Мартин Скотт - Фракс в осаде

– Когда я взглянула на нее последний раз, – ответила Лисутарида, – она сидела, уткнув лицо в ладони. Я ничуть этому не удивлена. Если ты будешь продолжать в том же духе, то нам придется очень скоро покупать для нее свадебные подарки.

– Почему вы не хотите верить в меня хотя бы чуть-чуть больше? – произнес я, пытаясь не перейти на возмущенный рев. – Как я могу успешно играть, если каждые пять минут вы садитесь мне на шею?

Цицерий и Лисутарида открыли рты, чтобы, как я догадался, выразить мне недоверие, но, прежде чем они успели что-то сказать, я от них отвалил и прошел к стойке бара, за которой стояла Макри.

– Отличная работа, Фракс, – сказала она. – Скажи, ты будешь навешать меня в Йале?

– Ты не поедешь в Йал.

– А я думаю, что мне, пожалуй, пора паковаться. Сколько времени, как ты полагаешь, у меня осталось? Полчаса? А может быть, целый час?

– Оставь свой сарказм и нацеди мне пива. Гликсию просто повезло. В следующий раз я его достану.

– Хорм, как мне кажется, еще ни разу по-настоящему не вступал в игру. Если ты продолжишь проигрывать, ему этого и делать не надо. Он выиграет у тебя по определению.

– Он вообще у меня не выиграет! Наливай мне пиво и кончай психовать. Это только разминка.

К нам подошла Ханама, и я был готов поклясться, что никогда не видел мастера-убийцу такой встревоженной.

– Я с самого начала знала, что это глупая затея, – сказала она. – Макри, я не позволю Хорму увезти тебя в Йал. Как только Фракс проиграется, я вытащу тебя отсюда.

– Я не намерен проигрывать.

– Сколько, по твоему разумению, у нас времени? – спросила Ханама. – По моей оценке, не более получаса.

Я злобно замотал головой и схватил свое пиво.

– Тебе не следовало бы пить, – сказала Ханама. – Для игры требуется ясная голова.

– Разве я учу тебя, как следует убивать людей?

– Нет. Но я и без твоих советов хорошо умею это делать.

Не имея желания обмениваться репликами с гнусной убийцей, я направился к столу, избегая встречаться взглядом с теми, кто смотрел на меня с нескрываемым недоверием. То есть практически со всеми теми, кто находился в таверне.

Мы были готовы занять места, когда кто-то вдруг забарабанил во входную дверь. Мы не обращали внимания на стук, но находившийся за дверью принялся громко звать Казакса. Карлокс отодвинул щеколду и вышел на улицу. Вернувшись, он что-то прошептал на ухо Казаксу.

– Проклятие! – пробормотал босс Братства. – Мне придется покинуть вас, господа. Надеюсь, ненадолго. В «Русалке» возникли кое-какие неприятности. За меня пока посидит Карлокс.

Некоторые из находившихся за столом согласно кивнули, другие недовольно заворчали. Игроки редко покидают стол в разгар игры, но такое случается – с условием, если при игре присутствует ваш друг, способный занять опустевшее место. Согласно существующим в Турае правилам, вернувшись, вы можете снова приступить к игре. Казакс чуть ли не бегом покинул таверну, а на его стул плюхнулся Карлокс. Казакс умен. Карлокс – полный болван. Мне представилась отличная возможность вернуть честному человеку заработанные преступным путем деньги Братства.

К сожалению, вернул эти бабки не я. Мулифи продолжала сдавать мне такие отвратные карты, что я никак не мог приступить к игре. Особенно удручало меня то, что Хорм Мертвец неожиданно сделал ход и, втянув несчастного Карлокса в необоснованную торговлю, побил его пару восьмерок и пару драконов тройкой своих епископов. Тем самым Мертвец сорвал несколько сотен гуранов. Я снова мысленно выругался. Хорм оставил меня далеко позади. К этому времени я потерял примерно семьсот пятьдесят гуранов, а он, по моим подсчетам, выиграл около полутора тысяч.

Казакс вернулся довольно быстро, видимо, разобравшись с уголовными проблемами, возникшими в его таверне. Если босс и разозлился, увидев, сколько денег проиграл Карлокс, то вида не показал. Он занял свое место, взял карты и вернулся к игре. Уже наступила ночь. В очаге уютно потрескивали поленья, на стенах ярко полыхали факелы. Зрители беседовали между собой вполголоса, а игроки погрузились в размышления, глядя в свои карты. Я потерял еще полсотни гуранов, сделав неосторожную ставку и не имея возможности продолжить торговлю. Мысленно я проклинал Мулифи, сдающую мне такие скверные карты. Гора монет перед Хормом росла, а количество моих гуранов медленно, но неуклонно сокращалось. Генерал Акарий также оказался в большом выигрыше, в то время как юный Равиний нес, как обычно, большие потери.

Мулифи снова сдала карты. На этот раз она прислала мне черного дракона и красного дракона. Весьма многообещающий расклад. Генерал Акарий поставил тридцать гуранов, и я последовал его примеру. Кроме меня, ставки сделали еще некоторые игроки. Прежде чем Мулифи успела раздать по третьей карте, у генерала начался сильнейший приступ кашля. По его лицу потекли струйки пота. Акарий стал очередной жертвой зимней хвори.

– Еще один? – сказал Равений. – Весьма странно.

Да, это было очень странно и, кроме того, не позволяло целиком сосредоточиться на игре. Я поднял глаза на Хорма.

– Твоя работа? Наводишь на всех хворь, чтобы оказаться победителем?

– Я к этому не имею никакого отношения, – запротестовал колдун.

Мы отволокли генерала в кладовку, которая к этому времени уже напоминала полевой госпиталь. Дандильон с неугасающим энтузиазмом принялась пичкать лекарством очередную жертву болезни. Лично я был по горло сыт болящими и ничего не имел против того, чтобы они все перемерли, но Дандильон, судя по всему, наслаждалась ролью сиделки и хотела, чтобы они выжили. Появилась Макри и поинтересовалась, не требуется ли ее помощь. Дандильон помотала головой:

– Спасибо, не надо. Я управлюсь со всеми больными.

Макри кивнула и задумчиво произнесла:

– У тебя это здорово получается.

– Что именно?

– Уход за всеми этими типами. Я бы давным-давно бросила это дело. Но ты все держишь под контролем. Выходит, ты можешь действовать очень эффективно, если включишь в ход мозги.

– Неужели? – с изумленным видом спросила Дандильон.

Я не стал спорить. Когда Макри произнесла это вслух, я вдруг понял, что она совершенно права. Дандильон, несмотря на ее странное одеяние и подозрительную нелюбовь к обуви, ухитрялась держать «Секиру мщения» на плаву в течение всего вызванного зимней хворью кризиса.

Когда игра возобновилась, моей третьей картой стала четверка, ни с какого боку не способная помочь паре драконов. Гликсий поднял ставку на сто гуранов. Следовать его примеру было рискованно, но я все же пошел на это. У меня было хорошее предчувствие относительно четвертой карты. Когда Мулифи начала сдавать, я обратился с краткой молитвой к святому Кватинию. Мои обращения к вере обычно случались за карточным столом.