Забираю вас себе! - Тина Солнечная

прямо у моего уха. — Но если вы решите купить меня… я буду предан.

Глава 48

Я выхожу первой. Тяжёлое дыхание понемногу приходит в норму. Сделка заключена, бумаги подписаны. Его форма — и физическая, и поведенческая — меня более чем устраивает. Девушки пока нет, её пообещали доставить ко мне в течение пары дней. Сказали, что она в женском блоке, и сейчас недоступна для осмотра. Я согласилась.

Он выходит следом, уже одетый. Не торопится, но и не мешкает. Поворачивается ко мне, дожидаясь разрешения.

— Всё хорошо, — говорю я спокойно. — Забери свои вещи и я жду тебя в карете.

Он кивает. Я двигаюсь к выходу из павильона. Возле дверей меня встречает Томрин.

— Лея Таша, всё хорошо? — спрашивает он внимательно, вглядываясь в моё лицо.

— Да, — отвечаю. — Я купила двоих. Пойдём в карету, он подойдёт туда.

Томрин слегка приподнимает брови, но молча кивает. Мы выходим на улицу и садимся в экипаж. Он смотрит на меня, слегка склонив голову набок.

— Вы, похоже, довольно неплохо провели время, — говорит он с легкой усмешкой.

Я улыбаюсь и поправляю платье.

— Это условия торгового дома. Но ты прав. Я кое-кого нашла. Мне кажется… ты с ним знаком.

Он смотрит на меня, морщит лоб.

— Таша, рабы обычно не общаются между собой. Я знаю только тех, с кем живу.

Я тянусь к нему, обнимаю и сама притягиваю его ближе. Он не отстраняется. Напротив — крепко обнимает в ответ. Тепло. Надёжно. А потом его губы находят мои, ненадолго, но так приятно.

— Прости. Я знаю, ты злишься, — шепчет он.

— Прощаю, — отвечаю я. Его губы мягкие и тёплые, я таю в этом поцелуе.

— Поцелуй снова, — прошу едва слышно.

Он улыбается. И целует. Долго. С нежностью. Как будто мы не в карете, не среди дел, а где-то только вдвоём.

Он садит меня к себе на колени, как тогда, на втором этаже. Мягко притягивает за талию, устраивает удобно и приобнимает.

— Что ты делаешь? — спрашиваю, приподняв брови, хотя губы уже тянутся в улыбке.

— Мне понравилось, когда ты так сидишь на мне, Таша, — отвечает он спокойно, глядя прямо в глаза.

Я обвиваю руками его шею, прижимаюсь ближе и шепчу на ухо:

— Ты у меня ещё своё получишь за то, как вёл себя там, на втором этаже.

Он тихо смеётся, украдкой крадёт у меня поцелуй — лёгкий, трепетный, с привкусом чего-то почти домашнего.

И в этот самый момент дверь кареты распахивается.

— Лея Таша, я пришёл, как вы и пожелали, — говорит знакомый голос.

Я поворачиваюсь. Ис. И тут всё происходит, как я и предчувствовала. Оба моих циска — Томрин и Ис — замирают.

Но дело не в том, что я сижу у кого-то на коленях. Нет. Они смотрят друг на друга, не дышат. И не шевелятся.

Я чувствую, как Томрин буквально напрягся подо мной, руки его сжались чуть крепче.

— Том, это же твой брат, да? — не выдерживаю я, голос глухой от нахлынувшего понимания. Сейчас, когда они так близко, это настолько очевидно.

Он медленно кивает.

— Да, Таша... Как ты… Где ты его… Я думал, ты мертв.

Я осознаю, что дверь всё ещё распахнута, и говорю строго:

— Ис, садись внутрь и закрой дверь.

Он молча подчиняется. Заходит. Закрывает дверь. Тишина гудит напряжением.

Я аккуратно слезаю с коленей Томрина — он отпускает меня неохотно, будто ещё не готов отпускать эту теплоту.

Я целую его в щеку.

— Ты мог бы и отмереть уже, — говорю, пытаясь смягчить паузу, но голос звучит чуть дрожащим.

Он смотрит на меня. В его глазах тёплая нежность и какое-то неверие. Словно ему дед мороз привез невероятно дорогой подарок, о котором он даже мечтать боялся..

— Я люблю тебя, Таша, — говорит мой целитель почти шёпотом.

И только после этих слов он, наконец, делает шаг — и молча обнимает брата.

Братья молча смотрят друг на друга. Они будто не верят, будто боятся, что это мираж.

— Том… — первым нарушает тишину Ис. — Ты жив…

— Я поверить не могу… — выдыхает Том. Его голос дрожит. Он обнимает брата, крепко, порывисто. — Где ты был? Что с тобой было?

— Нас с сестрой выкупила одна лея, почти сразу после того как нас разлучили с тобой. Она держала нас вместе, у неё был большой дом… Мы всё время были у неё. Не так уж плохо.

— Сестра… — Том ошеломлённо смотрит на него. — Она… ты хочешь сказать, она тоже жива?

Я слегка улыбаюсь и вмешиваюсь:

— Да. Я купила и её тоже. Просто она приедет чуть позже.

Томрин резко оборачивается ко мне. Его глаза сияют, он будто забывает, где находится. Обхватывает моё лицо ладонями, нежно, будто боится, что исчезну.

— Мышонок… ты невероятная, — шепчет он, целуя меня в губы.

Я смеюсь тихо, уткнувшись лбом в его плечо, и он обнимает меня одной рукой, не отпуская брата второй.

Ис смотрел, как его брат целует меня — нежно, будто не может надышаться, будто я нечто святое. И тут же, как по команде, его взгляд стал ледяным.

— Томрин, ты ведёшь себя недопустимо.

Том моргнул, будто вынырнул из сна. Посмотрел на брата, потом на меня, и с явным сожалением убрал ладони с моего лица.

— Ты прав, — сказал он тихо. — Я… забылся.

Я мягко коснулась его запястья:

— Я позволяю твоему брату некоторые вольности… время от времени.

Ис посмотрел на меня, помолчал, а потом слегка кивнул:

— Я понял. Как пожелает лея.

Но я видела — не понял он ничего.

Ну а что поделаешь? Я и сама не всегда понимаю, что происходит. Стараюсь действовать интуитивно. Пока моя интуиция не подвела — и пусть будет так.

Мы ехали домой. Я устроилась в объятиях Тома, положив голову ему на плечо. Он держал меня крепко, одной рукой, а другой чуть постукивал пальцами по колену, разговаривая с братом.

Ис быстро пришёл в себя. Вернул самообладание и теперь выглядел почти безупречно — разве что взгляд его время от времени скользил ко мне с осторожностью, а иногда с интересом.

Меня это не пугало. Я привыкла к тому, что на меня смотрят. Но меня удивляло другое.

Том. Он говорил при мне спокойно. Ничего не скрывал. Он не перебирал слова, не смотрел украдкой, будто проверяя, как я реагирую, как все они делали постоянно. Он просто… был собой, обнимал меня, как это бы сделал мужчина в моем мире. Но точно не с леей в этом.

И в этот