Илья Крымов - Цареубийца

— Может быть, кто-то из вас видел эту тварь потом, из неё ведь действительно сделали чучело, но заплатили мне меньше оговоренной надбавки, потому что в туше было столько дырок, а крылья были так сильно повреждены, что я и сам не взял бы за такую работу пятьсот сорок зекслингов сверху. Красивее чудовищ я в своей жизни не видел, у него было тело ирбиса, лапы, клюв и крылья орла и хвост змеи. И оно было настолько огромным, что холка подпирала бы потолочные балки этой комнаты.

Мои слушатели задрали головы и многие из них содрогнулись, пытаясь вообразить размеры чудовища. Аплодисменты на миг заглушили ворчание грома снаружи. Думаю, мне удалось слегка пощекотать нервы этих людей, хотя, я солгал им, рассказав о каких-то жалких трёх трупах. До меня в горы на поимку твари отправился целый отряд братства Ловчих, молодой фламспиттер и даже благородный рыцарь, — один из тех безумцев, которые считают, что долг рыцаря есть защита людей от чудовищ во имя чести, справедливости, благородства, отваги, славы и прочей дребедени, которая ну никак не понадобится разодранному на части трупу. Их было больше десяти, трупов изуродованных в порыве дикой ненависти, частично съеденных, частично раздавленных. Видимо, чудовище бесилось, когда люди сами приходили к нему, оно атаковало и жестоко убивало их на месте, тогда как свою обычную добычу сначала несло в гнездо, а там, скорее всего и пожирало. Но моим слушателям знать об этом было не нужно, ведь эта сторона жизни фламспиттера должна оставаться в жизни только самого фламспиттера.

— Из вас вышел бы ладный сказитель, мастер.

— Ну, наверное, всё-таки, не самый плохой, да. Но стрелок из меня всяко получился лучше.

— Завтра мы это проверим, — тихо хмыкнул Дункан.

Когда телега проезжала мимо мельницы, я вышвырнул на дорогу кусок мяса, посетовав на то, что хозяин “Упрямого козла” насовал в сумку позеленевшей тухлятины. Из-за того, что дорога испортилась, мы еле ползли. Несколько раз ландскнехтам приходилось спрыгивать и, утопая в чавкающей грязи по колено, выталкивать телегу на более-менее твёрдые участки. Когда она свернула с широкой основной дороги на лесную, которой пользовались лесорубы его милости, лучше не стало. Мне даже казалось, что мы заблудились, пока Дункан не вывез к заброшенной сторожке.

— Лошадь под навес и все внутрь! У нас есть два часа, чтобы перевести дух!

— Этой ночью снова будет ливень, — сказал я.

— Тогда вам лучше напихать под одежду чего-нибудь утепляющего, мастер, потому что к замку мы пойдём пешком, ха-ха!

Я посмотрел вверх, туда, где сквозь ветви деревьев громада Хезилькаффа мигала праздничными огнями в бойницах.

— И пойдём мы не по главной дороге, полагаю?

— Конечно нет, мастер! Главная дорога к замковым вратам отлично освещена и находится под охраной, его милость позаботился о том, чтобы в столь светлый день… вечер свадьбы его сына, ничто не помешало гостям повеселиться без забот, ха-ха! Мы будем карабкаться по северному склону утёса, по забытой старой тропе, которой никто уже десятки лет не пользует! Разве не замечательно? Когда-то её прорубили в камне, чтобы предыдущие хозяева смогли сбежать из замка в случае удачного вражеского штурма, или, может быть, чтобы какой-нибудь барон мог тихо сбегать от своей жёнушки к любовнице, ха-ха, но теперь этот путь послужит нам!

— Просто прекрасно, — пробормотал я.

— Мы сможем пробраться под самые стены, и ни одна арбалетная стрела не вонзится в наши драгоценные тела!

Преувеличенная весёлость этого человека уже давно и удобно обустроилось у меня в печёнке.

— А ещё там вы получите свой геверр!

Наконец-то!

Мы пробыли в сторожке недолго, что было благом из-за прохудившейся крыши, разросшейся всюду плесени и невозможности хоть где-нибудь нормально присесть.

Когда темнота стала достаточно густой, а с небес опять полилась холодная влага, отряд двинулся лесом. Грязь хлюпала под ногами, хватала за подошвы и пыталась удержать их, из-за чего идти было трудно. Дункан двигался первым, держа перед собой фонарь и указывая одному ему известную дорогу, время от времени мне по лицу лупили мокрые ветки, и что-то копошилось у ног в темноте. Я старательно избегал подставлять прямому свету фонаря свои глаза, чтобы они не отвыкли от темноты окончательно, хотелось иметь в запасе хотя бы призрачное преимущество в случае нападения. Этого неприятного поворота я ждал постоянно, ведь позариться на наши потроха могли как солдаты барона, за чьим имуществом мы столь браво решили наведаться, так и любой достаточно большой зверь.

Шедший сразу за мной Бернард споткнулся о древесный корень и чуть не упал, подхваченный Акселем, а я бесшумно сделал шаг в сторону со звериной тропки и скрылся в зарослях малинника. Пропажу Дункан заметил лишь через несколько минут. Его реакция была незамедлительной и единственно правильной, — он немедля потушил фонарь и достал из-под плаща пистоль.

— Мастер, вы выбрали неудачное время, чтобы шутить!

Я осмотрелся, стараясь различить во мраке все окружавшие деревья и запомнить их, чтобы не рассадить лоб, если придётся бежать. Нагнувшись, немного покопался во влажном лиственном настиле, радуясь, что я таки в горах. Любой, кто пытался найти приемлемый камень в равнинном лесу, понял бы меня. Достав из листвы достаточно крупный камешек, я метнул его в темноте. Камень ударил о древесный ствол и в тот же миг Дункан развернулся со вскинутым пистолем. Хорош. Он двигался быстро, а целился точно на звук.

— Вы заставляете меня разочароваться в вас, мастер, это детские выходки…

— Да неужели? — Я встал так, чтобы между мной и пистолем, немедленно направленным в сторону голоса, оказалось дерево, после чего приспустил штаны и спокойно справил нужду. — А как же взаимное доверие и обоюдовыгодное сотрудничество? Я думал, мы друзья!

— Выходите, мастер!

— Выхожу, выхожу. Нельзя уж и облегчиться что ли? И опусти оружие, если не намерен стрелять. Без меня у вас нет ни единого шанса, совершить задуманное.

Я вернулся в строй, даже сквозь темноту ощущая на себе подслеповатые но злобные взгляды подельников. В целую эпопею превратился процесс зажигания фонаря под струями ливня. Оставшаяся часть мерзкого промозглого пути прошла спокойно, хотя за мной неотрывно следили буквально все.

Дункан привёл нас к потерянным в глуши развалинам какой-то старой часовенки, стоявшей у подножья массивного скального “клыка”, на котором возвышался замок. После мучительных поисков в зарослях дикой растительности, упрямо цеплявшейся к камню, мы нашли небольшие почти стёртые ступеньки, врезанные в тело скалы. Никаких перил, — камнерезы всё делали так, чтобы снизу лестницу не было видно.