Сказки Бернамского леса - Алёна Ершова

увидели, что окна ее и двери заколочены. Ойсин хмуро обошел жилище кругом.

— Эй! – окликнул он виллана, что резал торф для своего очага. — Скажи, что случилось с хозяйкой этого дома и ее сыном?

Крестьянин замер, глянул на дом, потом на путников. Почесал затылок, и косясь на меч фения, произнес:

— Так, это. Давно тут никто не живет. Вилли, поцелуя дивной госпожи не перенес да утопился от любви навеянной. Годков десять, поди, уже как. Матушка его почти сразу слегла. А больше и не было у них никого. Скотину соседи забрали. А вы чего спрашиваете, родственники али они вам задолжали чего?

Ойсин нахмурился.

— Ты видно что-то путаешь, я пять лет назад останавливался тут. Хозяйка и ее сын были живы.

Виллан опасливо приблизился, заглянул в лицо Ойсина и вновь запустил руку в волосы.

— Плохо, ой плохо. Давно надо разобрать по камню эту халупу. Вспомнил я вас, сир, как быть вспомнил. Вы останавливались здесь на ночлег, только пустая хижина была. Давно пустая. Мы еще хотели сыра вам снести, но увидели рядом с вами ведьму и побоялись.

— Странно. — Фений достал из поясного кошелька серебряную монету и кинул ее виллану. — Мы здесь заночуем тогда. Ты же принеси нам дров и съестного.

Крестьянин убежал в деревню, а Ойсин отворил дверь. Оглядел дом изнутри, наткнулся взглядом на засохший венок и покачал головой.

— Ладно, — наконец бросил он Блодвейт, — разведи очаг да разогрей еду, что принесут. А я за водой схожу.

Когда же он вернулся, Блодвейт сидела у холодного очага и плакала.

— Я не умею разводить огонь.

Ойсин взял кресало, трут и высек блестящие искры. Вскоре по хижине заплясали веселые блики.

— Знаешь, Блодвейт, даже в доме короля Ирина супруга его разводит огонь в очаге и следит, что бы в котлах не заканчивалось мясо, а в чашах вино. — Фений достал из корзины еду и разложил на столе.

— Я научусь, — прошептала сида, впервые пробуя человеческий хлеб.

— Не сомневаюсь, ясноокая. — Ойсин невесело усмехнулся и занялся едой.

-----

[1] Гальдр – магия стихосложения. Скальд, наделенный гальдром может проклинать и благословлять словом. Двигать горы и лечить людей. А еще гальдр позволяет погружать слушателя в историю, словно он является непосредственным ее участником.

VIII

В Ирин они прибыли три седмицы спустя. Ойсин привел Блодвейт в дом, однако очагу и трудяге-брауни, что жил за ним, ее не представил. Все ждал удобного момента, да тот никак не приходил.

Однажды, ближе к зиме, когда листья уже стали буреть, а по утрам на траве появлялась седина, к их дому пришел человек верховного короля.

— Славный фений! Наш правитель ждет тебя в Эмайн Маха на Самхейн. Бери свою лютню, надевай лучшую одежду, облачай коня в богатую сбрую и предстань перед своим королем.

Ойсин обрадовался, что при дворе его не забыли, и стал собираться. Блодвейт же, напротив, сделалась тиха и печальна.

— Не ходи в дом короля своего. Чует мое сердце, что не успеет солнце умереть и родиться заново, как ты забудешь меня.

— Ну, что ты такое говоришь, красавица. Жди меня после Самхейна. Вернусь, представлю тебя очагу.

— Ты только обещаешь, — произнесла сида, но топот копыт заглушил ее тихий голос.

Семь дорог вело в укрепленный дом короля Ирина, и по какой бы из них не ехал путник, обязательно попадал ко двору. Внутри горело семь очагов, и на каждом стоял огромный котел с мясом. У гостя был лишь один шанс достать двузубой вилкой свинину из котла. Если же он промазывал, то уходил ни с чем, но если вылавливал мясо, то съедал его и оставался пировать. Красивейшие женщины Ирина подносили ему мед и эль. Но лучшей подавальщицей считалась Дерина. Как только заметила она Ойсина входящего в дом, подхватила огромный кувшин с пряным элем и плавной походкой двинулась навстречу.

Фений легко достал большой кусок мяса из котла и отправил его в рот. Огляделся, кто из дев подаст ему напиться и замер не в силах оторвать взгляд от Дерины. Он ждал эту встречу и опасался ее. Все обидные, злые слова исчезли, оставив его одного. Дерина налила полный кубок и протянула его Ойсину.

— Не в сидских ли холмах ты растерял свое хваленое красноречие, а Ойсин Кумал? – спросила она насмешливо.

— И у тебя хватает дерзости смеяться мне в лицо? – Фений смотрел в девичьи глаза и не находил в них ответа на свой вопрос.

— Так не я привела сиду к себе в дом и живу с ней как с женой!

— Ты обещала ждать меня и не сдержала слово.

— Я не сдержала?! – Дерина уперла руки в бока, отчего эль выплеснулся уродливым пятном на платье. Я не поверила ветру, что настойчиво шептал о твоей смерти, я не слушала старуху в синем переднике, кричавшую о твоей погибели. Я не приняла жениха, принесшего отцу золото за меня.

— Да? Тогда, где тот браслет, что я тебе подарил?

— Он соскользнул с запястья, когда я плавала в реке. Так это ты мне ставишь в вину?

Слова оглушили скальда. Он тряхнул головой, пытаясь понять сказанное Дериной, и пропустил тот миг, когда к ним подошел король Ирина.

— Как хорошо, что ты здесь, – произнес он. — На руку дочери претендует еще один муж, и если бы ты не явился сегодня, то я отдал бы ее.

— Но ты обещал Дерину мне! – Ойсин не сразу понял, к чему клонит правитель.

— Обещал… но кто знает, где ты пропадал все это время. Люди говорят, что видели тебя при ином дворе.

— Что-то я никого из них не встречал в чертогах Хозяина Холмов.

— Значит и твои слова подтвердить некому.

— Ты хочешь нарушить данное мне обещание? – Ойсин сжал кулаки.

— Отчего же? — король довольно улыбнулся. – Просто одно слово я дал двум мужам, а вы можете решить ваш спор, как подобает – в поединке.

Середина залы тут же опустела. Женщины поторопились подняться на верхние настилы, а мужчины расселись на лавках вдоль стены. Ойсин вытащил меч из ножен.

— Где же этот храбрый воин, который посмел свататься к моей невесте? Ведь каждый в Ирине знает, что не стоит переходить мне дорогу.

— Так