Елена Павлова - Золотой Лис

— А… Ага… — Лиса была со всем согласна. Пусть будет тихий, громкий, красный, зелёный — лишь бы повёз! Зверь задрал морду и заржал, голос в голове тоже захихикал.

— Дура! — беззлобно сказал Зверь. — Полное имя Тихий Ужас, но мы сокращаем. Дошло?

— Да! — Лиса улыбалась от уха до уха. — А ты… вы…

— Меня, конечно, много, но не несколько, не стоит убеждать меня в обратном. Да, я тебя повезу. И завязывайте уже со сборами, достало здесь торчать. Цветы невкусные, яблоки зелёные! Тьфу!

Лиса взглянула на останки Птичкиной клумбы (ой, влетит вечером от доченьки!) и, хихикая, поскакала по ступенькам.

— Согласился, согласился, бе-бе-бе! — она показала Дэрри язык.

— Проспорил! — заржал Квали. — Гони коготь, Дырон от бублика! Я тебе говорил?

— Это вы ещё и спорили? На меня? Свинство какое! — возмутилась Лиса, откидывая крышку ларя с прошлогодними яблоками. — Кстати, Тихий просил поторопиться. Достало их тут торчать, так и сказал!

Спокойно воспринял её слова только Роган, всецело занятый сидром. Гром невнятно крякнул, Квали откровенно завистливо охнул, Дэрон недоверчиво вскинулся:

— Райя… Вы… Зверь назвал вам своё имя? Сам?

— Ну, да, а что такого-то? — Лиса выпрямилась, придерживая карман анорака, набитый яблоками. — Он нас, оказывается, тогда ещё возил, восемь лет назад. Помню, говорит, твои яблоки! Я им тогда почти весь урожай скормила! — расплылась Лиса в улыбке. — А чего это вы?..

— Яб-ло-ки??!! — с непередаваемой интонацией пробормотал Дэрри. — Имя Зверя — за… яблоки? — а такое выражение лица Лиса несколько раз видела. У кормлецов. Вот точь-в-точь, ага.

— Да чего вы так на меня смотрите-то? — Лиса даже напугалась. — Это… плохо? Нельзя, да? — Дэрри тихо взялся за голову.

— Так, видишь, какая штука, — отмер Гром. — Ты ж его теперь позвать сможешь. По имени, да.

— Ну, да, — всё ещё не понимала Лиса. — Естественно, могу.

— Лиса, ты его откуда угодно можешь позвать по имени — и он придёт, понимаешь? Куда угодно. Откуда угодно. В любое время, — тихо объяснил Квали. — Не понимаешь? Звери мало с кем разговаривают, а имена свои называют и того реже. Просто знать, как их зовут, недостаточно. Только если Зверь сам назвал тебе своё имя — тогда работает. Ты не представляешь даже, что получила! Ты не представляешь, сколько народу об этом мечтают — и не получают. Почему, ты думаешь, в Парк Зверей КЭльПИ вход для большинства народу закрыт? Всё не просто так! Туда бы толпы шлялись в надежде, что с ними заговорят, а там, глядишь, и имя скажут! Я где-то читал, что Перворождённые знают всех Зверей по именам, но почему-то однажды отказались от общения с ними. Без объяснений, как всегда. А кроме них сейчас во всём Мире всего шестеро таких, кто может назвать имя Зверя. Ты седьмая. Вон, Гром со Зверями постоянно общается, но по имени не знает ни одного! — Гром шумно вздохнул, Дэрри сидел с отрешенным лицом. Куда катится Мир! Он мечтал об этом всю жизнь, сколько себя помнит! Он сбегал в Парк при каждой возможности, помогал дежурным Зовущим, чистил, расчёсывал гривы, чего только ни делал! И ни один Зверь не сказал ему ни разу ни полслова! Да, ему говорили, что нужно ещё иметь способность услышать, но как же трудно было смириться с тем, что у него, наследного на-фэйери, этой способности нет. И вот… Какая-то Лиса… Какие-то яблоки… Офонареть!

— Ничего себе! — прониклась наконец Лиса серьёзностью момента. — То есть, вот так позову — и он тут же и появится?

— В течение пяти минут, — кивнул Квали. — Никто не знает, как они это делают. Это не порталы, это что-то другое. Но появится. И убьет любого, кто посмел тебя обидеть. Считай, что тебя удочерили. Гордись, рыжая!

— Гордюсь! — кивнула Лиса. — Со страшной силой. А теперь не соблаговолят ли благословенные переместить свои задницы к Зверям на спины и поехать уже хоть куда-нибудь? Пока Звери от скуки не озверели? Завидовать можете в процессе поездки, разрешаю!

Опять открылся портал на краю лесной деревушки, опять следили из-за заборов сельчане за тем, как перекатываются мышцы под коротким чёрным мехом гигантов, мирно несущих на спине всадников. И опять, как и восемь лет назад, несколько деревенских подростков решили пойти служить в Руку Короны, когда вырастут. Всё равно кем, лишь бы взяли! Ведь тогда им можно будет подходить к этим невероятным Зверям? Ведь можно же? На одном, вон, даже женщина сидит — и ничего, нормально! Она Мизинец, наверно. Миркин сын, когда в отпуск приходил, рассказывал, правда, что Мизинцы в боях не участвуют — а вот, пожалуйста! Врал, точно врал! Небось, это именно его не пускают, он всегда слабаком был, удивительно даже, как в Руку-то взяли! Но уж если его взяли — их-то точно возьмут!

По лесной тропе добрались до ручья. Звери напились, зайдя по колено, и зашлёпали вверх по течению с кажущейся неспешностью. Огромные лапы почти без всплеска уходили в воду. Лиса вспомнила, как шла с Птичкой, поминутно оскальзываясь на камнях, сколько раз падала… А на спине Тихого её даже не трясло, как на диване сидишь. Она уже и забыла, за восемь-то лет, как это оно — на Звере ездить. Но как это у них получается? Дно-то как было каменистым, так и есть…

— Тихий? — негромко окликнула она. Вдруг он занят своими звериными мыслями и говорить не захочет.

— Да ты не говори, ты думай, у тебя здорово получается. Ярко так, даже лучше, чем вслух! С ощущениями! — хихикнул в голове баритон. — Как иду? А кто тебе сказал, что я по дну иду? Ух ты, какая оторопь! Даже с цветом! Нет, не по воде, а между слоёв. Сейчас покажу, — у Лисы возникла не картинка в голове, а, скорее, ощущение верхнего, тёплого и податливого слоя воды, и нижнего — холодного и упругого. — Поняла? А речушка славная, и рыбка есть. Только мелко здесь очень, не поныряешь.

Ух ты, здорово! Лису опять захлестнула эйфория. Вот ещё интересно… Но, может, лучше не спрашивать?

— Смешная ты, всё-таки! — насмешливое добродушие взрослого и сильного — очень взрослого и очень сильного — существа. Настолько взрослого и сильного, что может позволить себе быть насмешливым и добродушным в любой ситуации. Очень похоже… на Дона. Вот только последние восемь лет ему, наверно, совсем не смешно. — Да не парься ты, всё пучком у вас будет! А почему раньше с тобой не разговаривали… А потому же, почему и с остальными. Нас почти никто не слышит. Но ты нам теперь будто сродни, с тобой разговаривать легко, как между собой получается. Не въезжаешь? Чтобы нас слышать, каналы связи должны быть открыты. У большинства они закрыты наглухо. И ты была закрыта. А теперь — всё нараспашку, оч-чень в кайф! Я ж говорил, ты здорово изменилась. И думаешь ты прикольно — такие образы — я тащусь! — захихикал Тихий.