Елена Первушина - Умри, ведьма!

Наконец с чувством выполненного долга вся компания завалилась в кабак, выбрав тот, где к перченым колбаскам подавали соленые огурчики с хреном и был самый большой зал для танцев.

Уже основательно подгулявшие крамари и мастеровые приняли новых посетителей доброжелательно и с ходу отвесили дамам множество тяжеловесных комплиментов. Гуся сдали повару, и тот обещал, что скоро все будет в лучшем виде, с брусникой и мочеными яблоками.

Гвоздем вечера неожиданно оказался Рейнхард, бойко сбацавший на однострунной барде незнакомую, но весьма зажигательную песню, начинавшуюся так:

Ох да как в лесу дремучемЧто-нибудь да отчебучим![4]

Десси смерила виртуоза тяжелым взглядом и пожелала вполголоса: «Чтоб братцу Карлу этой же струной что-нибудь и обмотали!» Но остальные были в восторге.

Сайнем уже собирался пригласить на танец шеламку, но, как водится, пока он придумывал достаточно остроумную фразу, Десси пошла плясать с Карстеном, а за рукав волшебника вдруг ухватилась незнакомая черноволосая смуглянка, от которой пахло мускатным цветом, гвоздикой и еще чем-то неопределимым, но тоже экзотичным. Пришлось брать то, что само шло в руки.

Они понеслись по залу, повторяя за прочими танцорами простенькие фигуры старомодного «Бранля с прыжками». На смуглянке было черное платье из крашеной шерсти, а под ним темно-синее блио с круглым воротником. Сайнем по привычке заглянул в разрез и обалдел. Нет, не от незнакомкиных округлостей — эка невидаль, не мальчишка же он, право слово, а оттого, что ворот был унизан маленькими, величиной с ноготь мизинца, рубинами. Ну и ну! Вскоре Сайнем понял, что его партнерша чем-то озабочена, причем отнюдь не его персоной. Она все время странно выворачивала голову, словно боялась потерять кого-то из виду. Сайнем проследил за направлением ее взгляда и увидел Десси, которую уже увел у Карстена какой-то рыжий юнец в темно-зеленом камзоле. Окинув парочку внимательным взглядом, незнакомка процедила сквозь зубы: «Бесстыдница!»

Музыка смолкла. Сайнем поспешно чмокнул руку своей дамы (та ее брезгливо отдернула) и решительно стал пробираться поближе к шеламке. Она стояла у стены, а ее новый кавалер что-то ей втолковывал, в возбуждении размахивая руками. Сайнем разобрал:

— Она совсем свихнулась от страха! Устраивает войны, чтобы побольше отборных мертвецов в свое войско набрать! Твердит, что мы должны выступить первыми!

— Сгинь, прошу тебя! — воскликнула Десси.

Сайнем рванулся было на помощь, но рыжий сам примирительно развел руками и отступил к стене. Десси сердито тряхнула головой и стала пробираться к дверям. Сайнем проводил ее глазами, а когда обернулся, оказалось, что исчезла и его черноокая партнерша.

Десси стояла у перил узкой деревянной террасы и в задумчивости поглаживала черную овчину своего полушубка. Она увидала его, еще когда разбирала сундуки со старыми нарядами из замка, готовясь к атаке на чужан, и ахнула — клаймов! Разумеется, полушубок она тут же забрала себе.

Пальцы Десси неожиданно наткнулись на что-то твердое. Она поспешно распахнула полы и обнаружила с внутренней стороны у пояса маленький и незаметный потайной карман. Запустила туда руку и вытащила несколько медных монет времен Хардингов и дешевое медное ожерелье. Сороки и лисицы… Десси закусила губу, стараясь удержать в глазах слезы.

Шаги за спиной.

Десси поспешно опустила ожерелье в карман и, как оказалось, потеряла драгоценные секунды. Чья-то рука внезапно с силой схватила ее за волосы и принудила опуститься на одно колено. Шеламку обдало ароматом пряностей, и хрипловатый женский голос пропел:

— Поговорим, невестушка…

— Что?

— Ты зачем вокруг живых околачиваешься? Почему дома не сидишь? Порядочные жены так не поступают.

— Что тебе нужно?

— Что тебе нужно? Сейчас, когда сроки подходят, мы должны все вместе быть! А ты опять что-то задумала? Опять с моим муженьком шелапутным сговариваешься? Думаешь, я совсем дура? Нет, милочка, больше я тебе не позволю по людям гулять. Пойдешь домой как миленькая.

Всхлипывая от боли, Десси тайком снова запустила руку за пазуху и ухватила ожерелье. Другого оружия у нее не было. Почему-то она была уверена, что не стоит пробовать шеламский огонь на зловещей незнакомке.

— Что вам нужно? — с трудом повторила Десси.

— Домой тебя отведу. Чтобы ты братца моего не позорила больше и мне голову не морочила. Говорила же я тогда, сразу вас надо было убить. Враг наш могуч, а вы предадите в любой момент.

Дальше все пошло очень быстро. Галантный Сайнем, появившийся на пороге с двумя дымящимися кружками в руках, закричал: «Лови!» — и швырнул одну из них прямо в даму. Дама дернулась так, что у Десси едва глаза не повыскакивали от боли. Десс ослабила наконец колени, повисла всем телом на удерживающей ее руке, и с размаху хлестнула противницу цепочкой по лицу. Дама взвизгнула, и тут же визг перешел в утробный рев. Противница Десси скатилась по ступенькам, на ходу утрачивая человеческое обличье. Несколько мгновений шеламка и Белый Маг могли наблюдать прямо-таки феерическое зрелище: на заснеженной улице крутился сноп света, превращаясь то в сияющую звезду, то в башню, изрыгающую пламя, то в бьющего копытом белого коня с человеческим лицом, то в огромную ощерившуюся кошку. Под конец снова показалась дама, крикнула, указывая перстом на Десси: «С кем ты будешь, когда день придет?!» — и исчезла.

Десси наконец взглянула на свое оружие — ожерелье с медными подвесками в виде сорок и лисиц — и шепнула: «Ох, Клайм!»

Потом ей прямо-таки пришлось обнять Сайнема покрепче для того, чтобы перестать трястись от страха.

В трактире Десси хлебала горячее вино, как лошадь, и даже по-лошадиному фыркала после каждого глотка. Лицо у нее было злое и отрешенное.

— Ты, ведьма, лучше здесь ночуй, — предложил заботливый Карстен. — Незачем больше на холод соваться.

— Угу, — поддержал его Сайнем. — Вы возвращайтесь, мы завтра приедем.

Радка ахнула. Остальные проглотили языки.

И тут Десси неожиданно прыснула в кулак.

— Приедем, приедем, — подтвердила она. — Завтра. К вечеру.

Ночные чудеса продолжались. Сайнем полагал, что знает все об этой стороне человеческой жизни, но той ночью с ним случилось что-то небывалое. Шеламка не воспользовалась ни одной женской хитростью для того, чтобы убедиться в его любви и в своей над ним власти. Не забросила ни одного из тех крошечных якорей, что так легко входят в мужское сердце, так надежно привязывают его к женщине и потом, в момент расставания, так изящно рвут его на части. В их близости не было ничего от борьбы лицом к лицу. Она не сорвала с его губ ни единой клятвы и ничего не пообещала сама. Все, что она могла отдать, она отдала безо всяких обещаний и условий. Десси просто от души радовалась, что у них есть этот вечер и они могут целиком и полностью посвятить его изучению способности их тел к взаимному наслаждению.