Александр Абердин - Проклятый ангел

Однако, как бы то ни было, всё моё тело по-прежнему было покрыто багровыми кровоподтёками, царапинами и ссадинами. Ещё бы, грохнуться с такой высоты и приземлиться не на пуховую перину, а на местный лес. Тут кто угодно расцарапает себе всю рожу, а не только я, но мне всё равно повезло. Самое главное заключалось в том, что магия моих тюремщиков спасла меня от переломов и разрывов внутренних органов, с которыми было бы трудно справиться даже ангелу с его бешеной регенерацией. Выбравшись из воды, я собрал всю рыбу и испёк её, а также несколько плодов с белыми зёрнами, прямо в золе и углях костра, после чего съел вместе с попадающимся на зуб пеплом и маленькими угольками. Рыбёшка была небольшой, зажаривалась быстро и я ел её с потрохами, головой и плавниками, стремясь плотнее набить живот. Заодно я слопал все плоды, после чего ещё раз искупался, сел на корягу и принялся плести себе юбку из тех листьев, в которых покоились плоды. С этим делом я управился всего за час с небольшим, и смог, наконец, хоть немного прикрыть наготу. После этог намотал верёвку на правую руку выше запястья и решил, наконец, лечь поспать.

Глава вторая

Ещё один день, начавшийся с неприятностей

Кажется, Судьба была ко мне благосклонна. Едва только я лёг на траву, как мгновенно уснул и проспал пять часов до половины одиннадцатого утра без каких-либо мучительных сновидений. Моё пробуждение оказалось настолько гнусным, что лучше бы мне приснилось то утро, когда меня стащили за ноги с кровати и стали пинками поднимать с пола. Увы, но меня опять разбудил громкий, издевательский смех и громкие, гортанные голоса, которыми какие-то типы обсуждали мой внешний вид. Какой-то болван, считавший себя очень остроумным, крикнул:

- Нет, Казбек, это не заблудившийся кефирник. Это даже не мужчина, это женщина. Может быть, отходим её?

Раздался громкий, издевательский хохот и я рывком вскочил на ноги. Открыв глаза, я увидел, что окружен четырьмя небритыми типами, смуглыми, словно демоны, от которых пахло крайне неприятно. Они восседали на больших, послушных животных. Одеты люди были примерно так же, как одеваются демоны, в штаны и рубахи, только обувь была другая, но не в пример туфлям демонов некрасивая, но больше всего меня поразили меховые шапки на их головах, которые эти люди носили в тёплую погоду. Все четверо были довольно крупными мужчинами и явно не юношами. Ещё один, пятый тип, который сидел верхом на точно таком же животном, находился на противоположном берегу и тоже посмеивался, да, ещё и громко подзуживал своих товарищей:

- Правильно, отдерите его, чтобы знал, куда не следует совать свой нос. А вообще-то ему не мешало бы глотку перерезать и закопать в лесу. Будет одним неверным меньше.

Один из мужчин, взявших меня в кольцо, спросил:

- Ты так считаешь, Азамат? А может быть, просто отхлещем его нагайками и погоняем?

Азамат кивнул и сказал:

- Можно и так, Казбек, но в таком случае ему точно нужно будет перерезать глотку, чтобы не написал заявление в милицию.

Покрутив головой, я вздохнул и миролюбиво сказал:

- Ладно, посмеялись, ребята, и хватит. У меня и без вас неприятностей хватает. Помощи у вас мне просить, как я вижу, нет смысла, а потому вы оставайтесь тут, а я пойду своей дорогой.

Азамат тут же громко крикнул:

- Эй, откуда этот русский так хорошо знает наш язык? Казбек, он, наверное, этот, как его, а, вспомнил, тайный агент! Служит в ФСБ, а к нам приехал, чтобы вынюхивать, есть у нас ваххабиты или нет. Вот и довынюхивался, что его избили, и голым здесь выбросили. Глупо сделали, он теперь точно наведёт на какое-нибудь село федералов. Они давно уже на нас косятся.

Дело принимало неприятный оборот. Я поднял руку и громко сказал, повернувшись к этому типу:

- Азамат, я никакой не тайный агент, ни в каком ФСБ не служу, и мои неприятности вас не касаются. Полезете в драку, пожалеете. Заранее предупреждаю.

Животное под Азаматом встало на задние лапы и громко, протяжно закричало, а он сам завопил:

- Ты ещё будешь нам угрожать? Клянусь Аллахом, я сам перережу тебе глотку, но сначала ты выкопаешь себе могилу!

Несдержанный Азамат хлестнул своего зверя плёткой и тот побежал вдоль ручья к тому месту, где можно было спуститься к обрыву. Мнения тех людей, которые меня окружили, разделились, так как один из них громко сказал:

- Казбек, хватит корчить из себя джигита. Этот человек нам ничего не сделал. Пусть идёт свое дорогой, а нам пора возвращаться к отаре, и так задержались.

Я повернулся к сказавшему эти слова, и хотел было его поблагодарить, но тут Казбек больно стеганул меня по спине своей плёткой. Повернувшись к нему, я строгим голосом прорычал, показывая этому типу свою плеть:

- Если я размотаю эту верёвку и хлестану ею тебя, Казбек, то ты будешь целую неделю лежать, как бревно. Это очень мощная парализующая плеть. Так что не зли меня.

Тот человек, который пытался одёрнуть Казбека, завопил:

- Ты что, совсем озверел, Казбек? Что он тебе сделал? Азамат совсем дурной стал и ты туда же?

Тут примчался верхом на своём коричневом звере Азамат, и хотел было тоже хлестануть меня плёткой, но двое других людей быстро остановили его и даже сбили с головы шапку. После этого они стали ругать его такими словами, что у меня чуть уши не отвалились. Знание этого языка долгие годы лежало во мне мёртвым грузом, но сейчас всплыло в моём сознании со всеми его цветистыми эпитетами. Скандал стал было нарастать, но его быстро прекратил тот парень, который заступился за меня и сделал это крайне оригинально, на мой взгляд. Он сбросил Азамата с его зверя и громко крикнул:

- Джигитом себя возомнил, Азамат? Иди и дерись с этим русским один на один, только сначала отдай мне свой нож. Кинжала же у тебя нет. Какой ты после этого джигит? Кинжала нет, шашки нет, винтовки тоже нет, бурки и той нет, есть только дурь в голове. Всё, спешились, давайте дадим человеку поесть и поможем, чтобы он не считал нас дикими карачаями. А ты, Казбек, извинись перед парнем за то, что ударил его плетью. Смотри, он и так весь в синяках и ссадинах, так ты ему ещё добавил.

Казбек, это был парень почти одного роста со мной, соскочил со своего животного, подошел ко мне протянул руку и сказал, виновато опустив глаза, причём на другом языке:

- Парень, ты это, ну, в общем извини. День сегодня паршивый какой-то! Поехали к хозяину, чей скот пасём, он нам зарплату обещал заплатить и ни копейки не дал.

Пожав ему руку, я примирительно сказал на том, другом языке и тоже без какого-либо труда:

- Ладно, пустяки, Казбек. По сравнению с тем, как я раз двадцать ударился об ветки, падая с дерева, а потом ещё и о землю, это даже за удар можно не считать. Так что ничего страшного не случилось, и я не держу на тебя зла.