Светлана Зорина - Наследница Ингамарны

Существовал ещё и высший анхакар, но Гинта имела о нём весьма смутное представление. Она только знала, что владеют им даже не все нумады.

Ольмов с первого же года обучения знакомили с искусством врачевания. Гинте особенно нравились занятия, где дед объяснял, из чего состоят люди, звери, растения и вообще всё, что существует в этом мире. Приникнув к отверстию в стене своего убежища, девочка впитывала знания, как земля влагу. Она усваивала всё гораздо быстрее и лучше, чем десяти- и одиннадцатилетние ольмы. И самое удивительное — ей казалось, что когда-то она уже всё это знала, но забыла, а сейчас вспоминает. И ей ужасно хотелось вспомнить поскорее.

Материя, из которого состоит плотное тело живого существа, на древнем языке называется гинн. Об умершем говорили: "Он вернул своё гинн Матери-земле, чтобы она потом дала ему новое". Гинн состоит из маленьких частичек — монов. Они так малы, что увидеть их очень трудно, даже нумаду. Моны бывают разные, но из них состоит абсолютно всё — люди, животные, деревья, цветы… Нао, тонкое тело живого существа, его бесплотный двойник, состоит из особых монов. Ведь наома — тоже материя, просто такая тонкая, что её невозможно пощупать руками. Наома — это свет Эйрина, отражённый Сантой, в соединении с божественным анх и веществом ли, содержащим аллюгин. Гинта не совсем поняла, что такое ли, но не огорчилась. У неё ещё будет время разобраться во всём получше. Нао как бы пронизывает гинн. Его тонкие моны проникают сквозь моны плотного тела. Нао можно отделить от гинн и сделать проявленным, то есть видимым. В Сантаре все знают: отделять нао от плотного тела небезопасно. Ведь нао — обитель анх, поэтому, лишившись тонкого тела, человек слабеет. Есть выражение "вызвать нао". Но на самом деле нумады вызывают не нао, а всего лишь его часть, вернее, его тончайший слой — суннао. Это менее опасно для живого существа. Если человек без видимых причин вдруг начинал болеть и чахнуть, нумад-врачеватель в первую очередь проверял, на месте ли его тонкое тело. Похищение нао в Сантаре всегда расценивалось как покушение на жизнь человека. Вызвать суннао может каждый мангарт, но похитить само нао, к счастью, не так-то просто. Это под силу только очень искусному нумаду. Ещё труднее похитить нафф. В переводе с танумана это значит «душа». Из объяснений деда следовало, что человек, как, впрочем, и животное, получает нафф при зачатии. Когда отцовское семя оплодотворяет материнское яйцо, возникает новая жизнь. И новое существо получает нафф. Но при этом детёныш получает и частицу нафф каждого из своих родителей. Поэтому дети бывают похожи на родственников не только внешне, но и по характеру.

— Нафф — то, благодаря чему мы дышим, любим, ненавидим, желаем, боимся, — говорил ученикам дед. — Нафф развивается вместе с нум1. Она усваивает всё, что нарабатывает нум. Благодаря нафф, которая кое-что помнит из прошлых жизней, у человека есть память предков.

Занятий с учениками второй ступени Гинта не видела. Они почти всё время проводили в лесу, изучая язык птиц и зверей. Абинт в переводе с танумана — «молчаливый», а точнее «неговорящий» (а — «не», бину — "говорить"). Считалось, что обычная человеческая речь не должна касаться ушей и уст абинтов. Им, конечно, приходилось общаться с людьми, не знающими тайного языка, но они всё же старались держаться особняком. Ни один сантариец, увидев подростка с чёрной повязкой на голове, не обратится к нему, если в этом нет острой необходимости. Чёрная повязка — знак абинта. Живя в лесу, ученики второй ступени совершенствовались не только в танумане, но и в изучении животного и растительного мира. Они продолжали работать с нигмой и даже пытались влиять на погоду — разумеется, в тех пределах, в каких позволил учитель.

На третью ступень попадал лишь тот, кто овладел тануманом, то есть научился достаточно хорошо понимать любой язык, включая язык птиц и зверей. Потому старших учеников и называли мангартами. Мангарт — "ловец мысли" или "умеющий ловить смысл" (гарт — «ловец», ман — "мысль, смысл, значение"). Одни становились мангартами в пятнадцать лет, другие позже — в зависимости от способностей. Тот, кто не сумел перейти на третью ступень к восемнадцати годам, покидал школу нумадов, но приобретённые им знания и умения позволяли ему стать колдуном, лекарем, служителем какого-нибудь бога, а также учителем храмовой школы. Впрочем, тиумидами становились не только ученики нумадов, но и люди с обычным анх, умеющие сочинять священные песнопения. Бывали случаи, когда, покинув школу нумадов, человек обращался к какому-либо ремеслу, ваянию, живописи. А иные просто занимались охотой или земледелием. Управляя нигмой, можно выращивать прекрасные сорта.

Тем, кто попал на третью ступень, предстояло добиться звания нумада. Каждый мангарт должен был овладеть наомой и окончательно определиться, кем именно он станет — саммином, амнитаном, инвиром или арканом. Саммин — в переводе с танумана «врачеватель». Дед Гинты был нумадом-саммином, причём самым лучшим не только в Ингамарне, но и вообще на севере Сантары.

Нумад-инвир — значит "лесной нумад". Древнее название инвир, образованное от корня — вир- "растить, расти", считалось не совсем точным, но его продолжали употреблять — по традиции. Под опекой лесных нумадов был не только лес со всеми его тварями. Инвиры помогали гиннурам1 выводить лучшие сорта и породы, лечили скот, регулировали рост полевых культур и плодовых деревьев, защищали урожай от вредителей, засухи или наоборот от избытка влаги. Правда, влияя на погоду, они обычно согласовывали свои действия с нумадами-амнитанами. Одни занимались делами земли, другие небом, но в конечном счёте и те, и другие старались для жителей земли.

Большинство мангартов мечтали стать амнитанами, однако мало кому это удавалось. Нумад-амитан — тот, кто может сделать мост к другим ангамам и звёздам, тот, кому звёздные боги открывают врата наомы.

Искусство управлять наомой имело две ступени совершенства. Первая — умение вызывать нао, вторая — умение делать мост. Из своего убежища Гинта видела, как мангарты на занятиях вызывали суннао людей и животных. Тонкое тело было такого же размера и цвета, что и его двойник из плоти. Правда, краски у нао немного ярче, но это заметно только в темноте. И одежда как бы слегка просвечивает. Ткань изготовлена из шерсти животного или из растительных волокон, но поскольку то, их чего она сделана, уже мертво, некое подобие нао у неё появляется лишь в соприкосновении с человеческим телом. А нумад уплотняет эту несуществующую одежду, при помощи своего анх сгущая наому. Ведь можно и просто лепить из неё образы. Их называют наомы. Наом менее стоек, чем суннао, но сделать его легче. Каких только картин ни создавали мангарты, упражняясь в искусстве управлять тонкой материей. А искусство это требовало мощного и хорошо тренированного анх. Опытные нумады умели вызывать суннао даже тех, кто находился на другом конце Сантары. Анх нумада копирует тонкое тело человека или животного и приносит его копию — суннао — своему господину. Такое часто проделывают саммины, если приходится лечить кого-нибудь на расстоянии. Правда, тяжёлую болезнь или очень опасную рану так не вылечишь, тут уж нужен непосредственный контакт. Вызывать суннао надолго не следует. В соединении с анх нумада оно постепенно как бы «высасывает» нао, и человек слабеет. Впрочем, полностью «перетянуть» к себе чьё-либо нао очень трудно. Дед говорил, что в смутную эпоху похищение нао было довольно распространённым явлением, теперь же, когда это расценивается как тяжкое преступление и отбор в школу нумадов, особенно в старшую группу, очень строг, случаи похищения тонкого тела — большая редкость.