В. Бирюк - Волчата

— Кха!

У меня уже кто-то тянет сзади шашку из правой руки. Не сразу понимаю — чего это меня за руку дёргают. Потом… Расслабляю кисть, и шашку забирают. О! Я уже могу расслабить кисть руки сразу после убийства! После пруссов — ещё не мог.

Вопли продолжаются и переходят к толканию между зрителями. Кажется, ставки делали многие. А выиграли — очень нет.

Медленно осторожно подхожу к кошме, на углу которой свалено моё барахло. Какой-то кыпчак с саблей в руке становится на моём пути, но, взглянув куда-то поверх моей головы, убирается с дороги. А я начинаю медленно — руки-то дрожат — одевать всё своё.

«Опьянение победой»? Скорее — дрожь принудительно протрезвляемого.

Крестик, пальчик, нижняя рубашечка, тёплая верхняя рубаха, кольчужка… перевязь с пустыми ножнами — через плечо продранного тулупчика.

«Стоматолог» что-то восторженно лопочет типа: «Ну, паря, ну ты дал». Одевает мне на голову шапку, отряхивает от снега колено, поворачивает за плечо и тянет в сторону. К лавке, на которой сидит хан. Послушно, без всяких мыслей, под нажимом руки моего сопровождающего, подхожу и опускаюсь на колени. Как там Савушка втолковывал? Глаз не поднимать, прямо не смотреть…

Дознаватель начинает толмачить:

— Хан хочет знать: кто научил тебя такому удару?

Какому — «такому»? Почему обязательно — «научил»? А сам я придумать не мог? Факеншит! Ванька! Очнись! Ты в Средневековье! Здесь в принципе не может быть новых знаний! Здесь:

   «Что было, то и будет.   И нет ничего нового под луной».

Все удары — давно придуманы господом, как бы его не называли. Все они уже давно отданы людям. Но люди, по глупости своей, многое забыли. И только отдельные посвящённые, адепты, хранители, герметичники… сохраняют. В том числе — оттенки фехтование. Только у меня — не фехтование.

Здесь никто не может так ударить. Потому что всех учат иначе. «За 8-10 шагов до противника кисть правой руки с шашкой отводилась к левому плечу, после чего быстрым движением руки с одновременным поворотом корпуса в сторону удара следует нанести удар на высоте плеча слева направо». Рубить клинком слева направо горизонтально на уровне пояса — ересь невообразимая. Всадник при таком ударе, как минимум, срежет уши своему коню. Это — не просто рана лошади, это несмываемый позор.

Пеший мечник держит на левой руке щит. Ударить из-под щита слева-направо — раскрыться самому. Поэтому римский гладиус и носили на правом бедре. Бить от поверхности щита — механика скверная, сильного удара не получится. Единственная ситуация, когда любые удары могут быть полезными — «кошкодрание», общая пехотная свалка. Но это занятие является профессиональным только для немецких кнехтов.

Но есть одна деталюшка мелкая. В моей истории шашку использовала не только конница, но, в имперские времена, и пехота. В 19 веке щитов и доспехов уже не было, а шашка на вооружении части пехотинцев российской армии осталась. Вот тогда и появляется этот странный удар. Когда клинок шашки, лежащий в ножнах лезвием вверх, чуть откланяется своей плоскостью кнаружи, выворачиваемый кистью бойца. Ведь основание ладони при хвате шашки должно быть снизу, кисть надо прогибать, что неудобно. А рукоятка шашки надавливается, опускается, поднимая хвост ножен. Тогда первый удар становиться возможным нанести не только раньше, чем саблей, но и в левом верхнем квадранте циферблата. Вплоть до уровня 9 часов. Я вообще-то такое видел. Именно — шашкой из ножен, удерживаемой в левой руке, а не подвешенной на поясе. Но у меня получился скорее не клинковый удар — где мне было такому научиться? А из бадминтона — приходилось «вынимать» волан от левого бедра.

«Где научился удару?» — и как ответить? На бадминтонном корте?

Я знал, что толстяка мне не одолеть. Ну, здоровый он! Руки и клинок — длиннее, ростом выше, опыта боевого — не сравнить. Шашечкой я ему доспехи… вряд ли. Поэтому у меня был только один шанс — опередить его с первым ударом. И рубить по голому телу.

Я его успешно спровоцировал с раздеванием — я ж Ванька-провокатор! Успешно, изобразив детский испуг, заставил присутствующих сократить нам дистанцию — а то бы не успел. И, что было вполне предсказуемо, обогнал его с первым ударом. Пока бедняга длинную саблю тащил. А вот если бы нам задали дистанцию больше… Или исходное положение было бы уже с обнажённым оружием… но мне повезло.

   «Шашки наголо   И лишь холод в груди…»

Был бы мне «холод в груди». От кыпчакской сабли. Шашка работает с упреждением. Только надо её держать не «наголо», а в ножнах.

Чёрт! Задумался! А хан смотрит и начинает злиться. Но мальчик рядом заговорил раньше.

— Симди о да беунини каубетти. Лик денлинсин. (Сейчас у него отшибло мозги. Пусть сперва успокоится).

Спасибо тебе, мой спаситель от очередного вразумления. А то пара нукеров рядом — начала уже нагайки покручивать.

Хан поморщился, вставая со скамейки. И бросил малышу:

— Кендениз алин. Сонра сор. Сенин есирин. (Забирай его себе. Потом спросишь. Пленник — твой).

Мальчишка успокаивающе мне улыбнулся, что-то быстро сказал одному из воинов и убежал в левый шатёр. Его нукер, уже довольно пожилой, судя по седине на висках и в усах, чуть поморщился. Обошёл меня вокруг и пнул ногой в загривок. Снова… — кристаллическая структура воды обыкновенной ощущается всем фейсом об тейбл. Россия, Ваня, твою маман. Нефиг было сюда попадировать. Попал бы к Гаруну-аль-Рашиду — там бы лицом по багдадским булыжникам возили.

Нукер раздражённо стянул мне локти за спиной, рыкнул на ошивавшегося вокруг «стоматолога», так что тот немедленно вытащил из своей торбы шашечку. И мой засапожный ножик. Нукер покрутил их, сунул в свою торбочку, снова рывком за шиворот поставил меня вертикально. И задумался. Судя по тому, что он полез в разрез моего тулупчика — решил снять с меня кольчужку. Но это ж надо снова развязывать! Тут из шатра выскочил довольный малыш, взобрался на лошадь, подъехал к нам и сообщил:

— Гитмек. (Едем).

— Кёлен… (Твой раб…)

— Гитмек, гитмек.

Мальчик двинулся вниз, к реке, за ним выехало ещё пара воинов. Нукер раздражённо сплюнул на снег. Накинул мне на шею верёвку. И через мгновение вернулся уже верхом. Рывок за шею однозначно описал ближайший род моих занятий: пешая экскурсия по родному краю. Вот, Ванюша, ты и краеведом стал. Точнее — «краебегом».

— Хизла, хизла!

Какая тебе «хизла»! Кричал бы уж просто «шнель!». Морда фашистская.

Бежать со связанными за спиной за локти руками… очень неудобно. Как пингвин с растопыренными крылышками. А подниматься после каждого падения, когда тебя тянут за шею верёвкой тоже… очень неудобно. И больно. Когда мы догнали малыша и остальных, от меня валил пар. И язык был на плече. Мне потребовалось несколько минут, чтобы отдышаться. Как хорошо, что лошади идут шагом. Не дай бог — снова рысью. Сдохну просто забегавшись.