Дэйв Дункан - Поле брани

– Спасибо, дорогой. Так я скажу Птице Смерти, что его пленник – Шанди?

– Вполне определенно.

Впрочем, чтобы знать это, не нужно быть пророком. Разве смогла бы Инос находиться рядом, спокойно наблюдать, как императора замучают до смерти, и даже не попытаться его спасти?

– Что случится потом? – спросила она.

– Потом они начнут спорить.

Гэт ответил раздраженно: то ли ему не нравилось, что его расспрашивают, то ли он сомневался в последовательности событий.

И об этом можно догадаться, не будучи пророком! Птица Смерти и его ужасные зеленокожие воины, возможно, и предпочли бы замучить венценосного пленника, но дварфы никогда не бросаются стоящим заложником. Спор почти неизбежен. Насколько прочен их союз? Что, если спор перерастет в ссору? Видимо, Гэт пока не мог предвидеть исхода, по крайней мере, Инос поняла, что не сумеет больше ничего из него вытянуть. Жаль, что диапазон его ясновидения ограничивается часом-двумя, а не измеряется днями и неделями.

– Как это гоблинам удалось пленить императора? – фыркнула Кейди. – И почему они не подозревают об этом?

– Понятия не имею, дорогая. Может быть, он командовал каким-нибудь легионом, на который они напали из засады.

Инос боялась строить догадки. Она конечно же знала, что император не стал бы во главе одного или даже двух легионов. К тому же прошло только три месяца с тех пор, как умер старый Эмшандар, и Шанди должен был находиться в Хабе – вступать в права наследования трона. Каким образом он оказался здесь, на северо-западе Джульгистро, за сотни лиг от столицы? Может быть, направлялся в Краснегар? Он предстал Гэту в видении, и Рэп предполагал, что Шанди в тот момент должен был точно так же видеть Гэта. А вдруг император направился за советом к своему давнему другу – волшебнику Рэпу? Но это означало бы, что Рэп не сумел в Хабе встретиться с Шанди, а волшебникам непростительно допускать подобных ошибок. Мысль о том, что могло скрываться за этим, была невыносима.

Снаружи послышался гортанный говор гоблинов, к которому примешивалось невнятное бормотание дварфов. Инос приглашали на пир.

Вожди коалиции по-прежнему пребывали в выгоревшем амбаре, от которого остался лишь каменный остов, но за последнюю пару часов здесь произошли некоторые перемены. Пламя костра в центре ревело еще громче, значительно прибавилось командиров. Сидели они теперь на перевернутых ящиках и бочках, расставленных неровным кругом на загаженном полу, – судя по всему, обычаи дварфов взяли верх над традициями гоблинов. Одетые в кольчуги и полуобнаженные люди чередовались через одного.

Инос почувствовала, что обстановка накалена – оружие исчезло, никто не улыбался. Значит, переговоры шли не гладко.

Ее подвели к свободному бочонку из-под гвоздей. Она оказалась между Птицей Смерти и Караксом. Возможно, это место считалось почетным, но скорее всего, союзники не доверяли друг другу и, недоумевая, почему королева Краснегара очутилась здесь, каждый из них боялся оставить ее наедине с соперником. Для Гэта очистили кусок грязного пола с противоположной стороны костра, куда относило дым. Кейди не была удостоена приглашения, но после короткого совещания ей все же разрешили остаться, велев приткнуться в углу. И то уже хорошо!

Инос подумала, что Птица Смерти выглядит усталым, хотя татуировка, сплошь покрывавшая его лицо, не позволяла знать это наверняка. Руки, ноги и все грузное тело короля гоблинов лоснились от жира, и до нее постоянно доносился прогорклый тошнотворный запах излюбленной гоблинской мази. В зловещем молчании Птица Смерти шумно грыз мясную кость.

Генерал дварфов оказался старше, чем она себе представляла. В его серой бороде серебрилась седина, а грубо вытесанное лицо, похожее на растрескавшийся от ветра песчаник, покрывала сеть мелких морщин. Он был угрюм даже для дварфа и вел себя за столом ничуть не лучше Птицы Смерти.

Как, впрочем, и сама краснегарская королева. Она вяло откусывала мясо от своего куска и вытирала рот рукавом, а руки о платье. Костер, потрескивая, выбрасывал искры в ночное небо. В этой компании разговаривали очень мало, а если такая необходимость у кого-либо возникала, то гоблины беседовали друг с другом через головы сидящих по соседству дварфов и наоборот. Одной из причин был языковой барьер, но недоверие тоже играло свою роль. Инос вновь усомнилась в том, что эта странная коалиция надолго.

Боже! Как она устала! Ныла каждая кость. Шесть дней в седле!

Один за другим обедающие принялись бросать объедки в костер. Инос с облегчением последовала этому примеру. Затем тщательно облизала и вытерла о платье пальцы и стала ждать начала главного испытания.

Ей очень хотелось получше видеть Гэта, который, предвидя события на час-другой вперед, мог бы подмигнуть ей, когда нужно, если бы не костер между ними. Скоро королеву спросят о ее миссии. Признание, что она вмешалась в эту свалку по чистой случайности, оставило бы ей слишком мало шансов для торга.

Наконец Птица Смерти рыгнул, отшвырнул свою кость и бросил быстрый взгляд на Каракса.

– Начнем беседу?

Дварф сурово насупился, как это умеют одни только его соплеменники.

– Только вместе.

– Мы же договорились, что вместе.

Птица Смерти говорил по-гоблински, но при желании сумел бы прекрасно изъясняться на языке импов, хотя у него так и остался етунский акцент, приобретенный им много лет назад в команде Тана Келькора.

– Но сначала я хочу выслушать королеву Иносолан, – сказал Каракс.

Гоблин пожал огромными плечами:

– Говори, женщина. Зачем ты здесь?

Инос набрала побольше воздуха. Она решила по мере возможности придерживаться правды, считая, что если попробует солгать и ей не поверят, то у нее не останется шансов спасти Шанди.

– Ваше величество… Ваше превосходительство… Я думала, что оказалась здесь случайно, но, как теперь полагаю, это не так.

Она могла адресоваться одновременно только к одному из собеседников и видеть только одно лицо.

– Скажи, где Рэп! – отрубил Птица Смерти, словно не слышал ее слов.

– Он отправился в Хаб.

– Когда?

– Приблизительно три месяца назад.

– Зачем?

Инос повернулась к дварфу:

– Мой муж волшебник.

– Я знаю.

– Он говорил с Богами и получил предупреждение о гибели Империи. Да и сам он тоже предвидел большое несчастье.

Птица Смерти хрипло усмехнулся и перешел на язык импов:

– Что ж, его предсказанию можно поверить.

– Нет, речь шла не о том, что ты имеешь в виду. Опасность, о которой его предупредили, оккультная; она в равной мере угрожает как импам, так и гоблинам и дварфам.