Александр Бушков - Колдунья-беглянка

– Действительно, смешно, – сказала Ольга спокойно.

Ну что ж, есть области, где на Анатоля полагаться нельзя. Ну, ничего не поделаешь… да и чем, собственно, он мог бы помочь в противоборстве с посланцами камергера?

Спохватившись, Анатоль отбросил книгу на столик:

– Прости, увлекся. Следовало бы понять, что на уме у тебя вещи гораздо более практические… Насчет заграничных паспортов не беспокойся, уж это-то я быстренько спроворю. Через пару дней все уладится. В женском обличье тебе, конечно, по Петербургу расхаживать не следует. В мужском платье гораздо безопаснее, да и сидит оно на тебе отлично, как показало вчерашнее испытание. Я поручил Трифону раздобыть одежду, подходящую тебе по размеру, статскую пока что… а к завтрему раздобудем еще один офицерский мундир, Трифон подгонит, как и жандармский, он у меня на все руки мастер. Мне пришла в голову замечательная идея: тебе следует нарядиться… ну, скажем, корнетом какого-нибудь размещенного в отдаленной провинции полка. Во-первых, не встретишь «однополчан», а во-вторых, в облике офицера у тебя будет меньше шансов столкнуться с полицией. Самое последнее, что можно заподозрить касаемо скрывающейся девушки – что она объявится в виде офицера. Соображает у меня голова?

– Гениальная мысль, – сказала Ольга, улыбаясь про себя. – Мне бы такое и в голову не пришло…

– Перед тобой, Оленька, заправский авантюрист с большим опытом, – со скромной гордостью похвалился Анатоль. – Видывали виды, как выражаются мужики, знаем, с которой стороны за грабли браться… Все я обдумал, как видишь. За границу нам следует, по-моему, отправляться не из Петербурга и даже не из Москвы, а из какого-нибудь захолустья вроде Киева – тамошние сыщики не столь хватки, как столичные… Вот только… Следовало бы обговорить одно дельце. Коли уж мы безусловно равноправные сообщники, я один теперь решать не хочу… Что ты?

– Давай сначала обговорим кое-что другое, – сказала Ольга. – Мне нужен яд. Надежный, быстродействующий, в небольшом флакончике. Ты уж, пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Никак мне нельзя попадать к ним в руки, есть вещи похуже смерти.

– Клянусь, что буду тебя защищать от…

– Я верю, – сказала Ольга. – И нисколечко в тебе не сомневаюсь Но предусмотреть хочу все. В конце-то концов, если рассуждать цинично и холодно, от дюжины шпаг и ты не способен будешь отбиться при всей твоей смелости и ловкости… Я права?

– Пожалуй, – серьезно согласился он. – Хорошо. Нынче же раздобуду…

– И чтоб без всякой подделки. Настоящий.

– Слово…

– А о чем ты хотел посоветоваться?

Фельдмаршал, неторопливо одевавшийся, повернулся к ней:

– Есть один старикашка, который предлагает большие деньги – очень большие, точной суммы пока что не прозвучало, но нет сомнения, что деньги будут большие… Намекали на десять тысяч.

– И в чем тут сложности?

– Понимаешь ли, ему нужна не авантюра и даже не презренная афера. Хочет, чтобы для него украли какой-то пустячок. О котором сам хозяин дома, откуда предстоит совершить кражу, давно забыл.

– И…

– И я пребываю в тягостном раздумье. С одной стороны, деньги весьма немалые, особенно в нашем положении… с другой же если рассудить, это означает изменить благородной профессии и опуститься до чего-то вульгарного… Вот и хотел с тобой посоветоваться. Соглашаться или нет?

– А что там нужно украсть? – спросила Ольга.

– Старичок этот – завзятый любитель редкостей, коллекционер. Не общалась с подобной публикой?

– Ни разу.

– Повезло тебе… Они, да будет тебе известно, сплошь и рядом коллекционируют предметы вовсе даже не ценные, а всякую заваль, за которую ни один трактирщик и стопку водки не нальет. Старые ключи, колокольчики, знавал я одного, который собрал в доме сотни две глиняных мужицких свистулек, какими торгуют на любой ярмарке… а ведь был сенатором и обладателем парочки лент… Вот и наш – из таких. Вещь, которая ему нужна, пылится чуть ли не в подвале у какого-то богача, сама по себе ни малейшей ценности не представляет, но для старикашки ценнее всех сокровищ вселенной…

– И он действительно готов заплатить такие деньги…

– Вне всякого сомнения. Говорю тебе, они все поголовно ненормальные, эти любители антиков и коллекционеры… Грех, конечно, пользоваться их душевным расстройством, но коли уж они по собственной воле готовы выкладывать бешеные деньги, к чему чистоплюйство? Это не у вдовицы красть последний рублишко и не убогого грабить. Правда, это все же кража, с какой стороны ни посмотри… Вот я и решил посоветоваться…

– Ну, если это не последний рублик бедной вдовицы… – сказала Ольга рассудительно. – Где же здесь особенное унижение? Подумаешь, кража… В нашем положении выбирать не приходится… Что ты улыбаешься?

– Рад, что в тебе не ошибся, – сказал Фельдмаршал, ухмыляясь во весь рот. – Я-то излишней щепетильностью не страдаю, в особенности когда речь идет о столь пустяковом деле, но решил, что ты можешь не одобрить, вдруг у тебя принципы…

– В моем положении как-то само собой получается, что принципы ужимаются, словно кусок высохшей кожи, – сказала Ольга. – Нам в Европе понадобятся деньги, и, коли уж он готов выложить столько на свой каприз… А насколько это опасно? И почему он обращается именно к тебе?

– А вот мы к нему поедем и все обговорим… Прямо сейчас.

– В чем же мне…

– Трифон наверняка принес платье… – Анатоль вышел в соседнюю комнату, оставив дверь чуточку приоткрытой.

Послышался тихий разговор, который как-то слишком затянулся. Ольга не могла разобрать ни единого слова, но, судя по тону, речь шла не о приятных вещах…

Анатоль вернулся минут через пять – но зато нагруженный мужской одеждой, которую аккуратно развесил на кресла. Встав перед зеркалом, Ольга принялась за дело и результатом осталась довольна, в зеркале отражался приятный молодой человек, вполне светский, одетый по последней моде, без малейшего изъяна, ничуть не уступавший светским щеголям с Невского. Вот только… Она растерянно оглянулась на Анатоля, он понял и пришел на помощь, завязав синий галстук вокруг шеи модным манером – самой Ольге до сих пор сталкиваться с этим искусством не приходилось. Она переложила в карман панталон свой трофейный вязаный кошелек, в котором, как выяснилось, было рублей сорок – неплохо оплачивал камергер своих холуев, – и, по совету Анатоля, поступившего так же, повесила мешочек с брильянтами на шнурке на шею.

– Идем?

Анатоль медлил.

– Вовремя я тебя увел из этого притона, – сказал он задумчиво. – Трифон сегодня рано утречком как раз в тех местах побывал по делам… Там, в «ночной ресторации» у Фомы, эти мерзавцы окончательно перепились… а может, даже скорее всего, кто-то нагрянул свести счеты с Кудеяром за какие-то прегрешения – у подобных скотов это в большом обычае. Они так увлеклись, что буквально в куски друг друга порезали. Там с утра толпятся зеваки, нагрянула полиция, доктора крутят головами… Квартальный Трифону по приятельству шепнул, что голову самого Фомы нашли отдельно от туловища, валявшуюся под столом… Да и остальные не лучше… Ты побледнела? Прости, мне не следовало углубляться в такие детали. Может, нюхательных солей?