Денис Чекалов - Призраки кургана

— И верно, — подтвердил Махрудорус, которому выпала редкая в его жизни возможность не лгать о своих способностях.

Демонолог снисходительно усмехнулся, отчего складки на его зеленом лице раздвинулись, и он стал одновременно похож и на старого, стоящего у порога смерти человека, и на новорожденного младенца.

— К чему лгать? — спросил гоблин с усмешкой, хотя обычно делал это с охотой и без всякого повода. — Всякий в Киеве знает, что ни здесь, ни в Новгороде, ни в Царьграде вы не найдете более умелого демонолога.

Махрудорус взглянул на Снежану снизу вверх — оттуда, где сидел, открывался великолепный вид на ее стройные ножки. Хозяин дома причмокнул с видимым сожалением.

— Эх, жаль, — произнес он, нимало не смущаясь бестактности, — что задние лапы у тебя слишком ровные. Ну точно жерди. Вот будь они короткими, да кривыми, да еще зеленого цвета…

Чародей мечтательно сглотнул.

— Но что ж, нет в мире совершенства.

Сапфировые глаза Снежаны сузились, и я понял, что надо срочно спасать гоблина.

— Не расскажешь ли ты нам что-нибудь о бесах? — попросил я.

— Отчего ж нет, — степенно ответил Махрудорус, так и не поняв, сколь близко был от доли стать половым ковриком. — Только что мы говорили о женской красоте…

Он вновь поглядел на Снежану и сокрушенно покачал головой.

— Не все знают, что инфернальные создания нередко принимают облик прекрасных девушек, чтобы соблазнять мужчин, а потом подвергать их жестоким мукам. Впрочем, разоблачить беса довольно просто — когда обнимаешь оборотня, руки и ноги твои коченеют, словно на сильном морозе.

Гоблин хрюкнул, и я понял, что в глубине души он сожалеет, что сам ни разу этого не испытывал.

— Наверняка вы слышали о Николае Реми, известном демонологе Запада. В своем трактате «Demonolatrie», он рассказывает о демоне Абраэле — в деревне Далем, недалеко от города Лимбург, он соблазнил пастуха Пьеррона, притворившись его юной соседкой.

— А зачем Реми это сделал? — удивилась девушка.

Махрудорус мрачно взглянул на нее и пришел к выводу, что даже кривые зеленые ноги ее не спасут.

— Разумеется, у крестьянина были жена и дочь, — продолжал он, подчеркнуто не замечая вопроса. — Иначе бес не выбрал бы его своей жертвой. Абраэль потребовал, чтобы Пьеррон принес девочку ему в жертву, и дал для этого отравленное яблоко.

Он бросил на Снежану гневную молнию взгляда, и слова: «Я помню, помню, была такая сказка», — застряли у той во рту.

— Откусив кусочек, крошка тут же скончалась. В тот же момент морок покинул пастуха, и он понял, что сотворил. Пьеррон начал умолять Абраэля оживить девочку, и бес ответил, что сделает это, если крестьянин станет молиться ему, как богу.

Гоблин пожал узкими плечами.

— Дочка ожила, но стала худой, бледной и двигалась с трудом. Конечно, демон солгал, и после этого малышка прожила только год. Как пишет сам Реми, «тело девочки, издающее невыносимую вонь, крючьями вытащили во двор и зарыли в поле».

Сия поучительная история повисла в воздухе. Гоблин хмуро глядел на амазонку, не уверенный, вынесла ли она мораль из его рассказа, и уже был готов потребовать, чтобы Снежана пересказала все своими словами.

Я понял, что пора разборонять их, и встрял:

— Не так давно мне рассказывали об одном бесе…

Зеленые уши гоблина пару раз хлопнули, словно крошечные крылья. Я понял, что мне удалось остановить свалку в последний момент. Наверное, в Махрудорусе Снежана видела зловредного импа, который дерзко поедал огурцы и посмел сказать, что она плохо одевается.

Я подробно описал гоблину тварь, которую мы с девушкой видели в мире воспоминаний. Демонолог какое-то время катал обиду во рту, не зная, проглотить или выплюнуть в лицо ведунье, — однако не смог устоять перед возможностью в очередной раз заблистать бриллиантами своих знаний.

Справа от него, на полу, лежала толстая книга, с готической надписью «Lemegeton» на кожаном переплете[13]. Гоблин коснулся ее шишковатым пальцем, и фолиант взмыл вверх, раскрывшись на середине и переворачиваясь обложкой вверх.

Махрудорус взошел на него, словно полководец-гном на летающую платформу, и том медленно понес его вверх, плавными круговыми движениями обнося вокруг мраморных стен залы.

Время от времени, гоблин вытягивал лапу, и тогда очередной тяжелый камень поворачивался со скрипом, обнажая книжную полку, пестревшую названиями на всех языках мира, начиная с шумерского и заканчивая древнесильфидским.

Вскоре его уже не было видно, мы снизу могли разглядеть лишь книгу, на которой стоял демонолог.

— Как ты думаешь, часто он падает? — спросила Снежана.

— Пожалуй, нередко, — ответил я. — И мне кажется, эти демоны порхают здесь именно для того, чтобы его ловить.

Возможно, мы и оскорбили доблестного знатока демонов своими догадками, — в любом случае, я бы никогда не решился отправиться в полет на столь шатком скакуне, как книга.

Махрудорус возился наверху гораздо дольше, чем я ожидал, — однако известно, что если гоблины и дружат с аккуратностью, то не чаще, чем раз в год, а потому найти на полках нужный фолиант было непросто. Затем он спикировал вниз, так рискованно, что даже азартный картежник не поставил бы на него и половину сухой лепешки. Длинные когти, венчавшие задние лапы, глубоко ушли в переплет летающей книги, и только это спасло демонолога от позорного падения.

Вместо того, чтобы исполниться смирения и благодарить небеса за то, что не превратился в заготовку для студня, — Махрудорус напыжился еще больше.

Такова наша природа — чудом уйдя от неприятностей, мы не только не извлекаем урока, не становимся более осторожными, — а напротив, начинаем верить в собственную неуязвимость. Гоблин пронесся над головой Снежаны, заставив амазонку нагнуться, чем немало потешился. Затем он соскочил на пол с видом бывалого кавалериста, распахнул взятую с полки книгу и произнес:

— Бес, о котором вы говорите, зовется Елистара. Извольте поглядеть сами.

Он листал страницы, и по мере того, как они открывались, над ними поднималось светящееся изображение демона, о котором шла на них речь.

Перед нами, сменяя друг друга, появлялись Андрамелех, в образе льва с крыльями и седой бородой, трехголовый Азиэлис, с мужской головой и женским чешуйчатым телом, затем Мархозиас, волк со змеиным хвостом, изрыгающий пламя, — а за ними десятки других, порою пугающих, порой прекрасных.

Наконец палец гоблина дошел до цели своего путешествия. Над книгой поднялось существо, заслонившее Калимдора в мире воспоминаний — черная бездонная тьма, окаймленная загнутыми когтями.