Красная сестра - Марк Лоуренс

— Шшш. — Генна указала на дверь настоятельницы.

Сестра Сало и Сестра Яблоко шли впереди настоятельницы, Сестра Сало держала руку на перевязи. Настоятельница Стекло следовала за ними с посохом в руке и остановилась на ступеньках, откуда открывался вид на собравшуюся паству.

— Сестры. — Настоятельницы Стекло улыбнулась им, хотя в ее улыбке не было радости. — Послушницы. Только что пришло известие о приближении Первосвященника Джейкоба и четырех архонтов. Они будут здесь в течение часа. Этот визит — большая честь для нас и для Сладкого Милосердия. Я ожидаю, что вы все будете вести себя наилучшим образом.

Первосвященник и его свита разместятся в Зале Сердца, который будет закрыт до дальнейших распоряжений. Послушницы останутся на ногах, чтобы приветствовать первосвященника Джейкоба, после чего удалятся в свои дормитории. Сестра Правило возглавит хор, который будет петь Гимн Предку Этсана и Реквием Святой Джулы.

— Первосвященник, несомненно, пожелает возглавить службу в соборе, и все сестры должны будут присутствовать. — Настоятельница Стекло хлопнула в ладоши. — У нас есть час! Зажгите фонари, приготовьте еду и вино, пусть хор оденется должным образом... Вперед! Вперед!

Нона огляделась в поисках направления, в котором можно было бы пойти, и обнаружила широкую коричневую руку, опустившуюся на ее плечо.

— Красный Класс, — крикнула Сестра Дуб с высоты своего роста. — Со мной в трапезную. Мы вынесем столы и стулья, чтобы поставить их перед Собором Предка для церемонии приветствия.

Махнув мясистой рукой, Сестра Дуб повела их, и послушницы Красного Класса последовали за ней. Клере следовало бы присоединиться к хору, но вместо этого она осталась с классом, возможно, не готовая выступать перед такой высокой аудиторией. Когда они уходили, Нона оглянулась. Настоятельница спустилась по ступенькам, золотой завиток ее посоха украл яркость фонарей. В полумраке внизу были видны ее губы, сложившиеся в мрачную линию.

Глава 15

Огни, замигавшие между колоннами, дали первый видимый признак прибытия первосвященника. Нона представила себе священников — карликов среди громадных колонн, — их маленькие пятна света во всей этой тьме, тени, колышущиеся вокруг них. Она спросила себя, сколько их пришло и с какой целью. Брат Раймела Таксиса, Лано, сказал, что его отец знает Первосвященника Джейкоба. Как далеко простирается влияние Турана Таксиса? Настоятельница Стекло тоже должна была знать первосвященника, и, наверняка, это значит больше?

— Они пришли за тобой. Ты ведь это знаешь, правда?

Нона повернулась и посмотрела на Клеру, стоявшую чуть левее нее во втором ряду послушниц. Каждый класс стоял в две шеренги, самая короткая — впереди.

— Об этом говорит весь город, Нона. Ты должна была мне это сказать. — Клера не сводила глаз с приближающихся огней. Стоявшие по обе стороны от нее Рули и Кетти повернулись и уставились на нее.

— Сказать что? — спросила Джула, стоявшая рядом с Ноной.

— Нона почти убила Раймела Таксиса, сына Турана Таксиса, ринг-бойца. А когда на днях сюда приезжал Лано Таксис с судьей верховного суда...

— Он не приезжал! — Генна справа от Ноны. — Неужели?

— Он приезжал, и Нона чуть не отрубила ему два пальца. Чтобы спасти их, понадобился волшебник-марджал из Академии. Раймел все еще находится под опекой четырех других магов Академии.

— Где ты взяла нож? — прошипела Генна.

Нона посмотрела вдоль линии и увидела, что Арабелла смотрит на нее удивительно напряженно.

— Почему ты напала на него? — прошептала Джула.

Нона ничего не ответила. Она посмотрела на свои пустые руки и спросила себя, почему Клера не задала ей вопросов в дормитории. Должно быть, она рассердилась, что Нона ввела ее в заблуждение рассказом об Амондо в лесу. Хотя в этой истории было больше правды, чем в первой, которую рассказала ей Нона... Узнала ли она о Раймеле в последний седьмой день или только сегодня? Клера хорошо сдерживала свой гнев, держа его холодным и скрытым от глаз, а потом использовала как меч. Нона не понимала этого в своей подруге — но ведь она вообще мало что понимала в людях. Она ожидала, что все они будут похожи на нее, но вместо этого обнаружила, что каждый из них был загадкой, начиная с Клеры с ее медным пенни, который превратился в серебряную крону, Рули такой легкомысленный и доброй, без амбиций, и кончая Джулой и ее верой, Гессой и ее магией; даже гнев Генны, такой близкий к ее собственному, никогда не поддавался объяснению или предсказанию.

В тусклом свете костра, который монахини разожгли в костровой яме перед монастырем, показались священники. Под руководством Сестры Правило хор начал петь Гимн Этсана. Младшие послушницы пронзили ночь высокими, сладкими нотами, необычными и разорванными ветром; они повисли на мгновение, прежде чем сестры подхватили их с бо́льшей силой, слова слились в мелодию. Сестра Швабра стояла впереди, коренастая, с некрасивым и измученным заботами лицом, но ее голос был чудом, от которого по тыльной стороне ладоней Ноны пробежали мурашки.

Первой шла дюжина церковь-стражей в полированных стальных нагрудниках, с гладкими забралами шлемов, отражающими мир. Четыре барабанщика, шедшие позади бронированных рядов, начали мрачный ритм, который заглушил голоса монахинь и послушниц, ритм их ударов не соответствовал метру гимна. Позади барабанщиков восемь священников подняли длинные шесты, на которых развевались штандарты четырех архонтов и четырех провинций империи. Каждый штандарт находился под короткой перекладиной, на самом верху которой поблескивало серебряно-медное навершие.

Архонты ехали верхом, их жеребцы были настолько похожи, будто являлись детьми тех же родителей. Каждого архонта сопровождали по два клирика, на маленьких пони. Даже они носили серебряные цепи и роскошные мантии, отороченные мехом лед-рыси. Дюжина мужчин несла на двух шестах паланкин первосвященника.

Барабанщики прекратили бить только тогда, когда носильщики первосвященника опустили паланкин. Хор умолк, и никто не произнес ни слова, когда одинокий носильщик поспешил открыть дверь закрытого паланкина.