Олег Авраменко - Сын Сумерек и Света

Под конец этого головокружительного путешествия наше движение немного замедлилось, мы мельком увидели огромное красное солнце над оранжевыми лесами, а в следующий момент вывалились из Туннеля в холл дома моей дочери.

Отпустив меня, Брендон сумел удержаться на ногах и пассивно помог устоять Пенелопе, которая мёртвой хваткой вцепилась в его плечо. Меня бросило вперёд, я столкнулся с Брендой и машинально подхватил её на руки.

– Как это мило, братик, – сказала она, целуя меня в щеку. – Я, конечно, прошу прощения за такую сумасшедшую скорость. Но учтите разницу во времени.

– Всё было великолепно, сестричка, – ответил я, усадил её на диван, сам присел рядом и устало откинулся на спинку. – Мы долго отсутствовали?

– Более восьми здешних циклов. Почти шестнадцать стандартных суток.

– Вот чёртов Хаос!.. А где мама?

– В Доме Ареса. Но регулярно связывается со мной.

– Очень зла на нас?

– Ещё бы... – Бренда взяла меня за руку, взгляд её стал грустным. – Компьютер закончил расчёты, Артур.

Я промолчал. Пенелопа тоже.

– А каков результат? – спросил Брендон.

– Избранный Дианой путь привёл её прямиком в сердцевину Основного потока Формирующих. – Сестра вздохнула. – От комментариев я воздержусь.

В холле воцарилось гробовое молчание. Пенелопа бездумно смотрела в окно, в её глазах стояли слёзы. Даже она, с детства привыкшая к мысли о гибели Дианы, была потрясена этим известием.

Судорожно сжав челюсти и проглотив комок, застрявший у меня в горле, я поднялся с дивана. Дочка сделала было шаг ко мне, но остановилась. Она всё поняла. И когда я направился к двери, не стала идти за мной.

А мне нужны были время и одиночество, чтобы смириться с мыслью, что Диана, женщина, которую я любил больше всего на свете, умерла такой страшной смертью...

Глава 7

Я лежал в густой оранжевой траве и глядел в безоблачное небо Сумерек Дианы. Мои глаза были сухи. Я уже выплакал все слёзы, отпущенные мне для одного человека, и в дальнейшем, вспоминая Диану, буду скорбеть о ней молча.

Спи спокойно, родная. Моё сердце полно печали, мне больно думать о том, что тебя больше нет, но я должен смириться с этим и научиться жить без тебя. Это вовсе не значит, что я хочу забыть о тебе. Твой светлый образ навсегда запечатлелся в моей памяти, дни, проведённые с тобой, всегда будут самыми радостными днями моей жизни, а ночи – самыми нежными ночами. Наша любовь была чиста и прекрасна, хоть и не безгрешна. Мы были счастливы, когда любили друг друга, и наша любовь дала жизнь нашей дочери, Пенелопе. Ты родила мне прелестную дочь, а затем ушла вслед за мной, и мрачная бесконечность поглотила тебя. Когда-нибудь, если я доживу до того дня, когда сам захочу умереть, я последую за тобой, и тогда мы снова будем вместе... Но всё это – дело далёкого будущего. А пока я соберу большой букет твоих любимых сумеречных роз и пошлю их тебе в неизвестность. Пускай разлетятся они во все стороны, подхваченные ветрами бушующих стихий, пускай они мчатся на крыльях случая, и, может быть, знакомый с детства запах донесётся до тебя, где бы ты ни была, вручив тебе весточку от меня. Прими мою нежность и скорбь, любимая...

Прошло уже много времени, но никто не беспокоил меня. И Брендон, и Бренда уважали моё горе, а Пенелопа сама горевала. И пускай она оплакивала не женщину из плоти и крови, а скорее идеал нежной и любящей матери, тем не менее её боль была так же реальна, как и моя. Мы были равны в нашей общей беде – я потерял последнюю, призрачную надежду, а моя дочь в одночасье лишилась всех своих иллюзий...

Я подумал о Дейдре, и боль моя притупилась. Теперь я находил оправдание своей новой любви. Я страстно убеждал себя в том, что если бы Диана была жива, я никогда не смог бы изменить ей. Пусть даже я забыл, кто я такой, чувства мои не умерли, дремали где-то в глубине меня, и только подсознательная уверенность в том, что сердце моё свободно, а совесть чиста, позволила мне влюбиться в Дейдру... Не думаю, что я верил сам себе, но совесть свою действительно очистил.

Я достал из кармана зеркальце и через Образ Источника послал вызов. По удачному стечению обстоятельств, другое зеркальце, специально зачарованное мной, как раз находилось у Дейдры, и она ответила мне. В Авалоне была поздняя ночь, Морган спал (или, может, ошивался у девок), а Дейдра, оказывается, дежурила. От меня не было вестей уже две недели, вместо обещанных Моргану нескольких дней, и она очень переживала.

Я успокоил Дейдру и твёрдо пообещал, что через неделю, в крайнем случае, через десять дней вернусь обязательно. Потом мы наговорили друг другу много нежных слов, всё не могли остановиться, и прошло не менее получаса, прежде чем я заставил себя прервать контакт.

Спрятав зеркальце в карман, я снова растянулся на траве. После разговора с Дейдрой на душе у меня полегчало, и я принялся мечтать о том дне, когда вернусь в Авалон, в королевский дворец, и смогу поцеловать её по-настоящему, а не только мысленно. В её объятиях я найду желанное утешение, она излечит меня от боли по тяжёлой утрате. Прости, Диана. Прощай...

Итак, я принял окончательное решение. Я возвращаюсь на Землю Артура, в мир, названный мною в честь моего легендарного предка. Теперь это мой мир, там мой будущий Дом, и именно там моё место – у истоков Формирующих, на третьем полюсе существования. Я не собирался претендовать на корону Света и господство в Экваторе – и не только из соображений нравственного порядка, не только из-за нежелания свергать Амадиса с престола. Сама идея концентрации такой огромной, неограниченной власти в одних руках казалась мне глубоко порочной, вызывала во мне протест. Что-то в картине мира, представленной Хранителем Хаоса, было не так. По моему убеждению, человеческий разум слишком слаб и несовершенен, чтобы править Вселенной... но, с другой стороны, кому же ещё поддерживать в ней порядок, если не людям?

В мирах с высокоразвитой технологической цивилизацией бытует мнение, отражённое, в частности, и в фантастической литературе, что над ними властвуют невидимые сверхразумные существа, некие суперлюди, интеллектуальная мощь которых недоступна человеческому разумению. К сожалению (а скорее, к счастью), это не соответствует действительности. Сверхразумные существа изредка попадаются на необъятных просторах Вселенной, но все они без исключения замкнуты целиком на себя, страдают от различных депрессивных маний и многочисленных параноидальных комплексов. Законченные психопаты и шизофреники, сверхразумы настроены крайне враждебно по отношению к внешнему миру, благо подавляющее большинство их по натуре своей философы и обычно с самого рождения и до смерти предаются самосозерцанию, стремясь отыскать смысл жизни в глубинах собственного «я». Однако встречаются среди них и очень агрессивные особи, которые от пассивного созерцания переходят к активным действиям и наделывают много бед, прежде чем удаётся их усмирить или попросту уничтожить. Как показывает практика, интеллект, превосходящий человеческий на порядок и выше, неустойчив и стопроцентно подвержен психозам, поэтому в обитаемой части Вселенной, вернее, в той её части, которая называется Экватором, заправляют колдуны и ведьмы – обладающие большим могуществом и неподвластные старости, но всё же люди, – а Бог, если только он есть, видимо, предпочитает не вмешиваться в дела мирские.