Кристоф Хардебуш - Ритуал тьмы

— Огонь!

В темноте было не разобрать, попал ли в чудовище брат Фернандо, но монстр знал о них, а расстояние по-прежнему оставалось слишком большим. Жиана почти не сомневалась, что сумела его подстрелить — зверь взвизгнул от боли, да и другие братья открыли огонь, но этого было недостаточно. Чудовище держалось на ногах. Более того, оно неслось в атаку.

— Перезарядить мушкеты!

Не все здесь верили столь истово, как она. Двое братьев побросали оружие, один кинулся наутек, а второй опустился на колени и начал молиться, закрыв глаза. По крайней мере, так казалось. Чудовище приземлилось рядом с ним, перепрыгнув через уступ.

Сейчас, когда монстр стоял рядом с людьми, можно было оценить его истинные размеры. Он превосходил ростом Жиану в два раза. Его густой всклокоченный мех пах кровью, а белые смертоносные клыки блестели в лунном свете. Огромная лапища сбила брата Йозефа с ног. Баварец не стал кричать, он лишь молча повалился на землю, а его внутренности отлетели в другую сторону. Чудовище насмешливо заревело, и это пробудило в Жиане ярость. Нельзя позволять врагам святой церкви торжествовать победу. Не прерывая молитву, девушка зарядила в пистоль серебряную пулю.«Qui pro nobis crucifixus est»[5]. Подняв оружие, она прицелилась и выстрелила.

Победный рев превратился в вой боли, но чудовище по-прежнему держалось на ногах. Оно посмотрело на Жиану, и она отметила в его дьявольских глазах проблески узнавания. В их рядах было не так много женщин. Монстр походя разорвал брату Бернардину глотку, так что голова откинулась на спину, и обезглавленное тело осело на землю. Оттолкнув бедолагу, чудовище приблизилось к Жиане, перезаряжавшей пистоль. Кто-то из братьев выстрелил, но создание не обращало на него внимания. Сейчас его интересовала только девушка. Жиана понимала, что она не успеет зарядить пистоль к тому моменту, как монстр окажется рядом, и потому сунула руку в карман за небольшим мешочком. Она почему-то верила, что не окажется к этим созданиям настолько близко, что придется прибегать к этому средству, и сейчас могла только надеяться на то, что на этот вид чудовищ средство подействует.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь, — прошептала она, когда монстр изготовился к прыжку. Сорвав повязку с мешочка, она рассеяла его содержимое в воздухе и отпрыгнула в сторону. Что-то ударило ее в плечо, и Жиана повалилась на уступ, больно ударившись затылком о камень. Мир вокруг закружился.

Девушка чуть не потеряла сознание, но преисполненный боли крик врага вернул ее к реальности. Она хваталась за этот крик, стараясь сосредоточиться. Кто-то подхватил ее за плечи и поднял на ноги. Тошнота отступила, и Жиана услышала, что вой перешел в стон.

Там, где только что возвышался гигантский, покрытый шерстью монстр, лежал дрожащий голый человек. По его загорелой коже струилась кровь. Мужчина не казался старым, ему было всего лишь лет тридцать — ненамного старше, чем она, но, учитывая противоестественность такого существования, кто сможет сказать, насколько он на самом деле стар? Дьявол-искуситель может дарить своим последователям необычно долгую жизнь.

Серебряные пули, смоченные святой водой и благословленные Его Высокопреосвященством, не позволяли ранам чудовища закрыться, как произошло бы с обычными повреждениями.

Коснувшись лба, Жиана посмотрела на свои пальцы. На перчатках виднелись темные пятна. Не только чудовище истекало кровью.

— Связать его! — рявкнула она, а затем оглянулась на павших братьев, но им уже ничем нельзя было помочь.

Эти создания убивали, как только представлялась такая возможность, и Жиана была готова отплатить им той же монетой.

Братья набросили на обнаженного мужчину путы, похожие на светлые канаты, но Жиана знала, что это тросы, покрытые слоем серебра. В траве у стены девушка нашла свой пистоль и присела рядом с пленным. Изо рта и носа мужчины текла кровь. Он ухмылялся, и видны были его красные ровные зубы — не осталось и следа клыков. Но жажда убийства по-прежнему сверкала в его глазах.

— Я убил четверых ваших, — с трудом выдавил он.

Жиана с интересом наблюдала за тем, какое действие оказывает на него серебряная пыль. Результат превзошел все ее ожидания.

— Пиррова победа. Вполне уместно на этой территории, — равнодушно ответила она. — Их души направились к Господу Богу, и им суждено вечное блаженство, ты же проведешь остаток вечности в аду.

— Вы попались на нашу удочку. Я был лишь отвлекающим маневром. Все остальные теперь в безопасности.

— Ах, ты имеешь в виду свою самку и волчат?

От этих слов улыбка сползла с его лица.

— Вчера у Асколи-Сатриано мы предали их тела огню. Ты был последним. Теперь Беневенто свободен от тебе подобных.

Его лицо исказила гримаса страдания, и слезы смешались с кровью. Вообще-то Жиана должна была радоваться, но сейчас ей хотелось ругнуться. Последние годы не пошли на пользу святой матери-церкви. Она помнила те безбожные времена, когда французские псы попирали ногами все, что было для нее важно. Тогда святая церковь была отброшена на годы, если не десятилетия назад. Но Наполеон добился и положительных изменений. Те, кто раньше прятался, теперь выползли из своих укрытий, думая, что эра отречения от Бога будет долгой. Кое-кто даже полагал, что церковь окончательно уничтожена. Но враги Святого Престола рано радовались и теперь должны были поплатиться за свою гордыню. Жиана зарядила пистоль.

— Anáthema estô[6].

— Ты не орудие Бога, — прошипел мужчина, глядя на нее с ненавистью.

— Пути Господни неисповедимы, — невозмутимо ответила она и выстрелила ему в лицо.

Его тело изогнулось, в него впились тросы, но теперь здесь было достаточно серебра. Чудовище умерло. Бросив пистоль ему на грудь, Жиана приказала:

— Сожгите его.

Братья начали готовить сожжение. У Жианы же были другие дела, о которых нужно было позаботиться.

— Брат Фернандо?

— Si?[7]

— Твое поведение недопустимо. Это стоило жизни двум нашим братьям и подвергло всех нас опасности. Я хочу, чтобы ты вернулся в Рим. Моли Господа о прощении, моего же прощения тебе не будет. В наших рядах тебе нет места.

— Да, сестра.

Наверное, испанцу было обидно принять такое унижение от женщины, но результат его несдержанности был у всех на глазах. Судя по опыту Жианы, испанцы часто слишком торопились. Конечно, они все должны были быть усердны, чтобы выполнить Божью миссию, но ошибки были смертельны. И вновь им пришлось заплатить слишком высокую цену за приведение в исполнение приговора, вынесенного кардиналом.