Дэвид Геммел - Сердце Ворона

— Тебе повезло сегодня, —сказала она. — Но когда Бал оправится после твоего трусливого нападения, он с тобой рассчитается.

— Что ж, пусть попробует, если хочет умереть, — ответил Кэлин. — А теперь убирайтесь с моей земли.

Он проводил ее взглядом, затем повернулся к стоящим в ожидании работникам.

— Вы тут много чего говорили о завоеванных землях, вы относитесь к южанам, как к варлийским собакам, а на самом деле вы просто дерьмо. Одна болтовня и никакого представления о чести. У нас, в Старых Холмах, если мужчина работает за плату, то и защищает того, кто ему платит. Там, где я живу, это называется верностью.

— Вы нам не платите, — ответил Финбар Астал. — Деньги нам дает Мэв Ринг. Человек, которому ты угрожал, это Колл Джас, вождь клана ригантов. За него я бы дрался добровольно и без всякой оплаты.

— Тогда иди и дерись, Финбар. Собирай вещи.

— У меня жена и трое детей, им надо на что-то жить. — Горец явно не ожидал такого поворота событий.

— Не сомневаюсь, что Колл Джас поможет тебе накормить их, ведь ты же его верный сторонник.

Ошеломленный Финбар не двинулся с места. Вперед выступил Сенлик Карпентер:

— Все случилось слишком быстро, Кэлин. Мы не ожидали, что ты ударишь Колла Джаса, а когда Бал огрел тебя пистолетом, не успели ему помешать. Поверь мне. Однако Финбар прав в одном. В горах Джас пользуется всеобщим уважением. Он придерживается старинных обычаев. Даже солдаты не смеют заводить на его территорию.

— Что ему было нужно? Сенлик отвернулся и вздохнул:

— Он приходил за данью, сир. Два бычка в месяц. Ваша тетя согласилась. Коллу Джасу платят все, торговцы и фермеры. У тех, кто не платит, он берет больше.

Кэлин молчал. Злость еще клокотала в нем. Хотелось крикнуть им всем, чтобы убирались отсюда, что если Колл Джас украдет хоть одну корову, то поплатится головой. Но это было бы глупо, и он сдержался. Одному с фермой не управиться, значит, пришлось бы нанимать других работников, незнакомых. А что касается дани, то если на нее согласилась Мэв, значит, так нужно. Кэлин стоял и молчал, презрительно глядя на горцев.

— Так мне уходить? — спросил Финбар Астал. Голова болела все сильнее. Кэлин поднял руку и ощупал затылок. Кровь уже не текла, но на затылке появилась шишка размером с воробьиное яйцо.

— Возьми двух бычков и отгони ему.

— Но до его поселка два дня пути, — возразил Финбар.

— Тогда захвати с собой перекусить, — сказал Кэлин. — Можешь оставаться, Астал. Но если рассердишь меня еще раз, я тебя убью.

Сенлик покачал головой:

Двух бычков может не хватить, сир. После всего… Он смущенно переступил с ноги на ногу. — Колл Джас захочет…

— Мне нет дела до его желаний. — Калин повернулся к притихшему Финбару. — Скажи Джасу, что Мэв Ринг установила эту плату и я не стану нарушать ее волю. Скажи ему также, что как вождю клана ему рады в моем доме.

— И все? — спросил Финбар. — Никаких… извинений? Никакого жеста примирения?

— Нет.

Кэлин направился к дому. Он еле держался на ногах и один раз едва не упал, но все же устоял. Войдя в дом, юноша опустился на пол возле огня.

И потерял сознание.

Он очнулся через несколько часов. За окном светила луна, огонь давно погас. В голове как будто били барабаны. Кэлин поднялся со стоном и кое-как доплелся до кухни. На столе стоял кувшин с водой.

Он сделал несколько глотков и едва успел выбежать из дома, прежде чем его вырвало. Юноше стоило немалых трудов взобраться по лестнице и дойти до спальни, где он сразу, не раздеваясь, рухнул на кровать.

К утру стало легче, хотя голова все еще болела. Волосы спутались от крови, на подушке остались темные пятна. Спустившись вниз, Кэлин сварил три яйца и съел их с оставшимся с прошлого дня хлебом, поджаренным на говяжьем жире.

Солнце стояло уже довольно высоко. Кэлин прошел к колодцу, набрал ведро воды и умылся. Сенлик Карпентер привел коров на дойку. На холме появилась повозка с четырьмя девушками, работавшими на маслобойне. Свет резал глаза. Мимо с безразличным видом, будто не замечая Кэлина, прошествовал Балли Койн, Даже Сенлик отвел глаза.

Ну вот, теперь так и будет.

Следующие три дня Кэлин Ринг жил в мире молчания. С ним никто не разговаривал, те, к кому он обращался, ограничивались короткими ответами. Все избегали его взгляда. К концу второго дня отворачивались даже работавшие на маслобойне женщины. Приезжавшие из города мясники держались скованно и настороженно.

Утром четвертого дня во дворе появился Финбар Астал и сразу направился к Кэлину.

— Он принял дань?

— Да, сир. Колл Джас пригласил вас пообедать у него дома, если вы пожелаете.

Кэлин посмотрел в глаза Финбару. Тот изо всех сил пытался казаться равнодушным, но было ясно, что он доволен и наслаждается трудным положением хозяина.

— Как туда попасть?

— Надо идти на запад, держась старой дороги к копям. Вас встретят.

— Приглашение рассчитано на какой-то день?

— Выбор времени за вами, сир. Вы пойдете?

— Почему бы и нет? Финбар пожал плечами:

— «Черные» риганты могут устроить вам ловушку. В таком диком краю люди легко находят смерть.

— Ты советуешь мне принять приглашение?

— Я не даю советов.

Кэлин ничего не сказал, но продолжал смотреть в глаза Финбару. Молчание затягивалось. Финбар, похоже, занервничал.

— Что? Что вам от меня нужно? К ним подошел Сенлик Карпентер:

— Он хочет, чтобы ты сказал, собираются ли они убить его, Фин.

— Откуда мне знать, что они собираются? Но идти к ним его никто не заставляет.

— Бал поправился? — спросил Сенлик.

— Голова еще болит, но он ходит. — Финбар переглянулся со старым пастухом. — Ладно. Возможно, Бал вызовет его на поединок.

Он посмотрел на Кэлина:

— А чего вы ждали? Что все забудется само собой?

— Не ходите, Кэлин, — настойчиво произнес Сенлик. — К добру это не приведет.

— Мне уже пора увидеть горы. Вы останетесь здесь старшим до моего возвращения.

Вернувшись в дом, Кэлин поднялся в свою комнату и остановился у окна, глядя на западные горы. Ему очень не хватало Гримо. Когда Финбар Астал заговорил о приглашении, у Кэлина все сжалось внутри. Страх такого рода был неведом юному горцу, а потому и действие его оказалось довольно сильным. Отвернувшись от окна, он поймал взглядом свое отражение в квадратном зеркале соснового шкафчика.

Кэлин выглядел старше своих пятнадцати лет: осунувшееся, с резкими чертами лицо, глубоко посаженные темные глаза. Он был рад, что бушующий внутри страх не нашел внешних проявлений и никто не догадался о его чувствах.

Что ж, винить некого, кроме самого себя. Бал защищал вождя клана и вполне мог заколоть или застрелить того, кто поднял на него руку. Вместо этого он всего лишь огрел его рукояткой пистолета.