирали оплавленный воск, отливали новые свечи, но они не могли разбудить Грейс. По ее настоянию из свечи вырезали кусочек воска и превратили в другую свечу, поменьше — эта ее будила, но и выгорала быстрее. Магия не шла на сделки, не поддавалась на уловки. Сколько бы отец Хантер ни искал, решение от него ускользало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда отец Хантер состарился и архивариусом стала Асанти, стала пытаться и она — и тоже утыкалась в тупики.

Грейс убивала монстров, сводивших людей с ума одним своим взглядом. Грейс швырнула демона в Ниагарский водопад и сама прыгнула следом. Грейс вступила в единоборство с ангелом — или с существом, которое назвалось ангелом. Раны заживали быстро, а заставляя свечу гореть ярче, она развивала скорость, недоступную ни одному человеческому существу. Однажды, когда понадобилось, она обогнала машину. Увидев, какой на это ушел кусок свечи, Артуро взял с нее слово, что она больше не будет так делать. Тогда они впервые поскандалили.