Хозяйка каменоломни в Драконьем доле (СИ) - Лебедева Жанна

Да и палатка та, если честно, тоже.

— Так вот… — начал Райве. Голос его был в целом спокоен, и лишь чуть-чуть проступало в редких нотках волнение. — Я живу в Черных холмах по одной лишь причине: мне больше негде жить. Я… — Он вдруг выдохнул так тяжело, будто должен был произнести нечто ужасное про себя. Постыдное… — Лишь наполовину… Моя мать из людей, отец — из эльфов. Так уж вышло… — Он будто оправдывался. И все равно зачем-то говорил. Говорил, хоть собеседница и не просила раскрывать все секреты его родословной. — Сначала они скрывали. Мать смирилась с тем, что ей приходилось навещать меня тайно. Я жил с отцом в Эвердейле, пока все не раскрылось. Когда раскрылось, переехал сюда. Жаль, мать не застал в добром здравии…

— Жаль, — повторила Анна эхом.

А сама подумала о том, что заблуждалась прежде, когда наивно полагала, будто понять другой мир получится так же легко и быстро, как это зачастую происходит в попаданческих книжках. Люди вон, в другую страну-то переехав, чужую культуру десятилетиями до конца постичь не могут, а тут…

Но надо постараться.

— Вы разочарованы? — Райве по-своему понял Аннин ответ.

— Нет, что вы. С чего мне разочаровываться? Вы ведь всегда так… добры.

— И вас не смущает, что я полукровка?

Анна уже уловила, что для собеседника бытие полукровкой значит нечто очень плохое. И постаралась успокоить его:

— Вовсе нет.

— В это трудно поверить, — произнес Райве.

Важно… Действительно важно! Для него… А Анне непонятно. Вот что значит — другой мир и иная эпоха. В ее прежней жизни не существовало ни слуг, ни аристократии, ни подобных проблем с происхождением… Нет, все то было, конечно, где-то за гранью ее обыденного существования, среди людей другого круга. Но это тоже своего рода иное изменение.

Пришлось выкручиваться.

— Я, сказать честно, не слишком хорошо знаю правила, по которым живут эльфы. Но… — В голову пришло вдруг удачное сравнение. Вопрос, скорее… Она тихонько постучала по протезу. — Можно теперь я вас спрошу? Вас моя отсутствующая нога вот не смущает?

— Нет. — Эльф (так проще было называть его по привычке) ответил совершенно спокойно. И уверенно. — Как я смею упрекать вас в том, в чем вы не виноваты, леди?

Ниточка взаимопонимания крепла на глазах.

— Вот и я вас не упрекаю, — сказала Анна. — За то, что вы не выбирали. Рада, что мы наконец поняли друг дружку.

— Я тоже рад.

Анна по тону уловила, что Райве улыбается.

***

А утром было холодно.

Анна почувствовала, что у нее замерз нос. И плечо, так некстати выставившееся из-под одеяла из сшитых вместе лохматых овчин. Поверх лежало еще и два плаща — ее и Райве.

Она втянула голову в тепло, как черепаха в панцирь. Пару минут подремала с полуопущенными веками, а потом заставила себя подняться.

Под полог тянулся запах приготовленной на костре пищи.

И Райве не было рядом…

Сон сняло как рукой.

Эльф вернулся с тарелкой и чашкой, поставил их на спил, заменяющий стол.

— Доброе утро, леди. Как спалось?

— Спокойно, — ответила Анна.

Потянулась. Как же выспалась-то хорошо! Идеально. Бодра и свежа, а ведь вчера весь день на лошади верхом. У нее после каждой поездки обычно мышцы гудят. И болезненное ощущение бочки между ног…

Но не сегодня.

— Это хорошо, — улыбнулся Райве.

А Анна что-то заподозрила. Странное осознание… Седьмое чувство? Или это магический дар так работает? Позволяет замечать чужую магию?

— Вы что-то… наколдовали, лорд?

Эльф прижал палец к губам.

— Немного спокойного сна для вас. Исцеляющего от усталости… Но вы не могли бы сделать вид, будто ничего такого не было? — Улыбка сползла с его губ. Шепот растворился в мерзлом воздухе. — Полукровкам нельзя колдовать. Запрет и печать… Но здесь, в лагере ину-торра, стоят запрещенные артефакты, снимающие официальные печати. В общем, я не удержался…

Анне стало интересно.

— Ваша магия — ливэ? — спросила она.

— Да, — раздалось в ответ. — По ней меня и вычислили…

— Вычислили? То есть…

— Никто не знал о моем истинном происхождении, пока у меня не появилась магическая сила. А когда появилась… Лучше б было без нее. Уже неважно, впрочем…

Глава 14. Плоды этой осени

Анна долго прощалась с Юторрой, хоть и знала ее всего-то пару дней. И ловила себя на мысли, что говорящий щенок — это пока что самое чудесное чудо, виденное ей в этом мире.

Потому что все остальное тут — оно похожее.

Одежда и быт — на какое-нибудь полувикторианство-полусредневековье. Развод с герцогом — на размолвку с Иваном. Тут вообще практически один в один и проще некуда… Эльфы и орки… Здесь, да, пофэнтезийнее, как говорится. Но как-то тоже не слишком. Ведь орчиха — вовсе не темное чудовище из толкиеновских легенд, а такая же по сути женщина, как сама Анна. Ну зеленая. Это мелочи.

И эльфы.

Не так уж и отличаются от людей.

Что еще… Магия? С ней пока вообще ничего неясно.

А вот говорящий щенок — это правда чудо! Это прям что-то из Нарнии…

Ваярра пообещала, что однажды вернется в эти места с Юторрой и навестит Анну. Потом. Когда ситуация поспокойнее будет…

И путь назад показался быстрым.

После того, как за спиной остался мост через Великую, серое небо прорвалось снегопадом. Белые хлопья все ложились и ложились на землю, но укрыть никак не могли: почва была все еще слишком тепла для настоящей зимы.

Лира снова бежала иноходью — будто летела или плыла.

Анна держалась за Райве. Приходилось сидеть, обхватив эльфа за пояс. Стройный он… и мышцы под одеждой проступают…

Было неловко от этих невольных объятий.

— Хорошая у вас лошадь, — сказала Анна, пытаясь разрядить обстановку.

— Все, что досталось мне от отца, — раздалось в ответ. — Он разводил эту породу. Одна кобыла полагалась мне. Всего… Но она хороша, вы правы… Хоть, возможно, и последняя чистопородная теперь осталась. По слухам, таких больше не разводят. Среди эльфов на столь тяжелых и крупных лошадей нет спроса.

— А среди людей?

— Эльфы не продают своих животных людям: ни собак, ни коней.

— Понятно.

Анна ощутила, как начинают подмерзать пальцы ног. Она поежилась, закуталась плотнее в плащ.

Валенки бы. На будущее. Тут есть, интересно? Валяют ли?

И как-то особенно остро, щемяще захотелось домой.

Скорее бы уже...

Особняк ждал хозяйку в притихших сумерках, снежных и светлых. Желто горели окна, и мелькал в них хлопотливо силуэт Марисы.

Райве остановил лошадь перед входом.

Напомнил:

— По поводу записей и книг... Когда вам будет удобно приехать в Черные холмы, леди?

Анна взглянула на проблеск вечерней зари. Сегодня уже поздно.

— Завтра днем, если можно.

Узнать тайну прабабушкиных книг не терпелось.

— Хорошо, буду ждать вас в полдень на границе угодий Элериса. Вы ведь не знаете дорогу до меня…

Они попрощались. Эльф уехал, а Анна наконец-то вернулась домой.

Мариса позаботилась об ужине и о тепле. В печи трещали поленья, а запах похлебки стоял такой, что у Анны заурчало в животе.

— Ох, госпожа, — сокрушалась камеристка. — Умучились? Два дня в седле...

Она потянулась к обколотому глиняному горшку, в который была насыпана земля и натыканы мелкие луковицы. Часть из них проросла. Яркие зеленые перышки остро топорщились вверх.

Мариса сорвала несколько штук, мелко нарезала и покрошила в Аннину тарелку. Аромат, пронизавший воздух кухни, стал еще восхитительнее.

— Все хорошо, — сказала Анна, сладко жмурясь от предвкушения дивной еды. И долгожданной такой. — Главное — мы вернули Юторру ее матери. Вы тут без меня как? Ничего не случилось?

— Письма пришли. — Камеристка принесла два конверта, запечатанных сургучом. — Важные, видать, какие-то.

Анна поднялась к себе и вскрыла оба послания. Прочла.