Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти

Ознакомительный фрагмент

— Мы должны были первыми приветствовать Владыку людей! Первыми после Якша! — выдавал старейшина Пихельсдорф.

«Ага! Давай, разоряйся! Не удалось тебе свое жирное брюхо на самую середину выкатить, вот тебе и неймется, обделенный ты наш!»

— Мы должны были быть даже раньше Якша! Он больше не владыка! Не владыка! — вторил ему старейшина Унтершенкель. — А мы — это мы! Родовитее нас нет гномов! И Джеральд должен был приветствовать нас, а не этих выскочек! Почему он оказался в центре, а не слева, как положено по этикету?!

«Потому что у людей другой этикет, старый безмозглый кретин!» — хотелось сказать юной владыке, но она в который раз сдержалась, подошла и вежливо поинтересовалась, чем именно недовольны два скандалиста и чего им хочется.

— Нужно немедленно повторить церемонию! — возгласил Пихельсдорф.

— Да! — тут же поддержал его Унтершенкель. — Повторить!

«Надо же, кажется, они впервые так единодушны! Вот только надолго ли?!»

— Повторить? Как вы себе это представляете? — хмуро поинтересовалась она.

«Ну же! Отвечайте за свои слова, тупоголовые идиоты! А то без толку орать всякий может!»

— Ну… владыке людей объяснят его ошибку, он принесет извинения, мы его извиним, ритуал извинения можно составить самый короткий, чтоб не затруднять присутствующих, потом мы все заходим обратно в Петрию, и…

— Заходим обратно в Петрию? — юная гномка нервно хихикнула.

«А мне еще казалось, что вы впустую воздух сотрясаете, что вам предложить нечего! Ох… лучше бы оно так и было!»

Она хихикнула еще раз, но старики не обратили на нее никакого внимания. Они были заняты.

— Только я должен быть впереди тебя на этой церемонии! — воскликнул старейшина Пихельсдорф.

— Ты?! — взвыл старейшина Унтершенкель. — Жалкий безродный выскочка! Твои предки еще тачки катали, когда мои уже заседали в Зале Совета! Впереди должен быть я!

— Да! Конечно! Должен! — яростно выкрикивал старейшина Пихельсдорф. — Впереди, но только с другого конца! Такой тупица, как ты, все равно не заметит разницы!

— Что?! Да как ты…

— Я?!! Да это ты…

И они единодушно вцепились друг другу в бороды.

Юная гномка подумала, что она не права. Единодушия хватило не надолго. Впрочем, бород, увы, тоже.

«В самом деле, не один десяток лет отращивали, такие сразу не выдерешь! — с раздражением подумала Гуннхильд. — Лучше б вы мозги себе отращивали!»

Оставалось только применить проверенный способ, чтобы прекратить это. Рука привычно нашарила рукоять ритуального ножа.

«Интересно, как долго их будет пугать девушка с ножом? Не может же это продолжаться вечно? Когда-нибудь они привыкнут…»

Краем уха уловив потрясающие как глубиной мысли, так и полетом фантазии речи почтенных гномов, Тэд Фицджеральд застыл как вкопанный.

«Вот они — типичные представители гномьего племени!» — хмуро думал потрясенный лучник.

Ох, Ваше Величество, что ж вы такое натворили-то! Ведь этих уродов послушать, так они собственный народ обратно в подземелье загнать готовы, прямо под обвал, на верную гибель, лишь бы только важность свою выказать да этикет свой дурацкий соблюсти! Да что там — народ, они и сами куда угодно влезут, хоть задом в печь, хоть башкой в омут, лишь бы по их вышло! И ведь таких не двое, не трое, а почитай — половина, если не все! Упрямые, корыстные, самолюбивые до помрачения мозгов, твердолобые, косные, циничные, похотливые, жестокие… ох, Ваше Величество, ну и соседей вы всем нам, всей Олбарии, спроворили!

Нет, какое все же счастье для нас всех, что гномы будут жить на острове! И какое горе, что остров этот так близко от суши. Просто безобразно близко. Гномы должны жить где-нибудь на Луне. Только тогда люди могут чувствовать себя в безопасности. А эта их несчастная девочка… в насмешку ее, что ли, владыкой выбрали? Выбрали, чтоб не слушаться?

«Я отвечаю за гномов перед людьми!»

Что она сможет? Как справится?

«Вот-вот… а значит, справляться предстоит тебе, бедняга… — ехидно прокомментировал ситуацию его внутренний голос. — Именно ты, ты и никто другой — комендант всего этого безобразия. Скажи спасибо Его Величеству и своей сбрендившей судьбе! Не правда ли — орава галдящих гномов под твоим началом — это все, о чем ты мечтал в своей жизни? Ты ведь не только за людей отвечаешь перед этими паршивцами, ты и за них самих в ответе. Быть может, даже в большей степени. Все эти так не нравящиеся тебе гномы — твои, хочешь ты этого или нет. Тебе придется заботиться о них, изо дня в день, из ночи в ночь, что бы ты сам по этому поводу ни думал. В тебе нет больше ненависти, ты убедился уже, что ненавидеть, как это ни горько, некого. Но, боже, как же они омерзительны!»

«И почему король решил, что я — именно я! — лучше всего подойду для этой роли? Именно я и никто другой — почему?»

«Без тебя вообще ни черта не выйдет!»

«Почему именно без меня, Ваше Величество?! В чем тут хитрость? Или… никакой хитрости нет, а просто королю виднее, кто для чего годится, на то он и король, чтоб такое видеть».

«Ох, Ваше Величество, ну и работку вы мне подыскали!»

В этот миг комендант Петрийского острова еще раз ощутил всю тяжесть возложенной на него задачи. Сражаться с тем, кого ненавидишь, легко, а ты попробуй защищать того, на кого и посмотреть-то лишний раз неохота, заботиться о том, от кого тебя просто трясет и выворачивает.

«Ну просто тараканы какие-то!»

Лучник решительно развернулся и широким шагом направился прочь от мерзкой склоки и несчастной гномки, пытающейся хоть как-то образумить своих каменноголовых сородичей.

Нет уж, с него хватит! Он, конечно, еще наслушается, еще и не такого наслушается, но не сейчас.

— Безобразие! Надо решительно и со всей твердостью потребовать повторения всей церемонии еще раз! — услышал он еще чей-то голос.

«Опять!»

Лучник вздрогнул.

«Их там действительно не двое. Больше. Чертовы безумцы хотят снова влезть под землю, чтоб опять из-под нее вылезти согласно со своими дурацкими правилами! Проклятые зануды!»

— Абсолютно согласен! Абсолютно! Якш держался недостаточно почтительно!

— А этот его фокус с короной просто возмутителен! Так обойтись с символом державной власти!

«Боже, да они просто психи, эти гномы!»

— Не говоря уж о том, что из-за спешки все были расставлены как попало и никто из по-настоящему знатных и достойных так и не занял подобающего ему места, — пробубнил третий голос.

Если раньше Фицджеральд считал гномов мерзкими насильниками и убийцами, то теперь заподозрил в прогрессирующем идиотизме.

«Подобающего ему места, видите ли, не досталось! Ах ты засранец! Да ты скажи спасибо, что жив остался, что я стрелу в тебя не всадил, ничего, может, и всажу еще, особенно если не заткнешься!»