Жених в гробу (СИ) - Оксана Олеговна Заугольная

Удивительное дело, но вскакивать мне тут же расхотелось, и даже один из самых ужасающих моментов — когда Клементина убила вторую меня, я описала, прижавшись к Даррену, а не размахивая руками и показывая, как именно Клементина втыкала кинжал в моё спящее тело.

— Невероятно, — задумчиво произнёс после этого Даррен. — И какие бесы в неё вселились?

— Мне совершенно плевать на бесов Клементины, — отрезала я. Мне хотелось плакать как никогда в жизни, но, как и всегда до этого, глаза оставались сухими. — Как и на всех личей мира с их дурацкими завоеваниями мира. Разве ты не понимаешь? Мы оба умрём утром!

— Но постой, Белка… — начал Даррен, а я закрыла ему рот ладонью.

Знаю я это начало! Сейчас скажет, что бесы Клементины имею значение, а про личей и вовсе не стоит говорить так снисходительно, и две армии мертвецов на одно небольшое, в сущности, королевство! И начнёт спорить! А у нас нет на это времени!

— Никаких разговоров! — сурово произнесла я и отбросила в сторону недоеденный бутерброд. Не так сильно я голодна, да и наверняка перед смертью покормят чем-нибудь получше, чем эти сухие бутерброды.

Нет, я уже успела несколько раз мысленно похоронить Даррена, а потом ещё и себя, и при этом жалела только об одном. Ладно, не об одном. И жизнь молодую было жаль, и так не полученный диплом тоже, но всё это слова-слова. Поделать с этим я ничего не могу. А вот с одним конкретным — могу!

Я поднялась с колен Даррена. Пришлось убрать руку с его рта, и я надеялась, что ему хватит ума всё-таки не начать спор.

Пока он хлопал глазами, я успела первая. Хорошо, что на мне было довольно удобное платье со шнуровкой спереди. Несколько ловких движений — и я спустила вниз лиф, принимаясь бороться с застёжками юбки.

— Мэ-э… — непонятно промычал Даррен, но к теме Клементины или личей возвращаться не стал, и на том спасибо. Мне и так было непросто. Как-то не принято девушке первый шаг делать, но не ждать же перед лицом смерти, когда Даррен догадается, что я не против?

Вот и приходится наступать песне на горло.

Я наконец стащила платье целиком, отвязала мешочки и осталась стоять в панталонах. Только сейчас я поняла, что в темнице довольно зябко.

— Ты мёрзнешь! — сообразил этот отличник. Нет, далеко мы так не уедем. Ты голодна — вот тебе бутерброд. Ты мёрзнешь, вот тебе одеяло…

Он и впрямь обернул меня одеялом, но расстроиться я не успела, потому что вместе с одеялом он уложил меня в кровать и сам принялся торопливо раздеваться.

Теперь, когда я оказалась на его месте, я поняла, почему он мычал и хлопал глазами. А как на это реагировать, простите? Стеснительно закрывать глаза ладошками и подглядывать в щёлочку? С этим я немного запоздала — ровно с того момента, как начала раздеваться сама первая.

Избавиться от света и пусть там стягивает штаны в темноте? Так я не в своей спальне, а в темнице, вообще-то. Недостаточно тёмной на мой вкус, но темнице, и свет тут только по собственному желанию не потушишь!

А просто глазеть, как будто какие диковинки на ярмарку привезли, мне не позволяло воспитание. Вот и оставалось краснеть и теребить в руках одеяло. Жарко при этом стало! Как будто я ругалась без остановки, но только проклятие на всю меня распространилось.

К счастью, Даррен и сам понимал, что нам остаётся времени всего до утра и разделся довольно быстро. И я поглядеть толком не успела!

Вдвоём под одеялом стало совсем жарко. Я даже чуть не передумала, но Даррен крепко обнимал меня одной рукой, а второй водил по коже, которая от его нежных прикосновений, начинала гореть ещё сильнее.

Вот уж кто разбирался в вопросе, не то что я!

Расстроиться по этому поводу я как следует не успела, потому что тут Даррен целиком нырнул под одеяло и принялся покрывать поцелуями всё, до чего мог дотянуться. Я и не знала, что меня может быть так много!

Поцелуи делали меня горячей и смелой, я даже перестала стесняться громких звуков, которые то и дело вырывались из моего рта. А когда Даррен наконец окончательно стянул с меня панталоны и бросил их куда-то к надкушенному бутерброду, я только вздохнула с облегчением.

Но тут же охнула от неожиданной короткой боли. Даррен тотчас остановился.

— Иссабелия! — очень торжественно произнёс он, что довольно странно звучало с учётом того, что он лежал на мне совершенно голый. — Только не говори мне, что ты действительно была наивна!

Нет, вы посмотрите на него! Сначала следит, жизни не даёт, поклонникам синяки ставит, а потом удивляется ещё!

— Не отвлекайся, — растяжка после полёта на драконе творила чудеса, и я даже снизу умудрилась ткнуть его пяткой пониже спины. — Моя наивность касается только меня. К тому же это легко исправимая штука, похоже.

Я посмотрела на запястье. Браслет Бриена с лёгких щелчком свалился с руки, чтобы почти тотчас исчезнуть — как и любая вещь, в которую вложена искра, брачные браслеты возвращались к хозяевам. На руке проступили волдыри ожога, но больно при этом не было. И на том спасибо.

Даррен снова открыл рот, чтобы сморозить какую-то глупость, но вместо этого принялся целовать меня как сумасшедший, отчего я, наконец, смогла окончательно расслабиться. Наконец и до него дошло, что времени рефлексировать нет у нас обоих! А небольшой дискомфорт в самом начале… ну, это точно не сравнить с тем, что сделала со мной Клементина. Если меня будут спрашивать, то, когда тебя протыкают кинжалом — вот что по-настоящему больно!

Что до времени, то сначала мне казалось, что до утра его довольно много. Потом — что маловато. Потом я, кажется, лишь на мгновение закрыла глаза, а открыла от скрипа двери.

— ещё же нет десяти! — возмутился пьющий утренний кофе и полностью одетый Даррен. Так, кстати, и начинаешь ненавидеть людей. Я хоть и была закутана в одеяло, но из одежды на мне оставалась лишь шляпа. Кажется, о ней Даррен пытался спросить ночью, но потом плюнул на это, и больше никаких длинных фраз выдать не старался.

— В десять приедет король, а до этого времени нужно выбрать соответствующую случаю одежду и вам, и госпоже, — нюхач кивнул на меня, и из-за дурацкой металлической головы я даже не могла