Ирина Семитут - Месть богов. Ч 1. Путь к себе

— Из всей этой галиматьи, я ничего не поняла. И повторяю еще раз, у меня нет никакого хозяина, и прекратите…

Но Анна не успела договорить, Кинар схватил ее за руку и резким движение поднял вверх.

— А это что? — сказал он, указывая на ее кисть.

— Глупый вопрос — рука.

— А что у тебя на руке?

Анна осмотрела повнимательней свою руку и заметила золотой браслет.

«Я совсем о нем забыла, и как это похитители его не сняли».

— Это браслет.

— Я не об этом, что у тебя на пальце?

— Обручальное кольцо и только попробуйте у меня его забрать.

— Вот видишь, только при одном упоминании о нем, ты готова защищать его.

— Конечно, ведь оно мне дороже всего.

— Дороже даже собственной жизни?

— А что, стоит вопрос: кольцо или жизнь?

— А ты как будто не знаешь, что оно угрожает твоей жизни, твоей свободе.

— Если честно, то не знаю. Ну, на счет свободы в некотором смысле ты и прав, но я сама это выбрала.

— Ты выбрала кольцо?

— Ну да, мне предложили, я согласилась.

— Ты согласилась быть окольцованной?

— Ну, если вы так это понимаете, то да, согласилась.

— Этого не может быть. Никто не соглашается на это добровольно.

— Я вышла замуж в трезвом уме и здравой памяти. Теперь ты доволен?

— Откуда ты знаешь это слово?

— Какое еще СЛОВО?

— ЗАМУЖ

— А что, есть люди, которые не знают этого слова?

— Конечно, ведь это священное слово и его знают только посвященные.

— Чушь какая, да это слово все знают, даже дети. Только я не пойму, какое это все имеет отношение ко всему произошедшему со мной?

— Когда Хранитель древности узнает о том, что даже дети катанов знают это слово, он будет зол из-за такого осквернениея наших обычаев.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, какое это имеет отношение к случившемуся?

— Ну, я же объяснил.

— Да ну? Правда? Так это все, что ты мне тут наговорил, это объяснения сегодняшних событий?

— Ну да.

— Как хорошо ты объясняешь! Я понимаю просто с полуслова.

— Ну, раз ты все поняла, значит, мы можем ехать дальше.

— Ну, конечно! Какой разговор?

— У тебя какой-то странный тон.

— Да ну, тебе просто кажется.

Все сели на коней и Кинар дал сигнал двигаться дальше. Анна ехала в середине всей процессии и, оборачиваясь, она замечала взгляды мужчин, которые отворачивались, стоило ей только посмотреть в их сторону.

— Если я не сошла с ума и это все не плод моего больного воображения, то тогда я скоро точно сойду.

— Что ты сказала?

Она не заметила, как к ней подъехал Заиг, и вздрогнула от неожиданности.

— Разве можно так пугать?!

— Ты не ответила на мой вопрос.

— На какой вопрос? Я не расслышала.

— Я спросил, что ты только что говорила.

— Я спросила, какой вопрос ты мне задал.

— До этого ты говорила что-то, когда я к тебе только подъехал.

— Да ничего я не говорила.

— Ну, я же слышал, что ты что-то говорила, но я не расслышал, что именно.

— Тебе послышалось.

Заиг посмотрел на нее оценивающим взглядом и отвернулся, направляя своего скакуна обратно.

Анна снова стала смотреть по сторонам, перестав обращать внимание на взгляды, которые на нее бросали, ведь ей было не вновь игнорировать взгляды, да и слова, которые говорили за спиной нарочито громким голосом.

Пейзаж был повсюду один и тот же: высокие деревья без вида их макушек, ведь они так переплелись в своих ветвях, что выше, чем на 17 футов в высоту невозможно было ничего рассмотреть, и только еле заметные лучи солнца пробивались сквозь ветви. Анна только сейчас заметила, что стоял полумрак. Муж, конечно, всегда удивлялся ее способности видеть в темноте, и сейчас она все прекрасно различала, прямо как днем, но и сама была немало этим удивлена.

Все ехали молча, с ней больше никто не пытался заговорить, и Анне казалось, что эта «дорога» никогда не закончится. Через несколько часов начало темнеть, она заметила это по тому, что солнечных лучей, которые играли на листьях, становилось все меньше и в скором времени они совсем исчезли, хотя она видела ничуть не хуже, чем до этого. Всадники, ехавшие впереди, перешли с легкого галопа на шаг.

Анна направила своего скакуна к Кинару.

— Мы еще долго будем ехать?

— До стоянки осталось немного.

Через полчаса по Анниному представлению времени, они выехали на лужайку. Она почувствовала запах ила и сырости и поняла, что рядом должна быть вода.

— Если я не ошибаюсь, то здесь где-то рядом есть источник воды?

— Рядом Ландо.

— Я никогда о нем не слышала.

— Это и неудивительно, ведь катаны редко бывают в этой части леса.

— Опять старая песня. Ну сколько можно повторять, я никакая не катанка, и вам это прекрасно известно, так что хватит. Лучше скажи мне, а искупаться там можно.

Кинар посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Что я опять сказала?

— Ты хочешь искупаться в Ландо.

— Ну, если конечно там достаточно глубоко, а не по колено, то я бы с удовольствием там поплавала, ну на крайний случай просто ополоснулась.

— ПОПЛАВАЛА?

— Ну да, знаешь: ложишься на воду, ногами и руками работаешь в ту сторону, в которую хочешь поплыть.

— Я умею плавать.

— Тогда какие проблемы могут быть с плаваньем.

— Ты хочешь поплавать в Ландо?!

— Ну да, я ведь тебе только что сказала об этом.

— Ну-у-у, это же Ландо!

— И что?

Кинар долго смотрел на Анну, как будто проверяя, пошутила она над ним, или сказала все всерьез.

— Хорошо, я посмотрю, спокойно ли там, после того как мы разобьем лагерь.

Он отвернулся и пошел в сторону будущего лагеря, размышляя обо всем, что произошло за сегодняшний день и с каждым шагом становилось все более невероятным то, что женщина, которую они везут в Ар паучини, действительно является катанкой.

Анна смотрела, как слаженно разбивается лагерь: каждый делал свою работу, не мешая другому и не спрашивая, что дальше делать, когда закончат ее, а принимался за следующее дело, как будто именно его оно и ждало.

«Наверное, не первый раз этим занимаются или это заранее отрепетированная сцена, но что-то с каждой минутой, проведенной здесь и в их обществе, мне кажется, что это не так. Стоп, нельзя поддаваться эмоциям, думай рационально, иначе можно просто свихнуться».

Но от размышлений Анну оторвал Заиг, которого она заметила шедшего с компанией из трех человек в ее направлении, изобразив на лице улыбку, она процедила сквозь зубы:

— Принесла нечистая.

— Ты будешь готовить еду.

— Правда? А я и не знала.