Александр Зорич - Семя ветра

– Значит, я переоценивал Путь Стали, которым следует твой Дом, – обескураженно сказал Герфе-гест, до недавнего времени пребывавший в уверенности относительно осведомленности Гамелинов о тех планах Ганфалы, о которых сам он мог только гадать.

– Путь Стали – всего лишь один из трех Путей, ведомых Синему Алустралу. Мы не всесильны. Я слишком молода для того, чтобы знать все тайны Стали. Но в одном я готова поклясться так же, как и в моей любви к тебе, Герфегест. Не будь этой моей уверенности, мы не стали бы воевать с Ганфалой. Я знаю, что мир изменится и погибнет все, что мы мним как привычное и доброе, если Ганфала получит те две вещи, которых он жаждет более всего на свете: Семя Ветра и Священный Остров. Синий Алустрал перестанет существовать.

– …перестанет существовать? – задумчиво переспросил Герфегест. Нечто подобное он уже слышал от Ганфалы, глаголящего измененными устами Кимме-рин… Нечто подобное ему уже говорил Ганфала, но тогда главными виновниками всех мировых безобразий отчего-то объявлялись Гамелины…

– Потому что Путь Надзирающего над Равновесием – это Путь Зла, не имеющего Имени. Чело Рыбьего Пастыря мечено посохом Хуммера, и ты был слеп, если до сих пор не замечал этого.

Герфегест вспомнил взмах плаща, заслонившего его тело от стрел Орнумхониоров. Он вспомнил злосчастного лекаря Синфита, встреченного им в каменной утробе Великой Матери Тайа-Ароан. Вспомнил Октанга Урайна, большого мастера подобных благодеяний. И он пристально посмотрел на Харману. В ее глазах не было ничего, кроме искренности.

– Я принадлежу тебе, Герфегест. Дом Гамелинов принадлежит мне, – сказала Хармана. – Стало быть, Дом Гамелинов принадлежит и тебе. Возьми же его, как ты взял меня этой ночью.

– Я согласен, Хармана, – сказал Герфегест, отбросив колебания.

В самом деле, если до разговора с Харманой у него было две альтернативы – уходить или оставаться, то теперь, похоже, выбор исчез. Хармана улыбнулась и обвила шею Герфегеста своими ласковыми руками. Она поцеловала его в лоб.

– Сильнейшие моего Дома ждут в Нефритовой гостиной. Они преклонят колени перед новым Хозяином Дома. Он твой – перстень Хозяина Гамелинов.

13

Нефритовая гостиная освещалась весьма своеобычно – у потолка в хрустальном яйце плескалась некая фосфоресцирующая жидкость. В центре комнаты на порядочном возвышении стояло два трона. Каре из лавок, предназначавшихся для вельможных задов Дюжины Сильнейших, было скрыто полумраком.

Они опаздывали. Когда Герфегест, с перстнем Хозяина Дома на указательном пальце, облаченный в чёрные одеяния с гербом Гамелинов на плече, и Хар-мана, прекрасная и величественная, как никогда, вошли в зал. Сильнейшие развлекали себя праздной, хотя и несколько сумбурной беседой. Их было чуть меньше обещанной Дюжины – двое Сильнейших сложили свои головы в сражении под знаменами мятежников. Не считая Стагевда, голову которого Хар-мана несла в «мертвой корзине».

Похоже, Сильнейшие имели весьма смутное представление о том, зачем Хозяйка Дома собрала их в Нефритовой гостиной. По этому поводу строилось немало предположений, но все они утонули в устрашающей тишине, которая воцарилась в зале, когда Герфегест и Хармана ступили на тронное возвышение.

– Приветствую вас, люди Черного Лебедя, – сказала Хармана и села на богато украшенный черным сердоликом трон.

Вассалы склонил» головы, искоса наблюдая за Герфегестом, который счел за лучшее сесть на предложенное Харманой место. На место Стагевда.

– Я созвала вас сюда, чтобы поведать вам о судьбах нашего Дома.

Хармана сделала щедрую паузу. Пусть все желающие получше рассмотрят своего нового Хозяина и Перстень на его указательном пальце. Пусть.

– В этот день удача была не на нашей стороне, и вы знаете это. Битва с Хранящими Верность проиграна. Проиграна потому, что Ганфала остался жив. Проиграна по вине Стагевда. Теперь он мертв, и всякий может убедиться в этом, заглянув в «мертвую корзину», стоящую у моих ног.

Сильнейшие зашептались, но на сей раз Хармана обошлась без паузы.

– Наш Дом и наше дело в опасности. Старый Хозяин опозорил нас. Он мертв, и стихия Стали вопиет о новом Хозяине, который вернет нам милость судьбы. Я, Хармана, дочь Мианы, внучка Ло, Истинная Хозяйка Дома, милостью Стали и Пути, по которому следует наш Дом, нарекаю Герфегеста из Дома Кон-гетларов новым Хозяином Дома.

Хармана обвела присутствующих властным и холодным взглядом. Герфегест с восхищением наблюдал, как двадцатилетняя дева, которая менее суток тому назад стонала и плакала в его объятиях от переполнявших ее чувств, приводила к повиновению своих вассалов.

– И посему, – продолжала Хармана, – призываю вас преклонить колени перед новым Хозяином Дома Гамелинов, выразив тем самым свою верность и чистоту намерений.

14

– Я не сделаю этого, госпожа, – начал мускулистый бородач в кольчуге, сидящий ближе всего к трону Харманы. – Это человек из дурного Дома, и я не знаю его.

– Я не сделаю этого, госпожа, – вторил первому голос тщедушного вельможи, одетого в желтое. – Ста-гевд не был_плохим Хозяином, и мы не смогли выиграть сражение отнюдь не по его вине.

Встретившая неповиновение Хармана даже не изменилась в лице. Ее глаза сверкали словно угли, но она оставалась неподвижна и спокойна.

– Я не сделаю этого, госпожа. Я не верю в сказки о могуществе Конгетларов. Я был в числе тех, кто развеял над морем пепел Наг-Туоля, и я знаю, что Кон-гетлары – низкие убийцы, не сумевшие постоять за свои жизни в честном бою.

Герфегест сжал рукоять своего кинжала. Наглая и бессовестная ложь. Ложь труса, расправлявшегося с женщинами и детьми оставленного без охраны замка.

Обычного замка. Но он сдержался, последовав приме» ру Харманы.

Теперь Сильнейшие стояли подле лавок. Желающих высказаться больше не было. Не было и желающих повиноваться. Статная и непоколебимая, Харма-на встала, сжимая в руках неприметный веер из лебединых перьев. Обычный на вид веер.

– Вы хотите смерти, дети мои. Вы ее получите!

Хармана засмеялась, и хрустальный ее смех был страшен. Сильнейшие стали неуверенно поглядывать друг на друга, ища поддержки или хотя бы понимания. Но тщетно, ибо тут началось нечто неописуемое.

Резервуар с фосфоресцирующей жидкостью, который служил светильником Нефритовой гостиной, разорвался на тысячу трепещущих и сияющих осколков. Поднялся ветер. Осколки сложились вокруг тронного возвышения в круг, а выразивших неповиновение вельмож очертили прямоугольником.

Хармана взмахнула веером из лебединых перьев.

Пол Нефритовой гостиной задрожал, словно бы сотрясаемый невиданной силы землетрясением, и стал погружаться вниз. Он полз вниз медленно, словно пол клети гигантского механического подъемника, виденного некогда Герфегестом в резиденции Октанга Урайна. Медленно, но безостановочно. Сильнейшие не двигались. На их лицах стали проявляться уродливые гримасы ужаса.