. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

Не соображая, что делает, Острон послушно тронулся с места, но перед его глазами все еще стояло лицо его товарища, белое с двумя широко раскрытыми пропастями вместо глаз: головной платок разметался, и больше он уж никогда не закроет красивые черты маарри, в смерти больше похожего на фарфоровую статую.

Улица продолжала сужаться. Они наконец нашли сражавшуюся группу стражей и присоединились к ней, но долго те не продержались; хотя они дрались, как сумасшедшие, к тому моменту, когда одержимые были перебиты, в живых оставался только один, и тот был серьезно ранен.

-- Тейшарк пал, -- хрипло прошептал умирающий страж склонившемуся над ним Аделю. -- Тьма идет.

-- Да пребудут с тобой шесть богов, -- скорбно ответил тот, выпрямляясь. Оглянулся; Острона шатало, и Басиру приходилось поддерживать его за локоть. Сафир нервно осматривалась, держа лук наготове. Что-то рассекло ей щеку, и половина ее лица была запятнана кровью.

Острон поднял голову. В глазах все плыло и колебалось. Он замерз, и по спине побежали мурашки.

Мурашки...

Он слепо посмотрел на одну из крыш. Адель стоял у самого дома, в тени крыши, и...

-- Адель, -- прохрипел Острон, -- на крыше...

-- Что?..

-- Марид!

Дикий визг вспорол темноту; Адель рухнул на мостовую и перекатился, еще не зная, с какой стороны придет атака, и вовремя ушел от чужого черного клинка, звякнувшего о камень. Белое лицо вынырнуло из сумрака, окровавленный рот был раскрыт в гримасе, а взгляд леденил кровь. Острон в отчаянии пытался сдвинуться с места, собраться с силами, поднять ятаганы, но тело не слушалось его, и он только стиснул зубы. Черная тень знакомо растаяла в темноте, просто растворилась, не оставив и следа; Острон был единственным, кто мог чувствовать, как передвигается чудовищная тварь, заходя за спину Аделя, который был из всех самым опасным противником, но он не мог пошевелиться.

-- Он заходит тебе за спину! -- крикнул Острон, обливаясь холодным потом. -- Мубаррад милостивый!

Адель стремительно развернулся. Его ятаган был резко вскинут и встретил новый удар; рука, державшая его, легонько дрожала. Сафир лихорадочно натянула тетиву и нервно целилась, но марид был слишком быстр и чересчур легко таял в тенях.

-- Слева! -- орал Острон, тиская рукояти собственных ятаганов. -- Подойди сюда, Адель! Сталь его не берет, но мой ятаган!..

Адель в последний момент откинулся, уходя в невероятное сальто; его волосы взмыли, когда он резко запрокинул голову, и их кончики оказались отсечены. В темноте мелькнули ноги в кожаных сапогах, и марид снова взвыл: человек сильно припечатал его ногами в живот.

Острон тяжело дышал, следя за фигурой бойца. Ему не нужно было смотреть на марида: все его существо буквально заходилось криком, предупреждая, где эта тварь.

Адель один не справится, с ужасом понимал он.

Это понимал и сам Адель; по-прежнему уворачиваясь, ориентируясь на предупреждающие окрики Острона, он отступал к своим стоявшим потерянной группой спутникам, пока не оказался почти вплотную к Острону.

-- Когда я скажу, падай ничком, -- выдохнул тот, чуть приподняв более легкий ятаган. Адель не отреагировал, будто не слышал, но он встал спиной к Острону, грозно вскидывая клинок. Острон чувствовал, как марид снова подбирается, на этот раз намеренный ударить в лоб: тварь уже понимала, что за ней следят. Он скорее ощутил, чем услышал сиплый смешок марида. В тишине ночной дьявол занес свой палаш, готовый атаковать, и поначалу медленно, а потом все быстрее двинулся к Аделю, который не мог его видеть.

-- Ложись, -- заорал Острон. Адель послушно нырнул вниз, уткнулся лицом в холодные камни мостовой.

Ятаган, несмотря на выгнутую форму, летает недалеко. Касаба -- его предел. Но марид был ближе, чем в касабе.

Изо всех сил Острон замахнулся и швырнул ятаган, как в детстве швырял ножички.

Лезвие сверкнуло и вошло во что-то черное; Сафир и Басир ахнули в два голоса. Теперь они все видели, что безвольное тело жуткой твари оседает на мостовую. Адель поднялся на ноги и оглянулся на Острона; на его лице было уважение.

-- Значит, это была не случайность, -- негромко сказал он, но тут Острон поднял освободившуюся ладонь.

-- Во имя Мубаррада, -- прошептал Острон. -- Он был не один.

С одной стороны его плеча коснулась дрожащая спина Сафир. Адель стремительно бросился к трупу марида и выхватил ятаган Острона, сунул в его руку. Острон покачал головой.

-- Я насчитал... пятнадцать, -- сказал он. -- Нет... больше...

-- Да пребудет с нами Хубал, -- слабым голосом за его спиной сказал Басир.

Черные тени окружали их. Ощущение обреченности нахлынуло на Острона, и его клинки опустились без его воли.

Боги были с ними в ту ночь. Они уже почти могли видеть отвратительные белые лица, выглядывающие из теней подобно маскам, когда Басир, стоявший лицом к цитадели, вскрикнул; в следующее мгновение что-то налетело во мраке, полыхая синеватым пламенем. Чужая теплая рука схватила Острона за плечо, и в лицо ему заглянул дядя Мансур.

-- Жив, мальчик? -- рявкнул старик, необычно растрепанный и с грозным взглядом. -- Хорошо. Уходим!

-- Но... -- Острон кивнул в сторону сгущающихся теней, -- там около двадцати маридов...

Две узких полоски синего пламени метались в темноте. Дядя Мансур лишь фыркнул, проверил по очереди остальных, хлопнул по плечу Аделя, хрипло дышавшего неподалеку: накидка Аделя куда-то потерялась, как и его хадир, и лицо его было грязным и усталым. Тем временем пламя перекинулось на кустарник, росший между домами, и тот вспыхнул, будто облитый маслом, и осветил всю улицу от края до края, заставив многочисленные темные тени завизжать; Острон опешил, обнаружив, что это здоровенный слуга Мубаррада носится среди них, будто хищник в стаде антилоп, и оба его ятагана полыхают. Халик двигался совершенно бесшумно, его коричневый бурнус развевался, делая его трудной мишенью, ятаганы ревели, то и дело находя новые цели. От этого опасного танца захватывало дух.

-- Нам невероятно повезло, что с нами слуга Мубаррада, -- пробормотал дядя Мансур, хватая Острона и Басира под локти и увлекая за собой. Какой-то из маридов кинулся им наперерез, но Халик успел быстрее, пронесся гигантским тигром между людьми и тварью, и та рухнула тряпкой. На месте разреза, который оставил ятаган, утихали язычки пламени.

Они еще не успели далеко отойти от места драки, как Халик уже нагнал их; огонь на его клинках поутих, но они все еще раскаленно светились в сумраке.

-- Халик, что нам делать? -- спросил Острон, оглядываясь на него. -- Неужели мы вот так бросим город?

-- Выбора нет, -- хмуро ответил здоровяк. -- Город пал. Нужно собрать всех людей, которые еще живы, и уходить на север.