Кристиан Бэд - История одного имени

— Что это? — шепотом спросил Льюис.

— Наверно, эти, чей флайер.

— Они же остались на Земле.

— Дурак, это же просто флайер, а на орбите должен быть большой корабль. Ты что, думаешь, он прилетел к нам на такой игрушечной машинке? Динамик продолжал фыркать и плеваться.

— Похоже, кто-то ругается, — удивился Льюис.

— Вот они! — Мишель, наконец, сумел разобраться с системами контроля. — Вот эта точка — видишь?

— А они далеко?

— А черт их знает. Я не умею читать на этом языке. 18 каких-то единиц. Льюис стал изучать панель управления в поисках оружия. Неизвестный корабль на экране тем временем увеличивался в размерах.

— Их скорость больше нашей на порядок.

— На порядок? — переспросил Льюис.

— На ноль. Если у нас один, то у них десять.

— Оружие-то у нас есть?

— Оружие-то есть, — Мишель невесело усмехнулся. Только это не боевой катер. Для большого корабля мы — комарик.

— Тогда надо катапультироваться. Флайер тряхнуло.

— Пожалуй, поздно, — мрачно откомментировал Мишель. — Похоже, пора капитулироваться. Похоже нас просто загнали в шлюз. Для достаточно большого коробля это не проблема. А разгерметизировать нас можно запросто. Это даже на Земле бы смогли. Сварочным аппаратом каким-нибудь. Готовься сдаваться.

— Сдаваться? — возмутился Льюис. — Еще скажи, что мы в чем-то виноваты. Нечего было флайеры по улицам разбрасывать!

Кораблик еще раз тряхнуло, и стыковочный люк открылся с противным скрежетом.

Даже Льюис едва не вскрикнул, когда увидел жуткие морды громил с бластерами на перевес. Но уже через секунду к нему вернулось обычное хладнокровие, замешанное на возрасте и длительной безнаказанности.

— Ну и что это за маскарад? — спросил он. — Местный Хеллоуин? — И перевел взгляд на побледневшего Мишеля: — Не бойся, под такими идиотскими масками не может быть ничего особенно страшного.

— Я не боюсь, — пробормотал Мишель. — Воздух…

Во флайере и без того был достаточно разреженный воздух — видимо, так нравилось его настоящему хозяину. А тут давление упало совершенно. Льюис тоже почувствовал, как разбухает в жилах кровь, но приписал это волнению.

— Эй, уроды! — сказал он монстрам в масках. — Не видите — мы задыхаемся!

— Чтоб ты лопнул!

Реплика принадлежала Хозяину. Сказал он, конечно, не совсем это. Ланс еще плохо понимал сам язык, но хорошо улавливал сопутствующие речи зрительные образы, иногда дополненные звуками, запахами и даже тактильными ощущениями. Причем, Хозяин «грешил» сложными, символическими построениями, а образы Представителя отличались яркостью красок, массой оттенков и нюансов. Хозяин, несомненно, выругался — изображение какого-то недоразвитого монстра энергично раздулось и с треском лопнуло.

Ланс тихонечко фыркнул: он забился в самый дальний угол шикарного боевого катера и старался на глаза Севочке лишний раз не попадаться. Он не мог понять, почему его взяли в катер, но счел нужным прибрать пока подальше свои претензии и обиды и удовлетворить любопытство.

Да, катер у Севочки был что надо. У Лайтмена руки зудели. Раньше-то ему попадались только оплавленные обломки машин такого класса. Представитель тоже сразу проникся уважением — его манеры сделались мягче, а он сам стал здорово походить на довольную кошку.

Хозяин двумя залпами сумел объяснить наемникам, что следует срочно погасить скорость и лечь в дрейф.

— Что ж, — сказал он, обращаясь к представителю Тарка. — Я начал разговор, я его и закончу.

— Могу помочь вам в переговорах? — спросил Представитель, но в позе его не было готовности к действию. Это была просто формула вежливости. Хозяин также вежливо от помощи отказался.

Он включил коммуникатор. На огромном экране Ланс очень четко, связь была превосходной, увидел форменный бардак в рубке корабля наемников. В достаточно большом овальном зале, в разномастных креслах для двух пилотов и командира корабля… Лансу поплохело — сидели монстры в знакомых жутких масках. Пришлось какое-то время поизучать изуродованные панели и выдранные из стен энерговводы, болтавшиеся на соплях в опасной близости от вводов информационного обеспечения корабля.

И вдруг прямо за спинами наемников материализовался Хозяин. Одного из пилотов он развернул к себе вместе с креслом и сорвал маску. Скрывавшийся под ней змееподобный кхит из системы Хо — красного, остывающего солнца, раздраженно зашипел, включил сигнал тревоги и только потом узнал Советника. Лицо его из нежно-зеленого стало пепельно-серым.

Хозяин отключил сирену, но в рубку уже ввалилось не менее дюжины наемников.

— Стоять! — сказал Хозяин каким-то странным, с вдруг изменившимся тембром, голосом. Наемники застыли, словно отведав парализатора.

— Вы утомили меня, — продолжал Хозяин, — вглядываясь в глаза в прорезях масок. — Утомили своей глупостью. Зачем вы захватили флайер моего гостя?

— Мы не знали, — прошипел змееподобный. Кажется, только он один сохранил способность двигать языком.

— Я предупреждал вас. То, что произошло на планете, еще можно было с натяжками считать недразумением. Но мое терпение кончилось. У вас было достаточно времени, чтобы убраться из этого сектора. Даю вам 20 минут. Через 20 минут я вернусь сюда, и те, кто захочет подарить свою жизнь лично мне, бросят оружие и снимут маски. Информационные системы корабля заблокированы. В самое ближайшее время вами займется патруль Службы Галактического контроля.

Советник шагнул к стене и растворился в воздухе. Когда он исчез, наемники не сразу смогли двигаться.

Тша (так звали змееподобного) снова надел маску, приказал подготовить захваченный флайер, погрузить туда земных щенков и выкинуть все это добро в космос. Потом дал сигнал всем, кто может передвигаться, собраться в рубке управления. Теперь это было вполне возможно: из 112 членов экипажа в живых осталось только 48. Многие были ранены, погиб капитан и оба помощника. Сейчас старшим на корабле оказался Тша (первый пилот).

— У нас всего 10 минут, — прошипел он.

— Если нас захватит патруль — весело сказал Геро с Райеркри, парень в яркой птичьей маске, — патруль отправит нас на урановые копи. Копи — до 2 лет жизни, если это жизнь. Сначала выпадут волосы, потом зубы. — Он усмехнулся, но звук прошел через воздухообменник и превратился в рычание. — Я, пожалуй, сниму маску!

— Если я сниму маску, — парировал его худощавый сосед, — я задохнусь. Кто сказал, что я могу дышать этим воздухом?

— Дурак, это же символическое выражение. Не можешь — не снимай…