Алёна Волгина - Дорога до Белой башни

Ладонь девушки в руке Аларика чуть дрогнула. Ему хотелось зажмуриться. А ещё лучше — провалиться сквозь землю.

— О, — только и сказала она растерянно. Тонкие брови слегка нахмурились.

— Это формальный брак, чтобы скрепить политический союз между Верхней Альтой и кьяри, — хрипло откашлялся Аларик. — Никто не будет требовать от нас общих наследников.

— Я так полагаю, это в любом случае невозможно? — пробормотала Эринна. Тут она спохватилась, насколько неприличен предмет их беседы, и отчаянно покраснела.

Аларик ощутил, как тихая ярость снова плеснулась в душе, в висках застучало. Интересно, а на что он рассчитывал? Быстренько схлопотать по морде, пережить одну женскую истерику, а потом помочь принцессе бежать из дворца? Это же Эринна! Три секунды душевной борьбы — и она готова уже своё замужество рассматривать только как политическую проблему. Отказаться от личного счастья ради блага Верхней Альты, будь она трижды неладна! Эта женщина вообще когда-нибудь думает о себе? Он успел ухватить рвущуюся наружу злость за шкирку, и даже выдавил вежливую улыбку:

— Мне рассказывали, что сад в королевском замке Альтарена дивно красив, — произнёс он первую банальность, которая пришла в голову. — Если бы её высочество была так любезна…

— Да, конечно! — с облегчением отозвалась Эринна и оглянулась на отца.

Данатор милостиво разрешил им удалиться. Вероятно, рассчитывал, что наедине они скорее обо всем договорятся. Конечно, чего ему волноваться, с такой-то дочерью. Аларик был рад увести девушку из ставшей вдруг невыносимо душной комнаты, подальше от «рационального» короля и всей этой мерзкой политики.

Бледный диск осеннего солнца почти не давал тепла, но поздние розы упорно продолжали цвести, украшая собой клумбы и окутывая тропинку резким ароматом. Кьяри с девушкой прошли через террасу и остановились возле каменной беседки.

— Ну вот, наконец-то мы одни, — начал Аларик тоном театрального злодея, оставшегося наедине с добродетельной героиней. Потом решил не ёрничать, вообще-то разговор предполагался серьёзный.

— Эринна, скажи мне честно: неужели ты согласишься?

Она устало опустилась на скамейку, чинно сложила руки на коленях. Кьяри прислонился к колонне.

— Знаешь, какие слова я чаще всего слышала, с тех пор как себя помню? — тихо спросила она. — «Положение обязывает».

Они помолчали. Где-то во дворе слышалась болтовня служанок, внизу под стеной, чеканя шаг, прошёл караул. Аларик заметил, что пальцы у принцессы в чернилах, а под глазами залегли лёгкие тени. Похоже, сразу по приезду бросилась наводить порядок в делах, — он мысленно улыбнулся.

— Я ведь и не рассчитывала никогда… — казалось, девушке было трудно говорить, — что смогу выйти замуж… по любви.

Должно быть, они оба сейчас вспомнили об одном человеке. Будто Тиллерин вдруг появился в саду и, скрестив руки, прислонился к соседней колонне — как всегда открытый, внимательный, готовый выслушать и понять. Аларик тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Тиль погиб из-за меня, — с трудом выговорил он то, что было больнее всего.

Девушка слабо покачала головой.

— Не нужно меня успокаивать. Тиль умер из-за меня. Это же я отправила его на задание. Он выполнил его — и погиб.

— Послушай, Аларик… Твоё предложение — вовсе не худший вариант…

Прекрасный комплимент, — подумал он про себя. Что ж, сам напросился.

— То есть, — поправилась она, — ты очень даже хороший вариант для меня. Мы с тобой хотя бы знаем друг друга…

В общем, всё было ясно. Аларик решил прекратить этот тяжёлый разговор:

— Ладно, оставим это — он чуть не сказал «дерьмо» — советникам. Есть и хорошие новости. Угадай — от кого? — он жестом фокусника достал из рукава письмо и с улыбкой протянул девушке.

Конечно же, она узнала почерк.

— Вал! Он жив! — принцесса вспыхнула, из ледяной статуи мигом превратившись в юную девчонку. Она вскочила, выхватила свиток и вдруг порывисто обняла Аларика. Облако её пушистых волос рассыпалось у него по плечам, её смех прозвенел вокруг подобно музыке… Аларик замер, и мир вокруг перевернулся. Его оглушило шепотом листьев, красотой багряно-золотых ветвей, пронизанных солнцем, запахом сирени — хотя откуда сирень осенью? Или это её духи? Хотелось смеяться и плакать одновременно. Он вдруг почувствовал себя лёгким, как новорождённый мотылёк, и мудрым, как тысячелетний кьяри.

Кажется, Эринна что-то ему говорила, но он очнулся, только когда она потрясла его осторожно за руку.

— Бедный, ты, наверное, совсем устал с дороги, — улыбнулась девушка. — А тут я, с разговорами. Пойдём, я провожу тебя в твою комнату. И можешь не приходить сегодня на бал, всё равно же завтра увидимся… на церемонии, — с запинкой добавила она. Аларик машинально кивнул. Сердце грохотало где-то у него в ушах. Совсем как тогда, на пути в Серентис.

Кажется, такого чувства он ещё никогда не испытывал.

И ему вдруг с пронзительной четкостью стало ясно, что он должен сделать.

На вечерний бал он всё-таки явился. Стоически вытерпел проникновенную речь короля Данатора и неискренние поздравления придворных, маскирующие жаркое любопытство. Они с Эринной даже станцевали один контраданс, тягучий и церемонный, как медленная река. Танец, где партнёры едва касаются друг друга ладонями. Руки у его партнёрши были как лёд, а щёки горели огнём.

Глядя на её смущённо-розовое лицо и напряженную спину, Аларик с теплотой думал, что, похоже, его леди куда более непринуждённо чувствует себя в седле, в лагере кочевников, даже в замке кьяри, чем здесь, среди манерных кавалеров и дам.

В какой-то момент он решил, что светское общество его утомило, и незаметно удалился из круга танцующих. Честно сказать, кьяри вообще не избалованы обществом. Когда ты большую часть времени служишь всеобщим пугалом, поневоле привыкаешь к уединению. Он прошёл в соседнюю залу, где для гостей были накрыты столы, и вдруг обнаружил, что кое-кому здесь помешал. Какой-то пацан лет тринадцати — Аларик принял его за пажа — деловито обчищал стол с закусками, складывая пирожные и фрукты на широкое блюдо.

Увидев, что за ним наблюдают, он замер, как мышь под метлой. Кьяри вопросительно поднял брови.

— Это я не себе, — пояснил мальчишка. Он хотел добавить ещё что-то, но вздрогнул и прислушался.

— Родрик! — за занавесями послышался строгий голос. И вполголоса: Куда же он подевался, несносный ребёнок?

— Ты меня не видел, ладно? — пацан скользнул к ближайшей стене и шустро скрылся со своей добычей за дверью, озарив Аларика на прощанье знакомой светлой улыбкой.