Анна Гринь - Проклятие Ашарсы

Я очнулась, лишь услышав негромкий полувсхлип-полустон, и перепугалась, когда оказалось, что именно мне он принадлежит. Хотелось залиться краской, но на мне и так не осталось ни единого свободного места. Все тело покрывал или румянец смущения, или толстый слой грязи.

Сбоку, из шеи Рэнда, решив напомнить о своем существовании, вынырнул светло-голубенький питиринчик, просеменил до плеча легарда и нырнул обратно, вызвав кривую улыбку драконьего убежища. Другие его собратья не смотря на морось уже вовсю шуровали в траве, с недовольными воплями гоняя переливающихся сине-зеленых стрекоз.

Не дав отвлечься, киашьяр притянул меня в объятия, продолжив занимательные исследования. Он только добрался губами до края выреза платья у ключицы, когда от легарда ко мне и обратно через кожу пронеслась слабая искорка, обжигая пальцы, как свежая крапива.

— Что это бы… — Я хотела спросить, но оборвала сама себя на полуслове, когда перед глазами встала движущаяся и чем-то знакомая картинка.

Эмоций в изображении не ощущалось, но зато вдруг стало многое понятно. Питирины, осознанно или нет, показывали Рэнду увиденное. И я погружалась в прожитое несколько ночей назад вместе с легардом.

Вот я сплю, верчусь и что-то беззвучно шепчу в потолок. Вот встаю и иду вниз, обнимая себя руками за плечи, монотонно повторяя лишь одну фразу: «Мне холодно». Вот я забираюсь под одеяло к Рэнду, плотно вжимаясь в него и позволяя обнимать себя, и засыпаю со счастливой улыбкой на устах.

«Эх, как я могла забыть?!»

Теперь, когда я знала подробности, то припоминала и то, что в ту ночь мне как раз и снилось что-то про зиму и одиночество…

Рэнд отпустил меня. Просто отступил на шаг, пристально рассматривая, а я ошарашено решала, что же мне делать. Теперь, когда он знал подробности, скрывать было нечего, новая волна стыда по самую макушку затопила алой краской.

«Ты ничего не делала осознанно!» — напомнил внутренний голос.

Рэндалл все решил за меня, осторожно обнял и поцеловал в губы, но смятение не давало мне расслабиться. Уперевшись легарду в грудь руками, я замычала, отворачивая лицо, а когда он ослабил хватку, стремглав бросилась прочь.

Все произошедшее казалось таким непонятным и пугающим, что хотелось оказаться один на один с собой и попытаться во всем разобраться, а не думать о том, что подумает обо мне киашьяр и какие выводы сделает.

Глава 15

Через неделю выпал первый ранний снег, растаяв в считанные минуты под уверенно проникающими сквозь ветви лучами. Ночью озеро окрасилось серым ледком, под которым недоуменно раздували щеки лягушки, а рыбки меланхолично общипывали примерзшие водоросли. Прошло всего несколько дней и снег совершил новую попытку захватить власть в лесу, на этот раз пролежав до обеда, а у корней деревьев и до следующего утра.

Осень не сдавалась, перемежая холодные ветряные дни жаркой духотой бабьего лета. Мы с Эммой целыми днями бродили среди деревьев, следуя за ватагой питиринов. Дракончики галдели, шумно помогали себе крыльями и хвостиками и норовили взобраться друг другу на спину, чтобы лучше рассмотреть возможную добычу.

В одну из прогулок их заинтересовал муравейник. Остановить питиринов я не успела, и малыши напали на копошащуюся горку веточек, земли и мха со всем проворством первооткрывателей. Пока муравьи пытались найти слабые места в маленьких драконьих панцирях, питирины основательно подзакусили агрессивной добычей. Я в ужасе смотрела, как один за другим зверьки падают, кто навзничь, кто на животик, вяло прикрыв глазки. В голове роились мысли, как я буду объяснять легардам гибель дракончиков, пока один из них довольно не икнул и не начал подгребать под себя мох, устраиваясь поудобнее.

— Да они просто наелись! — облегченно хихикнула Эмма.

Сидевший на моем плече синенький только презрительно всхрапнул. Он еще больше подрос и еле помещался в ладошке, зато стал куда увереннее и со знанием дела покрикивал сверху на малышню, не давая им разбредаться в разные стороны.

На муравейник синенький взирал презрительно, как на недостойный объект. Поэтому даже не захотел спускаться и наблюдать за возней питиринчиков. Сам он есть стал реже, охотясь в основном на лягушек и мышей. Подзакусив, синенький мог неделю не проявлять желания похрустеть чем-нибудь еще, нахохлившимся воробьем отсиживаясь или у меня на коленях, или в огненном гнезде.

Старший дракончик переживал приход зимы куда тяжелее остальных. Его хвостик часто бывал печально опущен, а сам он напоминал маленькую ледяную глыбу, в то время как мелюзга с воинственным кличем обшаривала очередной угол. Я даже забеспокоилась, не захворал ли мой первенец, но стоило поставить на пол тазик с горячей водой, чтобы отогреть ноги, как синенький с возгласом нырял в него первым, замирал на дне, так что над поверхностью торчал лишь вздрагивающий клюв, и сидел сколько давали.

На ночь, а часто и днем, дракончик забирался в крупный круглый светильник, придуманный мастерами специально для питиров, и блаженно нежился в подрагивающих зеленых искорках. Малыши всей гурьбой наваливались сверху, но синенький не жаловался, только довольно квакал, пригревшись в этой мешанине крыльев и хвостов.

Наблюдая за дракончиками, я заметила, что они очень чувствительны к магии. Да и Кириа это подтвердила, посмеявшись над тем, как питирины проглатывали создаваемых ею светящихся мотыльков. Но после часа такой игры не только я заметила, как подросли дракончики.

Не смотря на то, что вылупились они из похожих сине-черных камушков, со временем все малыши приобрели свою собственную, неповторимую окраску, от бирюзовой до светло-зеленой, с мелкими прожилками более темного. Сильнее других выделялся самый маленький питиринчик. В какой-то момент я даже решила, что это самочка. Бледно-зеленая, с прозрачными голубыми глазами, малышка довольным комочком устраивалась меж крыльев синенького, со своего насеста наблюдая за остальными.

Кроме цвета глаз от остальных она мало отличалась, а охотилась куда успешнее собратьев, предпочитая одиночные прогулки шумным компаниям.

Проходили дни, лес заметало снегом, и выбираться из домика хотелось все меньше. Кириа разделяла мое мнение на этот счет, так что мы устраивались вокруг большого светильника, пили чай, грелись под пледами и болтали ни о чем. Разговор по душам успокоил девушку, и она перестала хмуриться и сторониться меня. Алия с удовольствием читала нам вслух из привезенных книг, а потом легарды наперебой объясняли мне тонкости этикета и магии, описанные в книгах лишь вскользь.