Антон Корнилов - Кость Войны

Капрал безмолвствовал. И это Берту очень не понравилось.

– Прочь с дороги! – рявкнул он, распахивая плащ, чтобы Капрал увидел его побелевшие пальцы, стиснутые вокруг рукояти меча.

Капрал едва заметно вздрогнул. Что-то заклокотало в его горле, он мучительно перекосил лицо, и красная пена заклубилась на его губах. Потом Капрал стал клониться набок, точно и на самом деле хотел уступить дорогу, но почему-то тело перестало его слушаться. И, хрипнув в последний раз, он повалился между двух валунов.

Берт стиснул зубы, когда увидел, кто стоял за спиной Капрала.

Низкорослый человечек в косматой одежде из шкур, с нечесаной копной черных волос, почти полностью скрывающей грубое лицо цвета скального камня. Длинные, свисающие ниже колен руки человечка оканчивались непропорционально массивными кистями, огромными, с корявыми пальцами, вооруженными устрашающе загнутыми когтями, которые сейчас касались земли. С когтей на правой руке капала кровь.

Берт сморгнул. Это был… Страж? Страж, и никто другой. Один из немногочисленного горного народца, обращенного Диким Бароном в рабство несколько столетий назад. Об этом тоже было в легенде о Последнем Приюте. Когда строительство усыпальницы близилось к завершению, Дикий Барон сам отобрал тринадцать достойнейших и сам выковал тринадцать пар когтистых рукавиц. С тех пор внуки тех первых Стражей и внуки их внуков надевали рукавицы в день совершеннолетия и не снимали до самой смерти. Стражи не ведали ни страха, ни печали, ни радости, ни любви: ни одно человеческое чувство не было им доступно, кроме звериной ревности своего повелителя ко всему живому и неживому. Стражи не смели входить в усыпальницу, они должны были неотступно бродить вокруг, сторожа окрестности, без всякой жалости убивая каждого, кто приблизится к Последнему Приюту… До сих пор Ловец сильно сомневался в том, что эта часть легенды – правда.

Берт медленно потянул меч из ножен. Хоть Страж был вдвое ниже его ростом, выглядел он довольно устрашающе. И дело было не только в жутких железных когтях. Лицо воина словно навеки замерло, превратившись в безжизненную грозную маску. Только глаза горели ровным черно-красным пламенем сквозь переплетения косматых волос.

Странное клацанье раздалось за спиной Ловца, слева и справа, откуда-то издалека и где-то очень близко. Берт шарахнулся назад, озираясь.

Скальные валуны оказались усыпаны воинами в звериных лохматых шкурах. С размаху вонзая когти в щели меж камней, Стражи ловко и быстро перебирались по почти отвесным стенам; словно гигантские пауки, они со всех сторон окружили свою добычу.

– Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада, – прозвучал среди скал негромкий, очень спокойный и какой-то даже укоризненный голос.

Берт дернулся, как от укуса ядовитой змеи. Страж, стоящий на тропинке, вдруг согнувшись, отступил в сторону, давая дорогу высокому человеку в черной монашеской одежде.

– Сет, – откликнулся Берт. Как и всегда, имя черного в его устах прозвучало плевком. – Сет, – повторил Берт, крутя головой и не веря.

Человек, обернутый с ног до головы в черную хламиду, зябко поводил плечами, будто ему было невесть как холодно. Руки его блуждали под одеждой, как две большие крысы. Лицо скрывалось под глубоко надвинутым капюшоном.

– Ты все-таки достал его, – утвердительно проговорил Сет.

– Ты о чем? – притворно удивился Берт.

– Глаз, – спокойно сказал Сет.

– Какой еще Глаз? – буркнул Берт, понимая, что отнекиваться сейчас глупо и небезопасно. – Откуда ты знаешь, что я вышел из Приюта не с пустыми руками?

– С пустыми руками ты бы из Приюта не вышел. Мне ли тебя не знать, Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада.

– Следил за мной?

– Это было нетрудно. Твою знаменитую шляпу можно различить издалека.

– Самому войти в Приют было недосуг?

Сет усмехнулся.

– Каждый должен делать то, что у него получается лучше других, – сказал он.

– А сейчас ты попросишь отдать тебе Глаз, – угадал Берт. – В противном случае Стражи убьют меня, верно?

– Неверно, – усмехнулся Сет. – Они в любом случае убьют тебя. Думаешь, Стражи смогут простить такое святотатство? Но в моих силах сделать так, чтобы ты умер быстро. Или так, чтобы ты умирал медленно и мучительно… как Дикий Барон.

– Отличная перспектива, – кивнул Берт, лихорадочно соображая, как бы еще оттянуть время, чтобы что-нибудь придумать. – Ты хотя бы честнее Драного.

– Что еще за Драный? – Теперь в голосе Сета прорезалось раздражение. – Прекрати болтать. Отдай мне Глаз!

– Хочу предупредить, – сказал Берт, – Драный говорил то же самое. И знаешь что? Он плохо кончил.

– Достаточно, – резко выговорил Сет. – Где Глаз?

Стражи заклацали железными когтями по скальным камням, подбираясь ближе.

– Они думают, что ты отдашь им Глаз? – поинтересовался Берт.

Сет хмыкнул.

– Наивные дураки… – вздохнул Берт.

Он сунул руку за пазуху. И вытащил камень, ярко заблиставший в ночном холодном воздухе.

Тринадцать Стражей испустили протяжный стон. Сет скинул капюшон, обнажив крупную облысевшую голову, покрытую лишь серым пушком. Бледное его лицо, с острыми чертами, словно вырезанное из древней кости, слегка порозовело. Сет выпростал из-под одежды тонкую белую руку с длинными, очень подвижными пальцами, и протянул к Берту:

– Отдай!

Заскрипев зубами, Берт сделал шаг вперед. И еще один шаг. Остановился.

– Чтоб ты сдох, гадина, – сказал он и вложил Глаз в узкую ладонь.

Сет стиснул камень, глубоко задышав. Стражи медленно поползли вниз по скальным стенам – сверкающий камень словно тянул их к себе.

– Глаз… – тихо проговорил Сет.

Этого момента упускать было никак нельзя. Не тратя времени на то, чтобы обнажить меч, Берт прыгнул вперед и толкнул изо всех сил долговязого Сета плечом в грудь. Стражи, все еще завороженные блеском Глаза, не успели даже пошевелиться, когда Сет, крепко прижимая к груди камень, с визгом полетел наземь. Берт перемахнул через него и бросился бежать.

Не сразу, но очень скоро вслед ему полетели злобные вопли и громкое клацанье – будто десяток подкованных жеребцов мчались по плоской равнине из цельного гранита. Раз обернувшись, Берт увидел, как Стражи, с невообразимой ловкостью перебирая руками и ногами, настигают его, двигаясь по отвесным стенам по обе стороны тропинки. Эта картина изумила и напугала его. Напугала сильнее, чем изумила…

Тропинка, по которой бежал Берт, словно горная извилистая речка, разбивалась о большой валун на две тонких струйки. Первая вела почти отвесно вниз, вторая поднималась вверх. Берт не раздумывая повернул на вторую.