Андрей Шевченко - Не жизнь, а сказка

— Наверное, это был часовой, — на ходу прокричал Конан.

Часовых у разбойников, видимо, было много — богатыри спугнули ещё троих — таких же пучеглазых, да в кустах прошуршало не меньше пяти. Если бы избушка бабы Яги находилась чуть дальше, то просек в лесу стало бы существенно больше. Вернее, и леса бы не осталось — так, пеньки, да бурелом.

Словно стая кровожадных… пусть будет, динозавров, наши герои вломились на полянку, где торчала избушка на курьих ногах. Почему динозавров? Грыст был зелёным, Конан — в рогатом шлеме, а Ваня… Ваня вообще был страшен во злости! Уж из троих одного динозавра можно собрать!

Итак, они примчались, готовые крушить черепа разбойников, которые осмелились поднять руку на их временно-беспомощного друга, но… На полянке не наблюдалось ни одной лесной бороды. Конь Людвига, при седле и сбруе, мирно стоял у домика, разве что нервно поводил ушами, косясь на Ваню — царский сын превзошёл даже тролля по производимому на животных впечатлению. Неподалёку в громадном котле булькало какое-то варево. Любимое копьё рыцаря торчало, воткнутое в землю, покорёженный шлем валялся посреди поляны, а вот самого Людвига нигде не было видно.

В этот момент из избушки послышалось причмокивание и рыцарский стон.

— Людвига едят! — заорал Ваня и влетел в избушку, даже не заметив, что на пути была дверь.

Конан и Грыст не успели за ним — раздалось громкое кудахтанье, и избушка вприпрыжку побежала вдоль поляны. По-видимому, ей не понравилось Ванино обращение с дверью. Никто об этом не догадался, и меньше всего конь Людвига. Животина, узрев приближающийся домик, с диким ржанием бросилась наутёк. К своему несчастью, в направлении "наутёка" как раз и находились Конан, Грыст и Филька. Они попятились, а потом и побежали. Похоже, сработал стадный инстинкт, потому что троица даже не подумала разбежаться в разные стороны.

Наблюдатель со стороны немало позабавился бы, увидев носившихся по кругу киммерийца, тролля и кудлатого разбойника, за которыми скакал рыцарский конь, которого преследовала изба на курьих ногах. А из дверного проема избы периодически выпадали какие-то горшки, сундуки, лавки и прочая утварь. Ваня выпал на третьем круге. Он же и сообразил, что надо сделать, чтобы остановить творившуюся вакханалию.

— Цыпа-цыпа-цыпа! — проворковал русский богатырь. — Хорошая избушка! Кудь-кудь-кудь! Бо-бо сделали? Ай-яй-яй, нехорошие! Иди ко мне, я тебе дверку прилажу!

Избушка, недоверчиво кудахча, прекратила носиться по поляне и подошла к Ивану. Пока он раздумывал, как прикрепить сорванную с петель дверь, Конан, известный своим умением находить взаимопонимание с животными, усмирил рыцарского коня — врезал ему кулаком в лоб. Жеребец сразу прекратил панику и уселся по-собачьи на траву.

— Ну, вот, порядок! — сказал Ваня, любуясь прилаженной дверью.

— Ты её вверх ногами прикрепил, — заметил Грыст. — Что с Людвигом? Где он?

Иван-дурак вдруг покраснел и поплотнее прикрыл дверь.

— Там он, — неопределённо махнул он рукой. — Я сначала думал, что его едят…

— Пойду, погляжу, — заинтересованно сказал Конан, глядя на зардевшегося Ивана-дурака.

Но не успел киммериец подойти к крыльцу, как дверь широко распахнулась и глазам богатырей предстала черноволосая девушка в длинном, светлом и испачканном донельзя платье. Она была фигуриста, стройна, но… как бы так сказать, чтоб её не обидеть? Мускулистая она была, вот! Незнакомка внимательно оглядела богатырскую братию и царственным жестом откинула за плечи длинные волосы.

— Стигийская колдунья, чтоб меня! — удивился Конан. — Откуда она здесь?

— Степная пэри, — пробормотал тролль, восхищённо разглядывая формы девушки, угадывавшиеся под платьем.

— Это она Людвига ела, — сообщил Ваня. — Вернее, не то чтобы ела…

— Вы хотели бабу Ягу видеть, вот она, — Филька на всякий случай спрятался за спины богатырей.

И правильно сделал. Девушка оглянулась, осмотрелась и вновь повернулась к пришельцам. Только теперь выглядела она, мягко говоря, сердитой.

— Так это ты МЕНЯ назвал бабой Ягой? Я тебе покажу бабу! За Ягу головой ответишь!

Незнакомка схватила выпавший из избушки ухват и наметилась пересчитать все ребра Фильке.

— Да ты же сама так нам представилась! — на бегу оправдывался несчастный, уворачиваясь от ударов.

Иван нерешительно смотрел на темноволосую фурию, гонявшую разбойника, Грыст тоже. Только Конан не растерялся — киммерийцы славятся своим умением обращаться с животными, дверьми и женщинами. Он просто схватил пробегавшую мимо девушку и легонько её встряхнул. Наверное, Ване показалось, что зубы девушки при этом громко клацнули. Как бы то ни было, она прекратила преследование Фильки — согласитесь, трудно догонять кого-нибудь, болтаясь в руках могучего варвара.

— Пусти, я тебя убью! — девушка извивалась, пытаясь вырваться. — Или нет! Я скажу моему жениху, чтобы он отрубил тебе голову! Берегись, он страшен в гневе!

— Как скажешь, — пожал плечами Конан и разжал руки. — Давай сюда твоего жениха!

Девушка неэстетично шлёпнулась на траву.

— Он — великий маг и чародей, да к тому же рыцарь! А, вот и он! Тебе конец, невежа! — снизу пригрозила она и вдруг изменилась в лице. — Ох, чего ж он, в самом деле, такой страшный-то?

Все обернулись в ту сторону, куда смотрела незнакомка. В дверном проёме стоял Людвиг, собственной персоной. Если бы не знакомые чиненые-перечиненые доспехи, да рыжая шевелюра, узнать его никто из богатырей не смог бы. Лицо рыцаря превратилось в перекачанный футбольный мяч, нос раздулся, глаза заплыли, губы стали больше, чем у Грыста. Оно и понятно: осотерапия в сочетании с битием головы железным кулаком никак не способствует улучшению внешности.

Рыцарь, пошатываясь, на ощупь попытался выбраться наружу, но ввиду собственного плачевного положения не смог узреть ступенек и с грохотом и лязгом рухнул на травку. Всё тут же бросились его поднимать.

— Он сейчас похож на моего братца Брыста, — сказал тролль, разглядывая опухшего Людвига.

— Твой брат — просто красавец, — хмыкнул Конан. — Тоже любит осинники рвать?

— Не, он такой по жизни. Между прочим, не последний жених у наших девок. А я вот, нет.

— Да-а, — протянул Ваня, — ваших женщин понять трудно.

— Зато я их прекрасно понимаю, — подала голос незнакомка, — неужели можно сравнить какого-то страшного тролля с таким красавцем!

С этими словами она поглядела на "красавца" и тяжко вздохнула.

— Наших женщин тоже трудно понять, — философски сказал Иван и принялся сдирать с пострадавшего рыцаря доспехи.