Вера Чиркова - Западня

— Доброе утро, Телвор! Когда тут только свои, можешь обращаться попросту. У тебя есть на примете честный человек на должность казначея?

— У вашего друга, как мне показалось, есть. Они сейчас тоже придут сюда, казначею стало плохо, Бринлос дал ему зелье, а я приказал перенести его в камеру. Но в основном все и так уже ясно, он далеко не дурак и давно заметил пропажу самых ценных фамильных драгоценностей. Однако пожаловаться на Лархоя не мог, думал, никто ему не поверит, и уже готов был окончить жизнь в тюрьме. Поэтому и натаскал запасов, чтобы обеспечить свою семью.

Докладывая герцогу эти новости, Регорс смотрел прямо перед собой и старался держаться невозмутимо, но его губы то и дело кривила горькая усмешка.

— А что ему еще оставалось делать, — по обыкновению отстранение хмыкнул Ительс, — бежать бесполезно, поймают и казнят, а покрыть недостачу нечем.

— Нужно было сразу сообщить мне, — еще произносил Харн, но уже отчетливо осознал, сколь недоступен был этот простой путь для бедолаги-казначея.

Ведь ее милость наверняка заранее придумала, чем его припугнуть, и угроза, скорее всего, была нешуточной. И значит, во всем виновен сам Хатгерн. Нужно было не ждать, пока Бретта найдет себе жениха по сердцу, а как можно скорее выдать ее замуж и разрубить проклятый узел.

— Не казнись, — оторвался от своего кубка дракон, — ты был в безвыходном положении. Если бы отправил Ральену с дочерью к ее отцу в поселок, то считал бы себя предателем отцовской воли. А Юнгильда тебя все равно не простила бы, она до сих мстит мужу, хотя из них двоих жертва именно он. Жертва любви. И если ты не хочешь, чтобы это слышали другие, я расскажу только тебе.

А куда денутся остальные? Хатгерн усмехнулся про себя, оглянулся на сотрапезников и понимающе нахмурился.

Никуда не делись. Замерли безразличными статуями, словно спят с открытыми глазами, и наверняка будут так сидеть и полчаса, и час… А потом оживут и поймут, что некоторое время были просто мебелью. И как он потом будет смотреть им в глаза?

— Не нужно, верни их. Я не желаю так обращаться с друзьями.

— Как хочешь, — не стал спорить дракон, — а мне уже пора. Приду, когда будут новости, наша война пока не завершена.

Дракон исчез, и в тот же момент звякнул ложечкой Ительс. А еще через несколько мгновений в дверь деликатно постучали, и Тук впустил в столовую Ганти.

Мастер-тень был не один, вместе с ним вошел смутно знакомый герцогу немолодой мужчина.

— Это Бенфрах, — представил коротко поклонившегося спутника Ганти, и Хатгерн сразу вспомнил…

Таэльмина в шелковом вишневом халате, капризно надув губки, выпрашивает у него фокусника, а ее умные серые глаза искрятся смехом.

— Садитесь завтракать, — подавив сжавшую душу тоску, дружески пригласил теней герцог, — я как раз хотел спросить у вас совета — как поступить с казначеем? Сурово наказывать рука не поднимается, оставить без наказания нельзя.

— Ему нужно объяснить, — деловито сообщил Ганти, присаживаясь к столу, — что золото и драгоценности мы все равно найдем. Пусть лучше сам покажет свои тайники и уходит на покой. Если согласится добром, можно устроить все так, чтобы никто ничего не понял.

— Займись этим сам, — тотчас нашел выход Хатгерн, — и заодно подыщи человека на его место.

— Неужели ты поступил на службу к его светлости? — произнес Бенфрах, глядя на Ганти с преувеличенным удивлением.

— И не только он, — насмешливо фыркнул герцог, сразу сообразив, от кого его напарница переняла манеру задавать вопросы таким наивным голоском, — тебя я давно уже считаю своим советником. И второй день жду, когда же ты сообщишь, какое вознаграждение за это желаешь.

— Извините, ваша милость, я даже не ожидал… — откровенно изучая лицо хозяина замка, задумчиво пробормотал Бенфрах и смолк, обнаружив рядом с собой полупрозрачного парнишку с бокалом в руке.

— Герцога Крисдано десятки раз проверяли за последние дни на честность и бескорыстие помыслов, — поставив бокал на стол, строго сообщил Тук, — и он прошел все испытания.

— Извините, — мгновенно посерьезнев, виновато попросил мнимый фокусник, — ремесло у меня такое, привык сам проверять, своими глазами.

— Своими зубами, — словно про себя поправил Ительс.

— Завтракайте и приходите в кабинет, — встал из-за стола Хатгерн и оглянулся на Тука, — а твои помощники пусть найдут Бардина Тольено и выбранных им людей. Нужно решить, кого на какой пост назначить.

— Подожди, Тук, — забеспокоился Ганти, — немного повремени с этим поручением. Нам вначале нужно кое о чем поговорить с его милостью без свидетелей. Ительс, ты, разумеется, не в счет.

— Я пойду и дам пока указания начальнику стражи, — поднялся со своего места Регорс, и герцог нехотя ему кивнул.

Обижать недоверием человека, который уберег его дом от разграбления, а друзей от казни, ему очень не хотелось. Но и Ганти он понимал, гильдия теней явно не имела никакого желания, а возможно, и разрешения открывать свои тайны всем подряд.

В кабинете все оставалось так же, как было при жизни отца, и Хатгерн невольно нахмурился. Садиться к столу на стул, который еще словно хранил тепло ушедшего, показалось герцогу кощунственным, и он нашел выход, опустившись в одно из кресел, стоящих у разожженного камина.

Здесь, на родине, за время его скитаний наступила поздняя осень, самая невзрачная и унылая ее пора, когда потерявшие последние листья деревья темны от беспрестанных дождей, а пожелтевшая и увядшая трава по утрам серебрится густым инеем.

— Извините, ваша милость, — усаживаясь напротив, без тени вины произнес Бенфрах, — у нас мало времени. Вы догадываетесь, сколько тайн нам известно и как много мы можем предвидеть?

— Да, — суховато ответил Харн, — но к чему это предисловие?

— Я имею в виду решение драконов и фей добиться снятия преграды.

— Я против и уже высказал им свое мнение. Нельзя пускать в большой мир толпы людей, совершенно не имеющих никакого понятия о старших расах и их законах. Они полезут туда, как саранча на молодые посевы, обозлят жителей приграничных поселков и нагардов, восстановят против себя дриад и русалов. Через пару лет все по ту сторону гор будут люто ненавидеть наших сородичей и называть их гоблинами, а фей и драконов обвинять в легкомыслии.

— Ты думаешь, драконы этого не понимают? — иронично прищурился Бенфрах.

— Очень надеюсь, что понимают, и верю в их благоразумие.

— Мы тоже верим. Думаем, они не станут открывать границу сразу, одним махом, а начнут проверять людей и поначалу пропускать только самых достойных.