Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру

– Сейчас... Погодите... Дайте придти в себя... – бормотал инспектор, широко открывая рот, будто вытащенная из реки рыба. Василий извлек из сейфа початую бутылку коньяка и, преодолевая стучащие зубы инспектора, влил ему в рот рюмочку. Это оказало благотворное влияние на Столбового, и вскоре он смог членораздельно рассказать, что с ним случилось:

– На меня только что в подворотне напали двое бандитов, маскирующихся под сексуальных маньяков. Накинули на голову мешок и повалили на землю. Один сказал: "Ты, майта такая, встал на нашем пути, так пеняй на себя – сейчас мы тебя изнасилуем и повесим". Другой возразил: "Нет, сначала повесим, а потом изнасилуем". Тут они начали спорить, а я под шумок прогрыз в мешке дырку и убежал. Они за мной погнались, чуть было не схватили, но тут я выскочил на улицу, и они от меня отстали.

– Знакомый почерк, – удовлетворенно заметил Дубов. – Это она, "сладкая парочка".

– А последнее, что я услышал, были слова: "Ничего, Столбовой, все равно ты от нас не уйдешь – мы тебя и изнасилуем, и повесим, а твоего кореша Ваську Дубова сначала повесим, а уж потом..."

– Прекрасненько! – возбужденно потер руки Василий. – То есть, конечно, прекрасного мало, но наконец-то они дали о себе знать. Уж теперь-то мы их непременно поймаем. Нет, вешать и насиловать не будем, мы поступим с ними куда менее гуманно – передадим судебным органам.

– Вашими бы устами... – безнадежно махнул рукой инспектор.

– Первым делом, уважаемый Егор Трофимович, мы должны установить место, где они отсиживаются между вылазками. Вы не в курсе, была ли у прокурора Рейкина дача, охотничий домик или что-то еще в этом роде?

– Нет, насколько я помню, – подумав, ответил Столбовой.

– Так, может быть, у его друга?

– Вы полагаете, у подобных субъектов бывают друзья? – вздохнул инспектор. – Хотя погодите, была у него одна, так сказать, подруга. Или, скорее, боевой товарищ.

– Кто такая? – достал блокнот Василий.

– Некая товарищ Клякса.

– Это что – партийная кличка?

– Да нет, фамилия. Анна Венедиктовна Клякса. Они с Рейкиным, помнится, очень дружили.

– Когда это было?

Инспектор ненадолго задумался:

– Где-то в конце восьмидесятых. И неизвестно, чем бы их дружба закончилась, если бы не грянул очередной путч. Рейкин со всем пылом поддержал действия Разбойникова и его партийных товарищей, а Клякса оказалась дамой предусмотрительной и не слишком высовывалась – то есть по улицам с наганом не бегала и перевешать всех демократов и сепаратистов на столбах не призывала. Результат: Александр Петрович сидит в тюрьме, Антон Степанович прозябает в подполье, а Анна Венедиктовна продолжает трудиться в органах прокуратуры. И, кажется, даже пошла на повышение: раньше была просто следователь, а теперь – старший следователь.

– Ну и как на нее выйти? – спросил детектив. – Я имею в виду, в неофициальной обстановке.

– Сейчас подумаем. Я иногда вижу, как она ходит в столовую напротив прокуратуры. Где-то между часом и пол второго – у них в это время обеденный перерыв.

– Понятно, в час – пол второго, – записал Василий. – Каковы ее приметы?

– Знаете, так сразу не опишешь, – призадумался Столбовой. – Давайте позвоним в прокуратуру, у меня там хорошая знакомая работает. – Инспектор набрал номер. – Алло, Галина Иосифовна? Это Столбовой. Извините, что опять надоедаю. Тут один мой приятель заочно влюбился в вашу сотрудницу и жаждет познакомиться. Что за приятель? Хороший человек, мой коллега. – Столбовой хитро подмигнул Дубову. – Да-да, госпожа Клякса... Ну и что, что страхолюдина – сердцу не прикажешь. – Егор Трофимович поднес трубку к уху Василия, и тот стал быстро записывать сведения к себе в блокнот. – Ну, спасибо, Галина Иосифовна, – сказал Столбовой, приняв трубку. – Если что, всегда рад помочь. Всего хорошего.

– Спасибо, Егор Трофимович, – поблагодарил Василий. – И еще один деликатный вопрос – нельзя ли немного понаблюдать за Феликсом Железякиным? Он ведь что-то вроде "крестного отца" нашей парочки.

– Боюсь, что не получится, – с сомнением покачал головой Столбовой. – Нынче он большая шишка.

– Ах, ну да, Феликс же теперь заделался финансовым инспектором, -припомнил Василий. – Интересно, кто его протолкнул на это теплое местечко?

– Говорят, что оттуда, – Столбовой выразительно поднял взгляд к потолку. – Чуть ли не из администрации нашего Президента.

– А, тогда я даже догадываюсь, кто, – многозначительно заметил детектив. – Ну да ладно, это старые дела, к нынешним они касательства не имеют. Жаль, а ведь Железякин мог бы нас скорее на них вывести.

– Нет, ну присмотреть, конечно, можно, – сказал Столбовой. -Естественно, не в официальном порядке. Пожалуй, я приставлю к нему своего человека – того самого, с передатчиком... – Ну ладно, – поднялся инспектор с кресла. – Вроде оклемался немного, пора возвращаться к служебным обязанностям.

– Минуточку, – удержал его Дубов. – У меня к вам одна просьба. Мы имеем дело с опытными конспираторами, и здесь нужно действовать очень тонко и осторожно. Однажды я уже спугнул их своим появлением, постарайтесь не повторить моей ошибки.

– И что я должен делать?

– Вы как раз не должны ничего делать – до поры до времени. Есть тут у меня кое-какие мыслишки по поводу нашей "сладкой парочки", и как только я что-нибудь накопаю, так сразу дам вам знать.

Проводив инспектора, Дубов на минуту задумался, после чего решительно двинулся из своего кабинета в так называемую "девичью комнату" – маленький закуток с диванчиком, на котором, разморенная полуденным зноем, спала Надежда Чаликова. Нежно проведя рукой по ее длинным шелковистым волосам, Василий наклонился и поцеловал ее в ушко.

– Наденька, вставайте, – ласково прошептал Дубов, – нас ждут противные и нудные дела.

– Что такое? – немедленно пробудилась Чаликова.

– Сейчас все объясню, – обнадежил Дубов и, заложив руки за спину, стал отмерять два шага взад-вперед по комнатке. – Я думаю, у нашей "сладкой парочки" есть некая "малина", где они сейчас отсиживаются. Чтобы эту "малину" вычислить, мы должны потрясти знакомых Рейкина. Вот вам и предстоит, – Василий глянул на часы, – через пол часа в столовой напротив городской прокуратуры познакомиться с бывшей подругой Рейкина Анной Венедиктовной Кляксой. И расколоть ее на интервью. После чего по возможности ненавязчиво навести на разговор о Рейкине.

– А как я ее узнаю? – деловито поинтересовалась Чаликова.

– В час дня в эту столовую ходят обедать работники прокуратуры, а это человек пять-шесть. Иных посетителей мало. Мадам Клякса вполне соответствует своей странной фамилии. Она действительно похожа на чернильное пятно. Маленькая, тщедушная, лет тридцати пяти, волосы темные, короткие. А особая примета – очки. Забыл, как они называются – ну, в общем, такие, с толстыми стеклами.