Юлия Сергачева - Элемент движения

Те, кто маячил в окнах, и те, кто топтался снаружи, невнятно загомонили, почти сразу же смолкнув. Даже собаки, что дежурно облаивали равнодушного гиппогрифа, стихли.

— Вернулся, — подтвердил знахарь. — Только уже не человеком. Раз в год в ночь своей гибели он появлялся в округе, заходил в дома, крал девушек и волок их в свой замок. Те, кто осмеливался идти следом, видели, как он прижимает бедняжек к своей груди крепко, как любовник. Только вместо сердца у него железный шип приварен…

Брюс поежился, почувствовав озноб. Подумалось, что его проняла зловещая история, но, покосившись через плечо, он увидел замершего рядом Дьенка, завороженно внимавшего рассказчику.

— Говорят, он невесту ищет, — подала робко голос одна из сестер Даринки, жадно слушавшая явно не первой свежести байку. — Вроде как незадолго до смерти любимую повстречал, да за собой увести не успел. Теперь мается… — Последним словом в данной фразе явственно просилось «бедолага», но под взглядами окружающих романтичная девица не рискнула выдавить его и спряталась за сестру.

Даринка увесисто пихнула болтунью локтем и смачно всхлипнула. Все синонимы «бедняжки» она считала исключительно своей законной собственностью.

— Так не могло продолжаться долго, никакая защита не давала покой селянам, так что они обратились за помощью к магам… — Знахарь вдруг смешался, сбив размеренный ритм повествования и несколько сдавленно закончил: — К… кхм… к землякам… То есть к земным магам, да не помянут снова их имена…

Все присутствующие уставились на сидевшую неподвижно Элию. Она не пошевелилась, решив не одобрять, но и не порицать упоминание запретной касты магов. А может, ей вообще было ни до чего в душных доспехах.

— В общем, может, и не следовало нашим предкам так поступать. Может, если бы они обратились к другим магам, все бы было иначе… Но это случилось еще до Триединой войны, так что не знали они о злокозненности земляков… — Знахарь все же пытался оправдаться за неразумность своих предков, потом махнул рукой и закончил: — Так или иначе, они тоже не смогли одолеть чудовище. Но провертели во дворе замка дыру до самого сердца земли и скинули Любовника туда.

— Только он вылезает. — Мрачный пекарь подавал реплики, как горячие пирожки, не удержав на языке.

Знахарь кивнул. В унисон завыли женщины, тихонько, чтобы не мешать рассказчику.

— Он вылезает. Примерно раз в полсотни лет. И забирает одну из наших девушек на выданье.

Ну словно плотину прорвало! Теперь вся женская составляющая пекарского семейства, да еще и кое-кто снаружи зарыдали и заголосили. Им охотно аккомпанировали собаки. Останавливать это было невозможно, пришлось пережидать, как стихийное бедствие.

— Вот сегодня как раз такая ночь. Мы знаем, что он выбрался, — едва стало чуть тише, закончил знахарь. — А подходит только Даринка.

— А-а-а!!! — подтвердила Даринка, колыша обширными телесами. На лавке она в своем вышитом многослойном платье едва помещалась. Сестры теснились с краешка.

— И что, вы вот уже столько веков просто позволяете ему забирать девушек? — спросил Брюс. — И снова не обратились за помощью?

— Куда? — вздохнул знахарь. — В Золотые земли? Да там как узнали, что нам земляки помогли, так и сказали, что ваша это беда, сами виноваты… А странствующим магам недосуг заглядывать в нашу глухомань.

— Засыпать дыру не пытались?

— А как же! Только как ее засыпать, коли она до самого сердца земель, а может, и куда поглубже проверчена.

— Так бежали бы отсюда.

— Ну… — Аборигены неловко запереглядывались. — Привыкли уже все… Кто хотел, тот убег, почти все в округе съехали. Вон, в Низушах никого нет, и в Посередышах, и в Речухе. Земли их нам отошли. Жить лучше, не жалуемся…

— Вы, значит, решили, оставить все, как есть. А девиц в оплату за спокойствие отдаете?

— Так раз же в полста лет! А иногда и реже… Он-то снизу медленно карабкается, пока из дыры вылезет, бывает и больше лет пройдет… С последнего возвращения почти шесть десятков годов минуло. Мы-то Гэлинку готовили, да обошлось, и она уже второе дите нянчит!..

За окном живо перестроились, вытолкнув вперед смущенную женщину с ребенком. Женщина нервно тряхнула тряпичным свертком, словно для достоверности.

— Повезло, — пробормотал Брюс.

— А то! — не услышав иронию, просиял знахарь.

— Да вы не думайте, мы не звери какие! — вмешался некто снаружи. — Не все девчонки-то гибнут. Тут подвох есть, его все знают…

— Какой подвох?

— Он же дурной, этот Любовник. Как девицу видит, так голову теряет от безумия. И бежит за ней, как привязанный. Тут главное его к самой дыре вновь подвести. Девица-то прыгнет через дыру, а он тяжелый, гад, в дыру-то и падает. Снова на много лет…

— А если не перепрыгнет?

— Если не убежит или не перепрыгнет… То он за новой приходит. Так что для нас есть только один способ успокоить его. Только вот… — Знахарь поморщился, не решаясь оглянуться на скамью, где притихли женщины семейства пекаря.

— Даринка-то моя в теле. — Не стал ходить вокруг да около пекарь. — Девица-то какая! Загляденье! А прыгать… Ну куда ей скакать? Не козочка, чай… Эх!.. — Лицо его горестно исказилось.

Новый слезный водопад сопровождался разноголосым воем.

— У вас что, нет девицы постройнее? — вполголоса удивился Брюс, хотя говорить тише в таком гаме все равно не имело смысла.

— Так это… — Слегка смутился знахарь. — По традиции девственницу положено. А у нас девицы, как только срок подходит, норовят… ну вы понимаете. То ли со страху, то ли стыд совсем потеряли. Раньше-то нравы посуровее были, а сейчас… Эх! — почуяв, что сожаление его как-то не к месту, знахарь кашлянул, смешавшись.

— А я дочек в строгости воспитывал, — загордился тоже невпопад пекарь. И снова закручинился. — Старый дурак!

Его дородная супруга кивнула сразу всеми подбородками, бросив на мужа гневный взгляд.

Брюс повозил ложкой в опустевшем горшочке, где ко дну прилип разве что одинокий кружок оранжевой морковки. Круглое отверстие посудины в контексте только что услышанного наводило на неприятные ассоциации.

Если с этой тварью не справились и могучие земляки, решив избавиться от проблемы, вместо того чтобы раз и навсегда покончить с нею, значит, неучам она точно не по зубам.

Брюс покосился на рыдающую Даринку. Упитанной девушке, лишенной грации не то что козочки, даже откормленного поросенка, не перепрыгнуть и канаву возле дороги. Бедняга обречена. И помочь они ей не смогут. И как все же хорошо, что Элия не осмеливается раскрыть рот!

Напоследок отхлебнув из с готовностью подставленной кружки свежего заварца (а хорошо его здесь варят, с мятой и, кажется, рябиновым вином), Брюс повел плечами, разминаясь перед тем, как подняться на ноги.