Андрей Мартьянов - Странник

Но стоит вспомнить о челноке запросто перекрывающем две звуковых и начинаешь понимать, что здесь далеко не всё так просто, как кажется.

Неярко освещенный вытянутый зал со сводчатым потолком, обязательная отделка металлом. Оказывается, это небольшая станция метро: по правую руку открывается пасть тоннеля, а рядом с платформой стоит одинокий вагончик с надписью по борту — «Schnellstadtbahn-004». Там же первая встреченная эмблема — латинские буквы «RB» в стилизованном под шестеренку кружке.

И, как обычно, ни единой живой души.

— Намек прозрачный, — пожал плечами Ваня. — Милости прошу. Лезем в дудку.

— Что-что? — не поняла филологесса.

— Прокатимся, что... Глядите, сиденья без ремней безопасности, значит головокружительных скоростей с американскими горками не предвидится. Забавно, двери вагончика закрываются не автоматически, а самими пассажирами — вот рычаг. Зато машинист не обязателен — над лобовым стеклом черные панели, как я понимаю фотоэлементы. Управление тепловое или световое, что, замечу, редкость даже для Земли. Как они умудряются совмещать пещерную архаику со сравнительно продвинутыми гаджетами — ума не приложу...

Вагон тихонько тронулся с места, застучали колеса на стыках. Подземная станция осталась позади, сменившись кромешной тьмой тоннеля.

— Chattanooga Choo Choo, — проворчал Славик. — Верно Алёна сказала: понятия о вежливости у них самые примитивные. Могли бы прислать сопровождение, хоть лейтенанта Грейма того же самого...

— Я не покажусь клиническим параноиком, — вкрадчиво сказал Иван, — если выдвину одну спорную теорию? Сопровождающего нет потому, что они нам хоть чуточку доверяют. Разрешили проявить самостоятельность. А?

— С чего вдруг?

— Понятия не имею!

* * *

— Классическая имперская стилистика, поздний классицизм в смеси со «Шпееровским ампиром» тридцатых-сороковых, — прошептал Иван. — Вызывает ассоциации одновременно с аэропортом Темльхоф, комплексом «Олимпиаштадион» и новой рейхсканцелярией, разрушенной после войны... Подавляющие воображение грандиозные формы — любой попавший сюда обязан преисполниться, осознать и возблагоговеть...

— Хотелось бы увидеть, как здание выглядит снаружи, но не уверена, что нам позволят выйти под открытое небо, — столь же тихо отозвалась Алёна. — Одного не пойму: если численность населения у них ограничена, зачем строить такие грандиозные сооружения? Для кого?..

После кратковременного путешествия на U-bahn — вагончик промчался до требуемой платформы всего за пять-семь минут, — концессионеры высадились на отделанной темно-багровым гранитом станции, где встречающих опять же не обнаружилось.

Наверх ведет самый настоящий эскалатор с широкой балюстрадой, на сводах наклонного тоннеля установлены стилизованные под античность бронзовые светильники с матовыми плафонами — мигом возникли неуловимые ассоциации с первой линией московского метро, почти точная копия «Красных ворот», как заметила филологесса.

— Всякое может случиться, — ответил Ваня. — Проект станции «Красные ворота» получил гран-при на всемирной выставке в Париже 1937-го года и стал образцом, на который ориентировались многие архитекторы — метрополитен Берлина вполне сравним... Так, куда идти дальше?

— Ой, — громко сказал Славик и эхо разнесло звук по огромному залу. — Это что, Вальхалла?..

Белый и золотистый мрамор, мозаика на полу, чаши факелов с живым огнем, множество вертикальных линий, подчёркнутых каменными прямоугольными колоннами, куполообразный потолок теряется в полумраке на огромной высоте.

Прямо впереди — лестница украшенная скульптурами: полуобнаженные герои с клинками в могучих дланях и девы в пеплосах и хитонах a la sauvage. Пришлось невольно понизить голос — это холодное великолепие подавляло, вынуждая чувствовать себя крошечным и ничтожным на фоне воплощенной в камень мощи.

— Если они ставили целью произвести впечатление на посетителей, это удалось в полной мере. Смотрите, надпись по кругу, — Иван указал на основание купола, где отсвечивали золотом огромные буквы: «Wenn Völker große Zeiten innerlich erleben, so gestalten sie diese Zeiten auch äußerlich. Ihr Wort ist dann überzeugender als das gesprochene. Es ist das Wort aus Stein». — Алена Дмитриевна, каков точный перевод?

— «Если народы внутренне переживают времена своего величия, то выражают они эти переживания и отражают их также во внешний мир. В этом случае их слово прочнее просто сказанного. Это слово из камня»... Цитатка-то известная, авторство сомнений не вызывает. Значит они ни о чем не забыли и ничуть не изменились. Мне это нравится всё меньше и меньше.

— Отступать поздно — не повернем же мы назад? Дорога только одна — по лестнице.

Наконец-то объявились высокоразвитые многоклеточные формы жизни в образе троих амблов с ничего не выражающими физиономиями — в светлых глазах никаких следов эмоций или мимолетной заинтересованности, ну чисто андроиды! Ждали наверху. Старший — в темно-сером кителе, галифе и кепи невиданного раньше образца, — молча кивнул: мол, давайте за мной. На петлицах неизвестный символ: рассеченная меридианами сфера и три оперенные стрелы.

Лестница вывела к очередной галерее с декоративными нишами в пилонах, по сторонам — двустворчатые двери, каждый проем высотой не менее трех с лишним метров. Прав был Славик — жилище богов и гигантов.

Провожатый дал знак остановиться. С неожиданной легкостью распахнул створки — ничего себе, похоже они цельнолитые, из черненой бронзы! Указал взглядом: ступайте.

Вряд ли таким кабинетом обладали самые влиятельные люди Земли — императоры, генералиссимусы и президенты сверхдержав не могли и мечтать о чем-то подобном: несколько сотен квадратных метров площади! Отделка контрастная — черный мрамор с искоркой перемежают матово-белые панели с выложенными цветным камнем вполне узнаваемыми античными сюжетами: похищение Елены, суд Париса, на плафонах с парными кариатидами возносятся гении Славы и насмерть бьются троянцы с греками Агамемнона. Откуда изливается свет — непонятно, лампы скрыты.

У дальней стены — аэродромных размеров стол, сразу за ним единственная стойка со знакомым штандартом: «schwarz-weiß-rot», трехцветное полотнище принятое в качестве национального флага Рейха еще при Бисмарке и старом кайзере Вильгельме I. Перед столом три сидения без спинок, стилизация под курульные кресла.

...— Фройлен, господа, прошу располагаться. К сожалению я не вправе называть вам свое имя, поэтому обойдемся официальным «господин рейхсляйтер» или, если вам будет удобнее, «Exzellenz», «ваше превосходительство». Так же спешу заверить, что у меня достаточно полномочий для ведения любых переговоров. Прошу вновь подтвердить ваш статус.