Гарри Тертлдав - Император Крисп

– Ты знаешь, где находятся казармы возле дворца? Сможешь добраться до них, не потеряв сознание? – Получив утвердительный ответ на оба вопроса, Крисп продолжил:

– Прикажи от моего имени поднять полк Ноэтия. Если у фанасиотов появилось желание изобразить из себя солдат, то посмотрим, хватит ли у них духу драться против регулярных войск, а не городской стражи.

– Правильно, ваше величество, – сказал посыльный. – Нужно послать туда и нескольких священников, потому что еретиков возглавляет один поп-горлопан по имени… кажется… Диген.

Крисп нахмурился; имя ему было знакомо, но он не мог вспомнить, в какой связи оно упоминалось. А когда вспомнил, выругался так, что глаза посыльного удивленно расширились.

– Это же тот самый синерясник, к которому бегал Фостий до того, как его похитили, – процедил Крисп. – И если он фанасиот…

Крисп внезапно смолк. Если Диген фанасиот, не означает ли это, что и Фостий стал еретиком? Эта мысль потрясла Криспа, но он понял также, что почти все его поступки отталкивали Фостия – хотя бы уже потому, что так поступал он.

И если его старший сын стал фанасиотом, то был ли он вообще похищен? Или по собственной воле сбежал к бунтовщикам?

Так или иначе Криспу придется найти ответы на эти вопросы.

– Передай от моего имени, – сказал он, – что я назначаю награду в сто золотых тому, кто приведет мне Дигена живым, а если кто-либо его убьет, то пусть взывает к милосердию владыки благого и премудрого, потому что я его не пощажу.

– Я передам вашу волю, ваше величество, – пообещал посыльный и побежал в сторону казарм.

У Криспа не оказалось времени тревожиться из-за доставленных ему новостей, потому что на площадь Паламы одновременно с разных сторон вбежали двое, истошно вопя: «Пожар!»

– Фокиод! – гаркнул Крисп. Ветеран-пожарный быстро задал прибежавшим пару резких вопросов, оценил, в каком из двух мест его команда будет нужнее, и отправился с одним из них. Второй в отчаянии топнул; вид у него был такой, словно он сейчас лопнет. Криспу осталось лишь надеяться, что бедняга не потеряет свой дом и имущество к тому времени, когда вернется пожарная бригада.

Резкий холодный ветер задул с северо-запада, откуда обычно налетали зимние грозы. Сейчас Крисп был бы только рад такой грозе, особенно с дождем, но на иссиня-черном небе ярко блестели звезды. Сегодня грозы не будет. Да и завтра, решил он, втянув ноздрями ветер, тоже. Точно, не будет. А жаль.

Дворцовые слуги уже суетились на площади Паламы, устанавливая навесы, чтобы защитить императора от превратностей погоды.

Поскольку Крисп решил разместить штаб борьбы с бунтом на площади, слуги обеспечивали ему все доступные удобства.

Неподалеку постоянно находился Барсим, словно приглашая императора воспользоваться ими.

Кроме слуг на площади толпился самый разнообразный люд – солдаты, посыльные, пожарные и просто зеваки, твердо решившие отпраздновать день Зимнего солнцеворота так, как им нравится и невзирая ни на какие непредвиденные события. Поэтому тощий мужчина в темной тунике, пробиравшийся сквозь толпу в сторону Криспа, ничем в ней не выделялся. Оказавшись в нескольких шагах от Автократора, он выхватил кинжал и завопил:

– Да благословит Фос светлый путь!

Он замахнулся кинжалом, и это оказалось его ошибкой – Крисп перехватил его запястье быстрее, чем кинжал опустился.

Неудачливый убийца завился ужом, тщетно пытаясь вырваться и не переставая кричать о светлом пути. Но Крисп обучился приемам рукопашной схватки у армейского ветерана еще в то время, когда у него только начала пробиваться борода, а первую известность в столице приобрел, поборов кубратского чемпиона.

Чтобы вырваться из его хватки, верчения и воплей было явно недостаточно.

Крисп повалил нападавшего на булыжники площади и сильно надавил на сухожилия на внутренней стороне его запястья.

Ладонь фанасиота разжалась. Когда нож выпал, тощий попытался перекатиться и снова его схватить, но Крисп резко ударил его коленом в пах. Прием неспортивный, но весьма действенный. Тощий перестал вопить о светлом пути и завопил совсем на другую тему, причем весьма искренне.

Топор халогая блеснул перед лицом Криспа и опустился со звучным шлепком.

Вопли фанасиота оборвались. Крисп торопливо поднялся, чтобы не замочить тунику в быстро расползающейся луже крови.

– Я хотел расспросить его кое о чем, – негромко сказал он халогаю.

– Хон! – презрительно воскликнул телохранитель. – Он напал на твое величество и не заслуживал даже лишнего мгновения жизни.

– Все правильно, Трюгве, – сказал Крисп. Если бы он осудил северянина слишком резко, Трюгве мог бы решить, что убийца подобрался к императору столь близко исключительно по его вине, и покончил бы с собой, поскольку не сумел выполнить свой долг. Халогаи были замечательными телохранителями, но обращаться с ними следовало совсем не так, как с видессианами.

Крисп двадцать лет понемногу разбирался в их суровых правилах чести; еще лет за двадцать он сумел бы более или менее их понять.

На площадь вернулся Фокиод со своими пожарными. Несчастный, чью просьбу о помощи им пришлось отвергнуть, набросился на них, словно изголодавшийся медведь. Не успев даже отдышаться, пожарные отправились следом за ним. Крисп сомневался, найдут ли они на пожарище хоть что-либо достойное спасения.

Со стороны дворцового комплекса, бряцая оружием, на площадь вышла колонна солдат, воевавших в арьергарде во время неудачливой кампании в западных провинциях. Лица у них были злые – сперва их заставили сидеть в казармах в день Зимнего солнцеворота, а потом вызвали, но не праздновать, а сражаться.

Глядя, как они угрюмо топают по площади Паламы, Крисп подумал, что сегодня вечером лучше не становиться у них на пути.

Через несколько минут долетающий до площади городской шум внезапно стал громче, но радостным его Крисп бы не назвал.

– Твои солдаты расшибают кому-то головы, – радостно пробасил Трюгве. Для него любая драка была развлечением.

Крисп взглянул на медленно ползущие по небу звезды и зевнул.

Хотя ему, по сравнению с прочими видессианами, было не привыкать ложиться поздно, – в конце концов, кому по карману свечи, как не Автократору? – он, если у него был выбор, предпочитал ложиться пораньше. Что ж, сегодня у него выбора не было.

Вскоре прибыл гонец и доложил о сражении к югу от Срединной улицы.

Кажется, он даже не заметил, что его железный шлем съехал набок. Отдав честь, он подтвердил немое свидетельство своего головного убора:

– Ваше величество, эти шлюхины дети навязали нам настоящее сражение. И они давно к нему готовились, уж это точно.