Николай Воронков - Хочу остаться собой

– С удовольствием, – попытались отшутиться я и начала рассказывать подробности со своими комментариями.

По мере рассказа лицо начальницы становилось все более серьезным. Побарабанив пальцами по столу, она задумчиво сказала:

– Каждый факт по отдельности может иметь вполне простое объяснение, а вот в сумме, действительно, получается достаточно подозрительно. Ладно, пока лечи его и попытайся ненавязчиво наладить отношения. Как только немного придет в себя, пришлю пару филологов, пусть в ускоренном темпе учат его языку и попытаются понять, откуда он. Затем надо будет привезти его в Академию и побольше узнать о его боевых возможностях. Как вариант – использовать как тренера (если, конечно, ему есть что нам дать). В перспективе – вербовка. Так что, пока однозначно не определишься, кто он, считай его своим главным заданием. В худшем случае – будет тебе игрушкой.

Линк

Сознание плавало в тумане. Примерно чувствовал, что меняются день и ночь, день и ночь. Иногда меня кормили, что-то делали. И опять туман. Сколько так продолжалось – не знаю.

Но однажды я просто проснулся сам. Голова чистая, ясная и пустая, без всяких мыслей. Прислушался к себе – ничего не болит, даже странно. Поглядел на свои руки – чистые, гладкие, с подстриженными ногтями. Заглянул под одеяло – оказывается, лежу голый, но тоже чистый, гладкий. Ни синяков, ни ран, ни язв. Зубы обследовал языком – все на месте!

Неужели в рай попал? – немного нервно подумал про себя. Начал понемногу оглядываться. Широкая кровать, небольшая тумбочка, письменный стол, большая светлая комната с высокими потолками. Найдя невдалеке на стуле одежду, оделся и начал обход. Вроде обстановка обычная, а нарастало ощущение чего-то старинного. Свечи на столе, окна высокие, теперь такие не делают. Все вокруг неуловимо напоминает старые дворянские усадьбы или английские поместья, как их показывали в кино.

Несколько дней я провел в парке. Нет, ночью я, конечно, спал в постели, но с утра шел в парк. Ходил, сидел, лежал. Это было так прекрасно – быть живым и здоровым. Я наслаждался каждым вдохом, каждым лучиком солнца, каждым дуновением ветерка, каждой травинкой. Думать ни о чем не хотелось. Со стороны это, наверное, выглядело как тихое помешательство, но мне никто не мешал, кормили как обычно. А потом отдохнувшее тело прямо-таки потребовало движения. С утра я начал потихоньку разминаться и сразу заметил странность. Как бы я ни двигался, какие бы движения ни придумывал, тело старалось завершить их по-своему. Сначала меня это напугало, а потом стало любопытно. Начав очередное движение, я не стал сопротивляться и позволил телу самовольничать. Но ничего страшного не произошло. Наоборот, движение получилось удивительно гармоничным и плавно перетекло в следующее, затем еще и еще. И еще удивительнее, что у меня появилось чувство узнавания и понимания смысла всех этих движений. Такое ощущение, как будто я все это когда-то знал, а теперь просто вспоминаю. Движение – в памяти всплывает целая серия. Новое движение – всплывает новая серия. Тело жадно впитывало эти знания, и я смог остановиться только поздно вечером. На следующий день решил попробовать другую комбинацию движений, и тело с готовностью откликнулось. Но стиль был уже другой. И на следующий день снова новый. И так каждый день. Через десять дней мне захотелось взять в руки меч. Быстренько изготовив учебный, стал пробовать. И снова узнавание… и снова… Потом мне потребовался второй меч. Каждый день по двенадцать часов тренировок. После этого сил оставалось только умыться и дойти до кровати. А утром тело опять требовало встать и идти тренироваться. В таком режиме пролетели три недели. К этому времени на мне не осталось ни грамма жира, а тело стало как у гуттаперчевого мальчика.

И вдруг нестерпимое желание тренировок исчезло. Придя утром в парк, сделал небольшую разминку, и все. Улегшись в траву, решил подумать, а что же все-таки происходит? Первое и самое хорошее – я жив и здоров. А вот почему – непонятно. Я ведь отлично помню, в каком был состоянии. И вдруг, как в сказке, живой и здоровый. Какие-то мужики с мечами, вампирши с кинжалами, гладиаторские бои, средневековые усадьбы…

Первое предположение – меня накачали наркотой какие-нибудь спецслужбы и сейчас ставят на мне опыты по воздействию на психику. Дебилизм. Зачем им старый полудохлый бомж?

Вариант второй. Я по-прежнему лежу в лесу с разбитой головой, и все вокруг – это мой бред, ведь я когда-то увлекался фантастикой. Получше, но тоже не все объясняет. Во время тренировок я почувствовал внутри себя еще как бы десяток человек, которые пытались взять надо мной верх. Хорошо хоть только в командовании телом. Про раздвоение личности я слышал, но чтобы удесятерение, внутри собственного бреда? Такого, наверное, нет ни в одном учебнике психиатрии.

Вариант третий. Все это правда, и я действительно каким-то образом перенесся в другой мир. Одна только нестыковочка: я ведь не фигуристая стерва, способная свести с ума любого своими подковырками на сексуальные темы, и не герой спецназа, готовый перевернуть весь мир. Кому и зачем мог потребоваться старый бомж? У нас от города до города бесплатно не повезут, а тут с планеты на планету за просто так? Тоже бред. Да и начало какое-то негероическое. Сначала меня чуть не убили, потом я… восьмерых, затем опять меня чуть не… А теперь, вообще, живу как в санатории. Кормят, поят, но из живых вижу только молчаливую служанку, приносящую еду. Зачем, почему? Сплошные вопросы, а информации ноль. Начать карьеру шпиона, что ли? Так, в бесплодных размышлениях, и прошел день. Открыто за мной не следили, но мое задумчивое безделье было явно замечено.

На следующий день ко мне с утра явилась целая делегация. Три весьма симпатичные женщины, одна из которых оказалась уже знакомой «вампиршей» и явно была здесь хозяйкой. Глядя мне в глаза, указала на себя и четко представилась. Затем представила спутниц. Насколько я понял их имена – Лара, Мила, Глори. Затем требовательно посмотрела на меня. Пришлось представиться и мне. Затем Лара удалилась, а Мила и Глори стали обустраивать, как я понял, учебную комнату. Везде понавесили картинки, какие-то символы (или иероглифы). Затем вручили мне листки бумаги и местный аналог ручки. А затем начался урок местного языка для самых маленьких. Картинка – слово, буква – произношение, движение с предметом – предложение. Как в детском саду. Говорили они непрерывно, но поочередно – местный аналог погружения в языковую среду. Я слушал внимательно, но уже через полчаса поплыл. Попытался записывать хоть что-то транскрипцией, как английский, но только запутался. Училок мои записи очень заинтересовали, но говорить они не перестали. В конце концов я смирился и стал учиться по их правилам, как лялечка. К вечеру результат был предсказуем – голова гудела, а запомнил я от силы десяток слов. Оставалось надеяться, что училки свое дело знают.