Дмитрий Кузьмин - Лис. Сказания Приграничья (СИ)

— Дело в другом. Дело совсем в другом, — качнул головой Бусид, прокручивая недавние события в голове. Его цель не больше чем пешка в другой игре, и если он убьет его сейчас, то потеряет шанс узнать подробности чьего-то плана.

Парень забирает из шахт артефакт. Кочевники пользуются другим артефактом, совсем неподалеку от него. После войны с магами камни силы раздали разным народам, понимая, что по отдельности они не могут причинить большого вреда и продемонстрировать кому-то, на что способна настоящая магия. Нет, камни силы — это всего лишь игрушки, пусть в умелых руках и превращающиеся в оружие.

Но расчет был верен, и много лет артефакты не соединялись, а хранились как великая ценность. И тут какой-то пришелец получает один из камней и бродит совсем близко к двум другим, даже не подозревая, какой мощью они обладают. Нет, здесь видна рука кукловода.

Но только кто он, этот неизвестный? Что он задумал? Заставить Цель собрать все камни и убедить его использовать их в своих целях? Сделать грязную работу руками паренька и затем отобрать?

Бусид покачал головой, завязал покрепче пояс, поправил сапоги, убедился, что оружие хорошо прикреплено. Встал в полный рост, балансируя на тонкой ветке, что росла буквально на верхушке дерева. Глянул вниз, улыбнулся — лететь было далеко, от человека и мокрого места не осталось бы. Почувствовал, как по коже пробегают острые мурашки. Монахи не боялись высоты, этот страх выбивался наставниками у юных учеников, начиная с трех лет. Но предвкушение…

Бусид ничего не мог с собой поделать — ему нравилось путешествовать по высоте. По деревьям, по скалам. Эта была его маленькая слабость.

Монах ухватился за тонкий ствол — к верху дерево сужалось, заканчиваясь острым, покрытым листвой шпилем. Поудобнее расставил ноги — одна впереди, так, чтобы нос сапога полностью совпадал с опорой, не выглядывал над пропастью. Вторую боком, поперек ветви.

Присел, отпустил ствол, прыгнул. Тело перенеслось на соседнее дерево, которое росло метрах в десяти от начала прыжка Бусида. Не останавливаясь, монах продолжил путь, прыгая с ветки на ветки. Кодекс предписывал монахам скрывать свои истинные способности, но ведь Бусид был в дремучем лесу. Кто его мог здесь увидеть? Да даже если и увидит летящую фигуру в развевающемся плаще случайно забредший так далеко крестьянин — и что? Не отказывать же себе в таком удовольствии? Так и рождаются легенды о чудесах Паучьего леса.

Глава 2

Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, но между деревьев в Паучьем лесу все равно была темнота. Кони, заразившись азартом всадников, позабыв об осторожности, скакали в полную силу. Они неслись по узкой дороже, из-под копыт на крутых поворотах летели комья грязи.

Я без перерыва подстегивал своего коня, но все равно он отставал от скакунов Айрина и Эдгара. Парни обошли меня на пару корпусов. Несмотря на бешеную скачку, я чувствовал запахи вокруг. Осенняя лесная свежесть наполняла грудь. Воздух мокрого после дождя леса пьянил.

Конь Айрина вдали затормозил, рыцарь вскинул руку в предупреждающем жесте. Я натянул узду, мой скакун взбрыкнул, резко остановился и наклонил голову. Я вцепился в его гриву, прижался к седлу, подскочив на стременах. Казалось, что сейчас по инерции вылечу вперед, но я сжал бедра, удержался на месте. Конь обиженно заржал.

— Тише, тише. Прости, — пробормотал я и погладил зверя по жестким волосам гривы.

Похлопал коня по правому боку, возле седла. Тот нехотя двинулся вперед. Дорожка резко сворачивала.

— Слышишь? Кочевники! — буркнул Эдгар, обращаясь к Айрину. Воин погладил своего коня, тот притих. Глаза тяжеловоза налились кровью, рот был весь в пене. Не привык мощный конь к таким скачкам.

— У них привал, — подтвердил Айрин, прислушиваясь. Я молча покрутил головой, но уловил лишь птичьи разговоры да шелест листьев. Ну что ж, придется поверить товарищам на слово. Опыта слежки в лесу у них точно больше.

— Верхом от тебя толку нет, — повернулся ко мне хмурый рыцарь. Эдгар смотрел исподлобья, в тоне звучало презрение, смешанное с угрозой. — Поэтому двигайся через кусты, на север, и попытайся снять часовых. Отвлечешь их на себя, тут-то мы и ворвемся.

— Да это самоубийство! — вытаращился Айрин на товарища. — Его же сразу убьют?

— А у тебя есть другой план? — сказал Эдгар и раздвинул высоченные, с человеческий рост кусты. Мы подошли поближе — в «окне» был видел караван кочевников. Степняки остановились в низине, у ручья. Телега стояла у самой воды, запряженная тройкой лошадей. Вокруг спешно, сгрудившись около костра, на котором стоял большой котел, ели кочевники. Они черпали кашу из глиняных мисок руками, стараясь запихнуть в себя больше еды, и толкались, пытаясь добраться за добавкой.

— Стрелки из нас с тобой никакие, — кивнул Айрин, с сомнением поглядывая на меня. Я не обратил внимания на переговоры рыцарей — все равно вытаскивать Калли из плена было нужно. Как договорятся, так и будет. А я уж как-нибудь выживу. — Но все равно не верно это.

— А что верно? Геройствовать? — хмыкнул Эдгар. — Он затащил нас в эту передрягу, он пусть и вытаскивает.

— Но… — попытался возразить Айрин.

— Никаких «но»! Если бы не он, то мы были бы около Калли. И действовать нужно прямо сейчас. Или ты хочешь дождаться, пока ее пустят на мясо? Будто не знаешь, что кочевники делают с женщинами, — перебил его Эдгар. Хмурый рыцарь зло посмотрел на меня. — Или ты против идти вперед?

Я промолчал и двинулся через кусты. Конечно, моей вины в захвате Калли не было — это она предложила план с похищением артефакта, и, судя по рассказу Люциуса, сама же и встретилась с шаманом. Но мне было все равно.

Спокойствие — вот что переполняло душу. Я чувствовал, что после схватки с шаманом изменился. Точнее, не после схватки. А после того удара огнем. Я погладил камень, лежащий в кармане. Артефакт отозвался пульсацией, то нагреваясь, то вновь остужаясь. Надо, значит надо. Справиться можно со всем.

Площадка, на которой остановились кочевники, была просторной. Лагерем это назвать было нельзя — скорее, временное, на несколько десятков минут, пристанище, где можно подлатать раны да подкрепиться.

Деревья вокруг поляны у ручья возносились высоко над землей. Если задрать голову — так вершку не видно, все утонуло в пышных кронах.

Я остановился на середине пригорка, с которого спускался к лагерю. Нашел широкий проулок между зарослями. Нужно передвигаться тише — если пойду дальше также, напролом, то наверняка заметят. Особенно те двое, что стояли у дороги и напряженно вглядывались в даль. Часовые.