Юлия Фирсанова - О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем

— Я чувствую, что это вычищенный мир. Не знаю, как объяснить это ощущение, Кэлберт, но слишком уж он пуст и мертв, что ли. Мне доводилось несколько раз бывать в Свободных мирах, и впечатление от них другое. Свободный мир не мертв, он как бы погружен в легкую предрассветную дрему и ждет своего пробуждения, бога или Сил, что вдохнут в него жизнь, а этот не таков. Он похож на пустой дом, из которого вынесли труп и начисто вымыли полы (мужчину невольно передернуло при этом поэтичном сравнении). Но я могу ошибаться. То, что я сказала, основано на чувствах, а не на логике. Моя сила не работает в полной мере, поэтому вероятна ошибка.

— Может, оно и так, но нутром чую, ты права. Тысяча утопленников! А не пошли бы все эти вычищенные или свободные, да и занятые тоже миры на…, - срываясь, зло буркнул Кэлберт. Он был намеренно дерзок, стараясь не только смыть неприятный осадок от разговора, но и не показать того, что слова принцессы сильно затронули его, что он и не подумает выбирать выражения из-за общества какой-то смазливой бабы, что он будет вести себя только так, как хочется ему. Пират пытался восстать против собственных смутных, но становящихся все более откровенными желаний понравиться Элии, стать для нее кем-то большим, чем случайный компаньон по передряге.

— Последний раз предупреждаю, выбирай выражения, когда разговариваешь с принцессой Лоуленда, грубый мужлан, — несколько наигранно вспылил Мелиор, с удовольствием улучивший подходящий момент и повод оскорбить пирата таким образом, чтобы не влетело по первое число от сестры за нарушение буквы перемирия.

— Мелиор, моим нежным ушкам доводилось слышать и не такие словечки из уст родственников, но я это пережила. Позволь мне самой вести беседу, я не просила тебя вмешиваться, дорогой, — внешне безмятежно промолвила Элия, но принц, уловив зловещие отголоски грозы, поспешно заткнулся. Пират, слишком плохо знающий богиню, счел себя победителем и торжествующе глянул на принца.

— А что касается тебя, Кэлберт, — от прохладного голоса богини даже в раскаленной пустыне явственно похолодало, и победный взор мужчины мгновенно потух, — я сильно разочарована. Крепкое словцо мы все употребляем время от времени, но площадная брань ради самой брани не пристала тем, в чьих венах течет королевская кровь. Я считала, что, несмотря на отсутствие приличного воспитания и выбранную профессию, ты способен вести себя так, как подобает истинному лорду. Я ошиблась. Жаль.

— Извини…, - сдавшись без боя на милость сестры, тихо промолвил Кэлберт, в момент осознав, что плевать на мнимую гордость, когда Элия говорит, что разочарована в нем. — Я не хотел тебя оскорбить. Просто все это…

Пират бессильно замолк, не зная, как объяснить то, что он испытывает, и вообще не понимая, почему он начал оправдываться, почему ему так важно получить прощение.

— Хорошо, — просто согласилась принцесса, холод исчез из ее нежного голоса, он стал почти участливым. — Я понимаю, тебе не по себе, но не забывай, пожалуйста, о том, что и мы не рады оказаться здесь. Поверь, с большим удовольствием, чем брести по пустыне, я сейчас прохлаждалась бы на яхте у Мелиора. Так же как ты желаешь снова оказаться на палубе своего корабля, мы хотим домой в Лоуленд. Знаешь ли, братец, в мои планы на отдых в Океане Миров не входил аттракцион с ночной атакой пиратов и последующее пребывание на огромном пляже, где нет подходящего ресторана, не говоря уж об отеле с номером 'люкс', в обществе неотесанных полуголых мужиков, готовых вцепиться друг другу в горло по любому поводу. Поэтому, будь добр, прошу в первый и последний раз, ради твоего собственного блага, постарайся держать себя в руках и не порть мне те крохи настроения, которые чудом удалось сохранить. Дорогой мой, я могу быть такой стервой, что всем вам станет тошно.

— А я думал, что уже…, - Кэлберт невольно ухмыльнулся, причем вышло это у него чертовски обаятельно и очень похоже на улыбку Лимбера, извиняющегося перед любимой дочерью за какую-нибудь грубоватую шутку.

— Ты еще ничего не видел, — наставительно объявила принцесса. — Если думаешь, что я преувеличиваю, спроси совета у Мелиора. При всем его неприятии 'грязных пиратов', он ответит честно, ибо в раздражении и хандре я куда страшнее, чем в гневе.

— Да, в гневе она милосердно убивает сразу, а в агрессивной меланхолии сживает со света несчастные жертвы столь медленно и утонченно, что те готовы сами покончить с собой, только бы прекратить мучения. Не нервируй, Элию, — подтвердил принц слова сестры. — Когда она не в настроении, то кого угодно способна довести до сумасшествия. Не завидую я тому бедолаге, кто ввергнет ее высочество в столь страшное состояние, лучше уж мои яды.

— Охотно верю, — согласился Кэлберт, невольно чувствуя некую общность с Мелиором на почве подчинения женским капризам.

— А я что-то не припомню тебя в меланхолии, — вступил в диалог Элегор, обращаясь к Элии.

— Разумеется, не припомнишь, — хмыкнула принцесса. — Ибо ты, малыш, способен вызвать у собеседника какие угодно отрицательные эмоции, но хандры или легкого раздражения в этом списке не будет.

— Герцог обладает поистине уникальным талантом пробуждать сильные чувства, — вскользь, но при этом совершенно честно, обронил Мелиор.

Небрежная пикировка словами продолжалась еще довольно долго. Постепенно Кэлберт перестал мрачно хмуриться и вовсю наслаждался общением с неожиданно обретенными родственниками. Колкое остроумие лоулендцев, так напоминающее его собственное и не всегда адекватно воспринимаемое приятелями и деловыми партнерами, частично развеяло настороженность мужчины. Сложно держаться постоянно настороже, когда твои шутки принимаются с улыбкой, а намеки и шпильки понимаются именно так, как хотелось. Даже принц, казалось, на время примирился с существованием брата — пирата. Временный мир был установлен.

Элегор был горд и счастлив тем, что он наконец-то, как давно мечтал, оказался в компании Элии в настоящем приключении. Юный герцог не раз испытывал нехорошее чувство, что все самые интересные события Вселенной достаются на долю принцессы, а ему достаются лишь жалкие крошки из великолепного пирога, припасенного Силами. Но теперь блюдо было общим!

За разговором, полным двусмысленностей и скрытых подколок, бесконечные мили пустыни легко ложились под ноги неутомимых богов. Они почти не замечали расстояния, неумолимо шаг за шагом преодолевая барханы, путники двигались на запад и навстречу своему предназначению. Белая сковородка солнца снабжала попавших в ловушку пустыни богов необходимой энергией. Что до воды, то без нее, как и без пищи, боги могли продержаться очень долго, экономя влагу, тела уже сами регулировали баланс.