Кристофер Сташеф - Волшебник не в своем уме. Волшебник в Бедламе

Антонио кивнул, посмотрел в ту сторону, откуда к небу вздымался черный дым.

— Благодарим тебя, добрый горожанин. Мы вернемся и поможем, чем сумеем.

— Тогда и я отблагодарю вас, — чуть насмешливо кивнул старик. — А пока, я понимаю, вам нужно посмотреть, как там ваши.

Джанни сдвинул брови, подавив желание сказать о том, что сеньор Лудовико и старый приказчик Ансельмо — всего лишь соратники по торговым делам, а никак не родственники, но он понял, что имел в виду старик. Аччера была крестьянским городком — товары сюда привозили в обмен на продовольствие, и для крестьян торговцы были представителями другого сословия.

Свернув за угол с единственной широкой улицы, караванщики увидели слева поток, хлещущий из-под водяных ворот, а справа — горящие руины склада.

— Западный край еще цел! — прокричал Джанни. — Скорее! Может быть, они еще живы!

Он поспешил вперед. Вся его осторожность улетучилась после заверения караванщиков, что кондотьеры из города ушли. Более опытный Антонио рявкнул на возниц, и те, схватив арбалеты, принялись усердно озираться по сторонам.

Сказать, что западный край склада еще цел — это было большим преувеличением. Крыша обрушилась, а главное стропило, упав, прихватило с собой половину стены. Но огонь еще не добрался до покосившегося дверного проема, где лежало чье-то безжизненное тело, и до угла, возле которого скрючился еще один человек. Спешившись и бросившись к складу, Джанни почему-то отметил, что оба одеты слишком просто — не в камзолы, а в просторные полотняные рубахи и штаны. Рубахи несчастных были залиты кровью. Он опустился на колени возле того мужчины, тело которого лежало в дверях, увидел на его шее глубокую рану и лужу крови на земле. Джанни замутило, и, чтобы унять дурноту, он встал и поспешил к другому несчастному. Опустившись рядом с ним на колени, он увидел, что рубаха на груди бедняги залита кровью, но грудь его едва заметно вздымается и опадает. Джанни перевел взгляд на лицо раненого, увидел, как ставшие землистыми губы дрогнули, зашевелились. Раненый пытался что-то сказать.

— Это Лудовико, — сказал опустившийся рядом с Джанни на колени Антонио и поднес флягу с бренди к губам несчастного. Ему удалось влить немного спиртного в рот раненого, тот закашлялся, но открыл глаза, и взгляд его дико заметался.

— Я Антонио, — поспешно проговорил старик. — Синьор Лудовико, я Антонио, вы меня знаете, мы с вами частенько торговали!

Лудовико уставился на Антонио, губы его растянулись, сжались, и наконец он еле слышно вымолвил:

— Ан… Анто…

— Да-да, Антонио. Любезный синьор, что тут случилось?

И зачем только этот старый олух спрашивает, когда и так все понятно? Но тут Джанни понял, что только так старик мог хоть немного успокоить Лудовико, подбодрить его.

— Кон… кондотьеры! — выдохнул Лудовико. — Сти… Стилеты! Их было… слишком много… Мы не могли отбиться… но…

— Но все же сразились с ними, — понимающе кивнул Антонио. — Они забрали в плен ваших работников, а вас избили.

— Работники… бежали! — с трудом выговорил Лудовико. — Приказчики… домой!

— Побежали домой, чтобы защитить своих жен и детей? — кивнул и нахмурился Антонио. — Конечно. Ведь не их же товары лежат на этом складе.

— Мы… сражались! — возразил Лудовико. — Арбалеты… вон… — Он кивком указал на разбитый арбалет, и Джанни поежился при мысли о том, с какой жестокостью обрушились кондотьеры на стариков, дерзнувших сразиться с ними.

— Они… решили… мы мертвые, — прохрипел Лудовико. — Слышал… как они говорили.

— Ну будет вам, будет, — успокоил его Антонио. — Вам надо прилечь, отдохнуть.

Он бросил на Джанни многозначительный взгляд, и тот, поняв старика, снял плащ и, свернув его, превратил в подушку.

— Не… надо лежать! — запротестовал Лудовико и с трудом поднял руку. — Говорить! Надо… рассказать! Они… говорили… про… про то… что им… платит господин!

— Да-да, я понимаю, — заверил его Антонио. — Вы слышали, как кондотьеры говорили о том, что их нанял какой-то дворянин. Это понятно, об остальном нетрудно догадаться. Принеси воды, Джанни.

Джанни быстро принес и открыл бурдюк с водой. Антонио влил немного воды в рот синьора Лудовико. Купец закашлялся, попытавшись сказать что-то еще, но в конце концов отказался от этой попытки и стал пить. Вкус чистой свежей воды, похоже, лишил его последних сил, и он повалился на руки Антонио.

— Как его рана? — заботливо спросил Джанни.

— Ее надо промыть, — вздохнул Антонио. — Постарайся расстегнуть его рубаху, Джанни, но как можно осторожнее.

Это по крайней мере для Джанни было не ново. Он бережно, аккуратно расстегнул рубаху и отвел ткань от раны. Ткань уже успела пропитаться запекшейся кровью, но Лудовико, похоже, боли не заметил. Джанни, едва касаясь раны кончиками пальцев, потрогал ее, борясь с дурнотой.

— Рана большая и глубокая.

— Значит, его ранили мечом, да еще и крутанули в ране, — кивнул Антонио. — Проткнуто легкое, но сердце не задето. Он может выжить. Но все равно рану надо промыть. Вылей на нее немного бренди, Джанни. — Обратившись к Лудовико, он добавил: — Будет больно, потерпите, надо потерпеть.

Джанни выждал несколько секунд, дабы убедиться в том, что Лудовико услышал предупреждение Антонио, но больше ждать не стал, чтобы Лудовико не успел ничего возразить, и, наклонив флягу, вылил на рану немного спиртного. Лудовико громко вскрикнул и стиснул зубы. Увидев, что Джанни закрывает флягу пробкой, он облегченно вздохнул.

— Прибери тут рядом с ним, — распорядился Антонио. — Будет лучше, если мы не станем его трогать.

Джанни нахмурился.

— Но кондотьеры…

— Они сделали свое дело и ушли. Для того чтобы узнать о прибытии в город новых товаров, им нужно было бы оставить тут дозорных, а зачем им оставлять дозорных там, где они уже побывали? Мы тут в полной безопасности, Джанни, как в бастионе. Распорядись, чтобы наши люди постарались загасить пожар. За этими стенами мы еще сможем найти приют.

Джанни сделал не только это: он велел караванщикам отнести подальше от склада все, что могло бы загореться. К наступлению темноты пожар был ограничен и начал утихать. Над несчастным Лудовико устроили полотняный навес, мулов завели в полуразрушенный пожаром склад, задали им зерна, сняли с них поклажу. Люди расселись вокруг костра и принялись готовить ужин.

Антонио вышел из-под навеса и уселся рядом с Джанни у костра.

— Он уснул?

Антонио кивнул.

— Боюсь, как бы он не уснул вечным сном. Рана сама по себе не убьет его, но он потерял много крови, и много крови вылилось в легкие. Он очень тяжело дышит.