Олег Верещагин - Garaf

Фородвэйт заговорил первым. Странно — его речь отчётливо напоминала эльфийскую!*

*Профессор признавался, что эльфийские языки в немалой степени списаны с финского. Вот я и решил сделать лоссотов (фородвэйт) реальными предками современных финнов. Благо, именно финские племена, по мнению многих учёных, являются автохтонами Европы. Кстати, у Толкиена фородвэйт говорили, что они — древнейшие люди Средиземья и языку научились непосредственно от эльфов…

Эйнор тоже заговорил — довольно медленно, запинаясь. Фородвэйт слушал, наклонив голову к плечу. Потом — махнул рукой, рассмеялся и, повернувшись, поманил путников за собой…

…То ли какое–то колдовство было тому виной, то ли фородвэйт умел лихо путать следы — но уже через сотню шагов Гарав окончательно перестал понимать, куда они идут. Потом началась ложбина — сырая, над нею ветки переплелись вообще в непроницаемый полог. Пахло гниющим деревом. Копыта коней и сапоги людей чавкали — глухо и мокро. Гарав один раз поскользнулся и повис на узде Хсана — тот удержал хозяина, но покосился обиженно.

— Ну прости, прости, — Гарав погладил его между ушей. Проводник оглянулся и со смешком что–то сказал.

— Лау–Коннен говорит, что ему смешно, как люди с юга милуются со своими животинами, — перевёл Эйнор.

Да уж, у этих людей из животных были только собаки — некрупные серые звери, похожие на лаек. Именно они — толпой — и высыпали навстречу входившим в селение незнакомцам. Лау–Коннен хлопнул в ладоши, крикнул что–то высоким голосом — и вся стая тут же разбежалась.

Селение как таковое терялось в лесу, было его частью. Тут жили в шалашах — нет, не неуклюжих лёгких сооружениях, шалаши были крыты корой и лапником в несколько слоёв. Видно было, что там можно стоять в рост. И каждый круглый шалаш был построен вокруг ели — как вокруг центрального опорного столба. Ко входам, завешенным шкурами, вели тропинки, по краям выложенные звериными черепами — по два с каждой стороны. Кое–где играли дети, работали женщины; мужчин сперва видно не было, а ни женщины ни дети не обращали на пришельцев внимания… нет. Гарав уловил краем глаза, что вслед им смотрят почти все. И перешёптываются, обмениваются жестами. А так казалось, что гостей просто не замечают.

Кроме шалашей были ещё помосты на елях. Гарав решил было, что это наблюдательные вышки и удивился — что ж так низко? Но потом мальчишка понял, что это склады — лабазы, как называют их в Сибири в мире Пашки.

А навстречу уже шли — и откуда только взялись? — двое. Пожилой мужчина и вообще уж полный старик, который еле ковылял, опираясь на посох. На поясе старика и в длинных седых волосах (он был без шапки) висели, качались и побрякивали разнообразные фигурки. Лау–Коннен же между тем просто–напросто свалил куда–то в один из шалашей — словно всё происходящее его просто–напросто не касалось.

Эйнор бросил назад поводья и махнул рукой. Фередир поймал повод; оруженосцы остановились. А рыцарь прошёл ещё пять шагов и остановился.

Дальнейшее заставило Гарава обомлеть от изумления. Седой старик, подвывая и потрясая посохом, чуть ли не вприсядку и колесом обежал вокруг Эйнора и своего спутника. Потом упал на спину, немного попускал пену изо рта, перевернулся, побился лбом о землю, вскочил бодро и несколько раз хорошенько ахнул посохом поперёк спины — сперва Эйнора, потом — видимо, чтобы не обидеть — и местного (оба снесли происходящее, как будто старого припадочного тут и не было. Стояли и молчали.) Старик ещё покрутился вокруг себя (то приседая на одной ноге, то поднимаясь на ней — ну гимнаст!), потом взвыл особенно мерзко и тонко и запулил свой посох куда–то за пределы селения. Как копьё — ну дед! Потом — кашлянул, махнул рукой, плюнул и вразвалку пошёл за посохом явно без намерения возвращаться и вообще начисто потеряв интерес к происходящему.

— Гм, — кашлянул Гарав. Фередир пихнул его локтем и прошептал:

— В наших местах живут в плавнях дикари. Они похоже колдуют. Я видел, отец с ними дружит.

Между тем Эйнор и местный… вождь?.. наверное… говорили. Так по–деловому, суховато. Кончился разговор тем, что вождь кивнул, махнул рукой — и к нему подбежали (да вот ведь — из воздуха они, что ли, материализуются?!) три молодых круглолицых женщины. Светлые волосы, убранные в тонкие косы, падали из–под вышитых головных повязок. Хихикая и переговариваясь, они подошли к Эйнору и оруженосцам.

Женщина, оказавшаяся рядом с Гаравом, взяла мальчишку под руку, потом с интересом и опаской поглядела на коня.

— Это Хсан, — кивнул мальчишка. — Я — Гарав.

— Ксаан. Кара–Ау, — повторила женщина и опять засмеялась, потянула Гарава за собой…

…Шалаш внутри оказался просторным. Но, конечно, стоять в рост можно было только у центрального столба–дерева и чуть в стороне. Очаг из плоских камней находился сразу перед входом. А вдоль стен — там, где крыша сходилась к земле — были постели и стояли круглые деревянные бочонки.

Гарав и Фередир задержались снаружи, занимаясь конями В стороне скопилась стайка из десятка мальчишек и пары девчонок — они явно собирались ближе знакомиться с конями, когда уйдут одетые в металл пришельцы. Фередир поднял Азара на дыбы и заставил ударить воздух передними и задними копытами. Потом повернулся к детям и погрозил кулаком.

— А то ещё полезут и покалечатся, — пояснил Фередир.

Мальчишки вошли внутрь. Там уже горел костёр, две женщины сноровисто готовили еду — пахло жареной рыбой и какими–то ягодами. Третья раскатывала на постелях шкуры. Эйнор — уже в одной коже, доспехи были сложены у одной из постелей–сидел на одном из бочонков — пригнувшись — и рассматривал какие–то бумаги.

— Повезло, — сказал он, не поднимая глаз. — Если всё будет хорошо, то мы закончим все дела здесь. Сразу. И на юг.

— Они нам помогут? — Фередир тяжело сел на шкуры. Гарав опустился чуть в стороне — всё тело заныло и начало молить снять доспехи. Эйнор кивнул и приказал:

— Теперь заткнитесь. Можете раздеться, поесть и спать.

Он что–то сказал на местном языке женщинам — и те, переглядываясь явно недовольно — или просто недоумевающе — выбрались из шалаша. Последняя опустила шкуру, но перед этим что–то спросила. Эйнор мотнул головой.

— Чего они хотели? — Фередир начал вылезать из доспехов.

— Переспать с гостями.

Фередир засмеялся. Гарав почувствовал, что краснеет и нагнулся к сапогам.

В шалаше было сыровато, но становилось всё теплее. Мальчишки с удовольствием разделись, оставшись в нижних рубахах, штанах и босиком. Оба сунулись к деревянному жбану с квасом и большому деревянному блюду, на котором лежали кори чневые тонкие лепёшки и куски жареной щуки в окружении брусники и клюквы. Фередир клюнул одну клюковку и скривился, отгребая ягоды в сторону: