Эра людей. Дьявол (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

— Ладно. — Сеприт легко, плавно, будто профессиональный гимнаст, поднялся на ноги. — Беру назад свои слова о том, что ты для меня не опасен. Ты можешь быть опасным. Откуда ты знаешь, что я тут из-за Источника?!

— Ты на мой вопрос не ответил, — напомнил я.

— Нет.

— Ну, так я жду?

— Это ответ, — усмехнулся Сеприт. — Нет, я не понял, как использовать Источник. Это — огромная сила, и я едва ли не год убил на её изучение, но к разгадке так и не приблизился. Так откуда ты знаешь?

Что ж, честность за честность…

— От госпожи Алмосаи, которая стащила для тебя ту книгу, — кивнул я в сторону пронзенного фолианта.

— А её ты откуда знаешь? — Сеприт мне всё ещё не доверял.

— Как — «откуда»? — искренне возмутился я. — Она — моя… Ну, в смысле, мы — друзья! Мы вместе столько всего пережили… Она едва не вышла замуж за моего лучшего друга, Лореотиса. Но он погиб в битве с Мятежным Пламенем.

— Что ж, вполне в её духе, — фыркнул Сеприт. — Эта дама легко поддавалась любым влияниям, а стоило при ней произнести слово «приключение», как в глазах загорались лампочки, на полторы сотни ватт каждая. Н-да, тесен мир… Да чего там говорить — тесна даже сама Сансара. Казалось бы, чего проще — укрыться от одного-единственного человека!..

Тут он снова метнул странный взгляд на портрет блондинки и поморщился.

— А зачем тебе вообще Источник? — спросил я.

— Как, «зачем»? — в свою очередь возмутился Сеприт. — Чтобы выбраться отсюда, ясное дело! Эта проклятая стерва дала мне испорченный телепорт, который я, к тому же, потерял при весьма неприятных обстоятельствах… Как я его вернул — отдельная история, но счастья мне это не принесло. Будь дело в электронике — может, я и сумел бы всё поправить, но дурацкий корабль его перепрограммировал. А я при всём желании не смог бы создать компьютер, тем более — достаточно мощный, чтобы взломать доступ и модифицировать код.

Сеприт сунул руку в карман и достал… казалось бы, самый обычный смартфон. Только вот обычным он в этом мире не выглядел от слова совсем.

— Бесполезный кусок пластика, — грустно сказал Сеприт. — Привязан к одной точке с относительными координатами на Летающем Материке. Туда я и переместился сразу. А потом, когда вернул телепорт, использовал его раз десять — переносит только в пространстве. Всегда туда. На Летающий, дьявол бы его побрал, Материк…

Сеприт задумался, посмотрел на меня и спросил, будто сам у себя:

— Кстати. Не так давно слова «дьявол» я на этом языке не мог произнести. Что-то изменилось…

Изменилось, Сеприт. Дьявол стоит перед тобой, собственной персоной. И, раскрыв рот, смотрит на «смартфон». На абсолютно бесполезную вещь. Которая всего-то лишь может переместить на упавший Летающий Материк, за тысячи километров отсюда. Туда, где совсем рядом — Авелла и Натсэ, туда, где сумасшедший Логоамар. И другие маги, не подозревающие об угрозе.

Глава 10

У Источника

Сеприт остановил стиральную машину сам, включил режим отжима, потом открыл и жестом велел мне самому доставать свои шмотки. Мол, он мне не нанимался в прачки. Я не спорил. Вытащил и развешал, где было сказано. Сам пока оставался в халате — лучше, чем ничего.

Всё-таки, каким бы умным Сеприт ни был, многого он не сумел сделать точь-в-точь таким, как было в цивилизованных мирах. Вот, например, машинка. Она работала в нескольких режимах, которые он переключал вручную. Никаких тебе микросхем и микрокомпьютеров, управления через bluetooth и прочего баловства. Всё просто и функционально. «Зато меньше шансов, что сломается», — прокомментировал Сеприт. Потом добавил: «И вода тут мягкая, по идее, не должно быть накипи». Из этих слов я заключил, что Сеприт до дрожи боится выхода из строя оборудования. И немудрено. Магии у него больше нет, к разгадке Источника он, как сам говорит, не приблизился. И когда (не «если», а именно «когда») все его изобретения падут под воздействием естественного износа, он окажется в полной заднице.

— Так что ты собираешься делать? — спросил Сеприт, когда мы с ним вернулись в большое помещение. Там он подошёл к огромному столу, сплошь заставленному лабораторным оборудованием, которое я, в виду недостатка образования, не мог охарактеризовать никак. Пробирки, склянки, штативы, микроскоп… Офигеть, микроскоп. Металлический корпус, стеклянные линзы. Всё это время я мог делать микроскопы и телескопы, бинокли, подзорные трубы. Мог на этом бизнес построить! Но ведь даже в голову не стукнула ни разу подобная идея. Клепал мечи для жителей Дирна. Потом нас же этими мечами едва не порубили… Пожалуй, Сеприт всё-таки был прав, насчёт Дарвина. — Дождёшься, пока высохнет одежда, и вернёшься к госпоже Клинтиане? Кстати, я так и не понял, зачем ты ей нужен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я рассказал ему, как зовут предводительницу войска. А вот как объяснить, зачем я ей — это задача потруднее. Всё упиралось в то, что я до сих пор не мог решить, насколько следует доверять Сеприту. Сюда меня что-то привело. Если грешить не на Нити — то больше не на что. Сеприт общался с Маленькой Талли (ну, он так говорит) — это тоже балл в его пользу. И всё-таки гложет меня что-то…

— Сам не знаю, — сказал я, и это, по большей части, было правдой. Ну, условной такой правдой. Потому что я знал, что Клинтиана хочет со мной переспать, и это каким-то образом откроет бесплатный доступ к Источнику. Но вот каким именно — до сих пор, простите, не догоняю.

— Ты был пленником? — Сеприт снял со спиртовки (наверное) одну из склянок, придирчиво посмотрел на просвет чёрную жидкость, капнул ею на стеклышко и склонился над окуляром микроскопа.

— Нет, меня там уважали.

— Ты мог в любой момент уйти?

— Н-не проверял.

— Значит, ты не можешь со всей уверенностью утверждать, что не был пленником.

— Меня называли Настар-Танда, это что-то типа «Отец Мира». Они мне кланялись, — сказал я, не сдержав глупой гордости.

— Слышал басню про ворону и лисицу? Там лисица тоже много чего говорила вороне. Однако нужен ей был всего лишь сыр. Дерьмо!

Сеприт резко выпрямился и повернулся спиной к столу. Руки сложил на груди.

— Чего там? — спросил я.

— Ничего! — зарычал он. — Вообще. Это очень мощный микроскоп, с его помощью можно разглядеть хоть нейтрино. Но когда я смотрю в эту дрянь — не вижу ничего, при самом сильном увеличении. Как будто она — целостная, неделимая! Но это же бред, она обладает почти всеми свойствами жидкости, и её легко можно зачерпнуть…

— А что это вообще?

Сеприт как-то странно посмотрел на меня, потом, видимо, вспомнил, что я не его коллега-учёный, с которым он занимался исследованиями последние десять лет, и пояснил:

— Это Источник, Мортегар. Вернее, его часть.

— Эм… Прошу прощения?!

— Источник. Ты ведь сам начал разговор о нём. Я построил станцию неподалёку и всё это время изучал его. Брал пробы. Вот одна из них, свеженькая, добыл буквально перед твоим появлением. Через несколько часов исчезнет. Она всегда остаётся на какое-то время, потом — будто испаряется. Не в буквальном смысле, метафорически. Исчезает даже из наглухо закрытого сосуда, не оставляя никаких следов, даже разводов! — Сеприт невесело усмехнулся. — Одно хорошо — пробирки после неё мыть и стерилизовать не нужно…

Сеприт осекся и пристально всмотрелся мне в лицо. Потом бесцеремонно тыкнул пальцем в щеку, вызвав настороженное ворчание Противня.

— Это уже чересчур, — заявил Сеприт. — Я готов примириться с тем, что ты в летней одежде добрался досюда живым. В конце концов, адреналин творит чудеса, и дуракам везёт во всех возможных мирах, уж этот-то урок я усвоил. Но здесь у тебя было пятно от обморожения! Прошёл от силы час, и от него следа не осталось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Помимо удивления, я слышал в его голосе раздражение, чуть ли не злобу. Сеприт хоть и был со мной физически одного возраста, но, если не заострять внимания, выглядел куда хуже и старше. Глаза тусклые, на лице намечаются морщины — в основном на лбу и возле глаз, потому что он всегда хмурится — мрачный персонаж. Ногти расслаиваются, зубы, похоже, тоже ни к чёрту — он старался их не показывать. Это не говоря о язвочках на руках и очевидно ухудшающемся зрении. А на мне, значит, был всего один крохотный изъян, и тот — исчез.