Борьба за господство - Андрей Викторович Стрелок

теперь может анализировать данные не хуже некоторых моделей ИИ.

Исаев слегка пожал плечами. Его покалеченное тело едва двигалось, но голос звучал спокойно:

— Это твое решение. Оспаривать не могу. Наверное, так и должно быть.

— Верно, — кивнул Вадим. — А теперь ты поступаешь в распоряжение Дружка.

На короткий миг в глубине сознания Исаева вспыхнуло возмущение. Не презрение к самому суперпрыгуну, он видел его силу и интеллект, а протест против самого факта: подчиняться мутанту, которому нет и года, бывшему «„животному“»… для Исаева это было унижением. Вадим уловил всплеск, но промолчал.

«„Такого как Артур только могила исправит… “»

Он сменил тему:

— Топливо. Как продвигается?

Исаев выпрямился, чуть оживившись.

— Сырье есть, технология доработана. Если начнем масштабное производство, первую неделю сможем выдавать тонну девяносто второго бензина в сутки. Ко второй — пять тонн. Потом выйдем на стабильные показатели: пятьдесят-шестьдесят тонн в день. Солярки будет меньше, раза в два. Но и этого хватит.

Вадим кивнул, удовлетворенный услышанным.

— Хорошо. Запускай как можно быстрее. Производство топлива — приоритет номер один. На втором месте — модификации развитых и прыгунов. Нужно готовить плазменное оружие к интеграции.

— До конца карантина лучше этого не делать, — осторожно возразил Исаев. — Пока не убедимся, что больше нет скрытых носителей прионной заразы. У кого-то инкубационный период дольше, чем у остальных…

— С этим так уж и быть повременим.

— Есть кое-что, что не дает мне покоя, — заговорил Исаев, усевшись на стул и сцепив пальцы на коленях. — То, что произошло при синхронизации с Защитником. Все слишком странно. По идее он должен был просто усвоить память оригинала. Но то, что я вижу перед собой сейчас… Это тот самый Вадим Соколовский. Манера речи, мимика, даже телепатические импульсы, которые улавливаются в роевом поле. Ни малейших отличий, уж я то их лучше, чем кто-либо различает.

— Дружок говорил про это. Что наши сознания будто запутались, как частицы.

Исаев кивнул, не отводя взгляда.

— И именно это настораживает. Ты не должен быть столь идентичен оригиналу. Даже однояйцевые близнецы не повторяют друг друга до такой степени.

Вадим откинулся на спинку кресла, устало прикрыл глаза.

— Я сам это прочувствовал, на мгновение был сразу в двух телах. Видел и его глазами, и своими. Словно сознание раскололось, но оставалось единым. А потом все. Сердце остановилось. Электрическая активность в мозге прекратилась, он потух за секунду, будто кто-то выключил рубильник. Без внятной причины. Лидия сказала, что это не какой-то шок, вызванный синхронизацией, поражения, вызванные прионом, тоже не причем, мозг не успел до конца превратится в губку. Но тело погибло, а условный «„я“» остался.

Исаев молчал несколько секунд, будто проверяя, не ослышался ли. Потом медленно произнес:

— Значит, все еще сложнее, чем я думал. Если принять твой рассказ за чистую выходит, что сознание не является просто функцией нейронных связей. Нейронная сеть — лишь носитель, субстрат. Но сам процесс… может быть, он иной природы. Существуют гипотезы о квантовом характере сознания. О том, что на уровне микротрубочек нейронов происходят процессы, неподвластные классической физике. Нечто вроде квантовой когерентности. Это давно считалось маргинальной теорией, но то, что случилось у тебя с Защитником… Оно косвенно подтверждает возможность.

Вадим скептически хмыкнул.

— Снова в теории уходишь

— Да, — спокойно согласился Исаев. — Но представь, если сознание действительно имеет квантовую природу, то передача памяти — это лишь побочный эффект. Главное же — возможность переноса самой непрерывности. Не просто информации, а того, что мы называем «„я“».

Он на секунду задумался, посмотрел куда-то в пол.

— Это объяснило бы, почему у Защитника не образовался гибрид, не возникло «„смеси“» личностей. Вместо этого ты — целый, законченный. Словно поток сознания перескочил с одного носителя на другой, схожий более чем на девяносто процентов. Это сильно облегчило процесс и сгладило возможные побочные эффекты.

Вадим коротко ответил:

— А сердце у оригинала просто выключилось.

Исаев кивнул.

— Именно. Если процесс был квантовым, тогда смерть тела не обязательно означает смерть сознания, если успел произойти «„переход“». Хронофаг, — продолжил Исаев. — Уже не раз показывал то, что раньше относили к фантастике. Он перестраивает геномы в считанные дни, создает структуры, которые по сложности не снились никаким фантастам. Мы имеем таламо-кортикальные транцепторы, новые сенсорные органы, универсальные биофабрики с нейронно-управляемым интерфейсом, именуемые ульями, мы научились выращивать фей, единорогов, клонов с памятью оригинала, органическое плазменное оружие… Все это еще недавно назвали бы бредом. И вот теперь — перенос сознания. Полноценный. Без утраты памяти, без разрушения личности. Если это действительно квантовый процесс, то мы имеем дело с тем, что раньше считалось вечной границей.

— То есть я — живое доказательство жизни после смерти?

— Не просто доказательство, — покачал головой Исаев. — Ты — первый случай, когда мы видим, что личность сохранилась полностью. Манера речи, телепатические импульсы, реакция на окружение — все то же. Это не новая копия, не имитация. Это ты.

Он на мгновение замолчал, будто боялся слишком громко сказать то, что витало в голове.

— Если явление можно воспроизвести контролируемо, мы получаем не только копирование памяти, но и полноценное бессмертие. Не в метафорическом, а в самом прямом смысле. Бессмертие. Истинное. Личность не рвется, она продолжается… Ты думаешь о войне, о топливе, о выживании. Но, может быть, мы стоим на краю величайшего открытия в истории. Возможность для всех уйти от смерти.

Вадим коротко усмехнулся и покачал головой.

— Вижу, твои мозги вправили, но фантазировать ты не перестал.

Исаев не обиделся.

— Фантазия и есть начало науки. А в нашем случае — единственный способ понять, что происходит.

— Если принять твою теорию, — заговорил Вадим. — И сознание действительно можно передавать как квантовую информацию… Тогда, выходит, оно может не только переходить в новый носитель, но и уходить куда-то? Ускользать в сторону, если условия сложатся? Значит, в теории можно вернуть тех, кого погубила пандемия? Поднять их «„я“» обратно, если оно где-то сохранилось?

Исаев дернулся, словно хотел немедленно отрезать: наивность. Но вовремя прикусил язык. Вздохнул и ответил уже другим тоном — сдержанным.

— Квантовая информация — штука крайне хрупкая, — начал он. — Любое постороннее воздействие разрушает ее. Даже сам факт наблюдения может вызвать коллапс волновой функции, и все исчезнет. Представь, что сознание — это волна, которая существует только до тех пор, пока ее не коснулись. Стоит вмешаться, и волна схлопывается в ничто. То, что произошло между оригиналом и тобой, не укладывается ни в какие современные представления. По всем канонам это невозможно, перенос не должен сохранять непрерывность субъективного «„я“». Но он сохранил. Как? Вопрос открытый. Но факт есть факт. Если